Владимир Анин - Практическая химия

«Бз-з-з! Дон-н-н!» – раздалось из рюкзачка, брошенного на дно лодки.

– Твой телефон, – сказала девушка.

– Пусть, – ответил молодой человек, продолжая плавно погружать весла в воду.

«Бз-з-з! Дон-н-н!» – снова донеслось из рюкзачка.

– Может, посмотришь? – спросила девушка.

– Потом, – отмахнулся молодой человек.

«Бз-з-з! Дон-н-н!»

– Опять!

– Ерунда! Не обращай внимания.

«Бз-з-з! Дон-н-н!»

– А вдруг что-то важное?

– Ну, посмотри сама, если хочешь.

Девушка потянулась к рюкзачку и извлекла из него черный кирпичик мобильника.

«Бз-з-з! Дон-н-н!»

Она едва не выронила телефон.

– Да что же это такое!

Пальцы резво заскользили по сенсорному экрану.

– Ну, что там? – спросил молодой человек и застыл, видя, как побелело лицо девушки.

Она резко встала, чуть не перевернув лодку, взгляд, полный ярости, едва не прожег его насквозь.

– Высади меня!

– Что случилось?

В следующую секунду телефон, глухо булькнув, нырнул в бездну.

– Ты что творишь? – вскричал молодой человек.

– Я сказала, высади меня!

– Ты можешь объяснить? – Он вскочил и схватил ее за руку.

– Отвали!

Девушка с силой отдернула руку и, не удержавшись на ногах, полетела за борт. От неожиданности она даже пикнуть не успела. Только оказавшись под водой, отчаянно закричала, пуская пузыри, и рванулась к поверхности. Едва голова ее показалась над растревоженной гладью пруда, окрестности огласил душераздирающий вопль.

– Света! – крикнул молодой человек, перегнувшись через борт и протягивая руку.

Но девушка оказалась слишком далеко от лодки. Она продолжала голосить, судорожно лупя руками по воде и отплевываясь. Внезапно вода вокруг нее забурлила, словно в кипящем котле, что-то сверкнуло, и оглушительный взрыв потряс округу…

Часы в комнате пробили двенадцать. Чайкин сидел за обеденным столом и отчаянно зевал.

– Гляди, ворону проглотишь, – послышалось над самым ухом.

– Ну теть Кать! Все удовольствие перебила.

– Перебить можно аппетит, а не удовольствие. А ты так всю жизнь прозеваешь, – заметила Екатерина Андреевна, ставя перед внучатым племянником тарелку с дымящейся овсянкой.

– М-м-м! – недовольно промычал Чайкин.

– Даже не начинай!

Екатерина Андреевна положила рядом с тарелкой мельхиоровую ложку.

– Теть Кать!

– В чем дело? Мюсли тебе не нравятся, овсянка не нравится. Чем прикажешь тебя потчевать? Яичницей с колбасой?

– А можно?

– Нет! – отрезала Екатерина Андреевна. – Я не позволю тебе пичкать себя канцерогенами и холестерином. Вот помру – будешь есть, что захочешь… И не надейся, что это случится скоро.

– Я и не надеюсь, – со вздохом произнес Чайкин. – Скорее уж я сам… от всего этого, – добавил он, когда Екатерина Андреевна вышла из комнаты за чаем.

Он взял в рот ложку овсянки и сморщился так, что на лице его отобразилась вся вселенская скорбь. Взгляд его затуманился, брови съехались и застыли в форме интеграла, а разум, рванувшись, покинул тело и отправился за тридевять земель искать ответ на вопрос о том, как эти странные англичане умудряются жрать каждый день такую гадость, под названием овсянка, и при этом оставаться вполне себе счастливыми людьми.

Внезапный звонок телефона заставил его подпрыгнуть от неожиданности.

– Пока не поешь, никаких разговоров! – донеслось с кухни.

– А если это по работе? – спросил Чайкин, с трудом проглотив кашу.

– Какая работа? У тебя выходной! – заметила Екатерина Андреевна, показавшись в дверях с чайником в руке.

– Ну ты же знаешь, где я работаю! – возразил Чайкин, потянувшись к лежавшему на столе мобильнику.

– Вот именно! – Екатерина Андреевна поставила перед ним перламутровую чашечку с ангелочками и наполнила ее чаем. – Твой Завадский подождет… Какой настойчивый! Просто до неприличия!.. Ладно, ответь. Лопнешь ведь сейчас от любопытства.

– Алле! – прокричал в трубку Чайкин.

Через мгновение глаза его округлились, губы скривились с застывшим на них вопросом.

– Понял! Уже выдвигаюсь!

Чайкин отключил телефон и несколько секунд пялился на него. И вдруг подскочил как ошпаренный.

– Срочный вызов! Чэ Пэ!

– Похоже, твоя подружка-актриса тебя все же кое-чему научила. Сыграл талантливо, – произнесла Екатерина Андреевна, встав в дверях и сложив руки.

– Ты о чем?

– Я об этом избитом трюке с вызовом. По-моему, ты с ним уже прокалывался.

– Теть Кать, да ты что!

– Понятно! Решил, как вы там выражаетесь, свалить, чтобы отлынуть от уборки. А мы, между прочим, еще неделю назад договорились.

– Как ты могла такое подумать! – Чайкин чуть не задохнулся от нахлынувшего возмущения и обиды, у него даже слезы на глаза навернулись. – Там… там взрыв! Жертвы! В парке!

Лицо Екатерины Андреевны сразу приняло озабоченное выражение.

– Ты не шутишь?

– Да какие шутки!

– Что, прямо взрыв? – встревоженно переспросила Екатерина Андреевна. – А что взорвалось?

– Пока неясно, – ответил Чайкин, натягивая кроссовки.

– Погоди! – решительно произнесла Екатерина Андреевна и, сняв передник, повесила его на вешалку. – Я с тобой!

Екатерининский парк… Как всегда, прекрасен. Особенно в мае. Воздух, насыщенный ароматом сирени, кружит голову и вызывает в памяти самые романтические эпизоды молодости. Погода стояла безветренная, поверхность пруда казалась застывшим желе, лишь утки, рассекая грудью темную воду, оставляли позади себя некое подобие ряби. Щебет бесчисленных птах радовал слух. И все было бы замечательно, если бы посреди всей этой красоты не было того, кто все это портил одним только своим присутствием, – человека. Точнее, людей. Шумных, суетливых, разбрасывающих мусор на каждом шагу. Если бы их не было, это был бы просто райский сад…

Первое, что бросалось в глаза, – толпа зевак. Людям всегда не терпится поглазеть на что-нибудь необычное, особенно если это место трагедии. Территория, прилегающая к пруду со стороны лодочной станции, была оцеплена. Над толпой возвышались мигалки «скорой помощи», чуть в стороне скромно припарковалась полицейская «Лада».

По огороженному лентой участку шныряли полтора десятка полицейских, в форме и без. Чайкин, забыв про тетю, сразу бросился к ним. Екатерина Андреевна огляделась и увидела капитана Завадского, старшего коллегу и напарника Чайкина, которого она упорно называла его начальником. Он стоял возле открытой машины «скорой помощи» и беседовал с сидящим в ней молодым человеком лет двадцати восьми, в мокрой одежде и с перебинтованной головой.

– Значит, вы утверждаете, что никакой ссоры между вами не было?

– Нет, конечно! – с жаром отвечал молодой человек. – Ну… только она за что-то на меня рассердилась.