Владимир Буров - Hannibal ad Portas – 9 – Пока еще любовницы

– У меня хорошее поведение? – даже спросила, но это было, когда мы поднимались в гору уже четвертый раз.

Неплохо, неплохо, думаю, лет на сорок совместной жизни хватит. Хотя:

– Сейчас посчитаю, – да:

– Это происходит в 74-м, – двадцать одно, – как говорят победители.

И уже перед самой дверью общежития попросила:

– Перекусим.

Я решил, что надо остановиться и вдвоем сесть в кружок, чтобы покушать прилично, но:

– Не подходило, ибо, – чем? – собственно.

Решил прокрутить, как повторную запись магнитофона, прежде, чем открыть дверь.

Одна из – практически – девственниц по имени Ка-Рада попросила сделать ей что-нибудь хорошее.

– А именно, Ми-Лая?

– Перекусим.

– Так бывает?

– Нет, но ты скажи.

– Хорошо, обернулся не только назад, но и по сторонам не забыл кинуть пару бросков взглядами.

– Перекуси меня, – добавил одно слово и ужаснулся!

Она разинула такую пасть, что перестало быть даже страшно.

И сделал вывод, когда сзади закрылась – уверен сама – дверь в этот диверсионник лабораторных работ, ибо никто в них ничего не понимал, кроме меня, – а я делал только:

– Наугад и по аналогии:

– Посадили в тюрьму, где нет даже космополитического кабинета, – и вот думаю:

– Нужно ли с кем-то соавторство, чтобы до этого додуматься? – пока не уверен, что знаю.

***

О. разрешил мне провести одну лекцию по новой химии, которую я придумал, но мало, – почти никто, кроме тех, кто о ней ничего не знал – верили, что может быть даже более-менее:

– Правдой.

Но и понять ее, если не трудно, то очень не сразу, так как состоит она не из целых формул, а только их:

– Частей. – Что значит, в посылке:

– Мы и в зацикленных бензольных кольцах – да, друзья мои – видим не всё.

Все предлагали обратное:

– Мы не можем видеть ничего, если перед нами нет Целого.

Возражение великолепное по своей фундаментальной неправильности.

Части мы видим, а остальной мир – всегда в:

– Посылке.

Но никто не понимал, что же всё-таки в посылке? Ибо, действительно:

– Мир Видимый – это не Она.

– Слишком велик? – спросил О.

– Наоборот, мал, Директор.

– Посылка – выходит – больше самого мира?!

– Деление мира на две части почти все понимают, кто в этом заинтересован, но вот, – что:

– Не в одной плоскости они находятся – никто не мог сделать Этого:

– Полу-разделения мир-ка.

ОБРАЗ – выходит и заменяет все личные мнения Человека, – ошибочно – значит – пишущего себя с Большученной буковки.

Хочется знать ВЕСЬ образ, чтобы мыслить его обрывками, – а:

– Эт-то-то как раз невозможно.

Поэтому и возникает вопрос:

– Как сохранить два этажа здания, – если по – хотя и приближенной – но всё равно:

– Логике, – они вообще не имеют друг с другом прямого соприкосновения?

Только один ответ:

– Надо принять во внимание Третьего, кто их соединяет.

– Я?! – да ты, что, ибо это как раз наоборот:

– Только последняя буковка в строительстве огромного Ноев-а Ковчега.

***

– Хорошо, чего вы просите?

– Ненамного больше, чем все остальные великие люди.

– А именно?

– Ну, Шерлок Холмс, – как его Конан Дойл, ну, Агата Кристи, как ее двухэтажный дом на реке, как на озере.

– Третий, кто? – произнеси-те, пожалуйста.

– Зворыкин-Муромец.

– Ясненько.

***

И, хотя на зверей охотиться не люблю и не любил – принял этот подарок, как достойную плату за работу, которую еще выполню, как шпион Альфы Центавра на Земле.

Меньше? Быть не может.

И уверен – дом мой будет виден:

– Неужели только частично, сэр?

– Да, ибо простой пример, раньше я проверял только сборы урожая пшеницы.

– По пятницам?

– Пятница здесь не причем, несмотря на то, что водила моего лимузина-джипа на высоких колесах.

– Теперь?

– Никто не заставляет? – добавила-спросила вторая прохиндиада в виде репортера со вспышкой.

– Могу даже Монику.

– Неужели имеете право пригласить даже в пар-не-ломит.

– Да, что в Ра-Ши парная – то здесь уже – это депутат, по крайней мере, от фракции колдунов Апокалипсиса Мела Гибсона.

– Как на наш А-БАМ?

– Да, стройка века, но не как в Ра-Ши почти за бесплатно, – а:

– За большие деньги?

– Деньги не так важны, как бесплатный билет до Альфы Центавра в момент последнего здесь землетрясения.

И выдали, как нагрудный пропускной знак – почти:

– Полицейского.

Решил пройти Туды-Твою через посредничество Зворыкина-Муромца, – и:

– Ты записался к нему на очередь? – На-Ви.

Решил, если жена, то не поедет вместе, но попросит взять, как наводчицу на уток, которых Муромец любил и есть, и стрелять.

Приезжаю, уже пьет с ним пиво – не стал даже интересоваться чешское или уже и американское тоже – ибо так и думал:

– Пьют английский Портер прямо на пеньке, а рядом не пару уток на вертеле, – а:

– Целый кабан.

Не стал даже спрашивать, как он здесь оказался, – про нее:

– Тоже, лучше уже не спрашивать.

На глаз? Не смог пока определить, событие идет после трахтенберга, или до него, – после:

– Об этом думать еще рано, – ибо навсегда расставаться с ней пока не хочется.

***

Приезжий – доктор – у них все ученые доктора – проводил эксперимент на нашей кафедре:

– То ли на проверку качества или просто правильность настройки Их-Него оборудования, – и задумался над неопределенностью результ-офф:

– Их показатели не были удовлетворительно положительными.

Я предложил ему считать:

– Дело не в неадекватности присланных материалов ДНК и РНК? – повторил он мой великолепный ответ, – но маленький процент, что это может быть не только моей наивной ошибкой, – у него:

– Я заметил – оставался еще.

Именно:

– Не остался, а оставался, – что значит:

– Он предполагал существование сего события еще там, в Америке! – но вот никому даже там, у себя дома:

– Не рассказал.

Боялся не поверят?

– Точно!

***

Дело – следовательно – не только в Слове, но должен быть еще его:

– Читатель! – знак восклицания всё ещё приходится ставить.

И вопрос:

– Как всё-таки заметить участие экспериментатора в эксперименте?

Со старта Жизни – если рождение человека – это уже:

– Старт, – предполагается, что есть это не только разрешение, но и как старт на:

– Стометровку! – становись.

Приглашение именно не на казнь, а просто и только:

– Принять участие в соревнованиях, – и даже не намекает-ся, – что:

– Всех жизней. – Так:

– Игра ума и не более того, так как это Более, – далеко не:

– Менее, – считается невозможно.

А, что:

– Запрещено, – да ви чито, у наз усё моно, – и вот даже с ударением обязательно на втором:

– О!

И, так как у нас официальное крепостное право, то и нельзя смываться от него за: