Лора Стриж - Уравнение для журналиста. Детектив. Книга первая

Лизавета стояла в недоумении. За ней следили? Она была все время студенчества «под колпаком»???

– Нет, какой шпионаж, Лизавета! – засмеялся Звайдер. Это мой способ подбора кадров, не более того. Ты сейчас иди, а завтра я тебя представлю коллегам. Сегодня все уже разъехались по командировкам.

Ошарашенная Лиза вышла из кабинета, ничего не понимая. Внизу она увидела Мегеру. Та сидела за столом и что-то печатала на своей машинке.

– Меня отправили к вам. Вы же Маргарита Яковлевна?

– Да, это я. Прошли собеседование?

– Прошла. Осип Ильич сказал обратиться к вам, чтобы вы показали мне рабочее место.

– Да? Хорошо. Располагайся, вот твой стол, – и указала на стол, стоящий под лестницей.

– Вот тут, в холле? – Лиза недоверчиво посмотрела вокруг, надеясь увидеть, как минимум, с десяток дверей, ведущих в разные кабинеты. Вдоль всех стен стояли шкафы. Мебель была не новая, но чистая и опрятная, стёкла в книжных шкафах блестели, отражая огни светильников.

– Да, другого места у нас нет, здесь и будет твой кабинетик.

– А где все сотрудники?

– Тебя как зовут? Елизавета? Так вот, Елизавета, все приходят утром на работу к 9 часам. Сдают материал, получают задание, и разъезжаются. Это называется «уехал в командировку». Ты где раньше работала?

– Я практику проходила, преддипломную, в газете «Казарский рабочий», три дня назад получила диплом.

– Понятно, – сказала Маргарита Яковлевна и уткнулась в свою машинку.

Лиза посидела немного, прошлась по холлу, потрогала землю в цветочных горшках.

– Маргарита Яковлевна, а где можно набрать воду для цветов?

Маргарита, не отрываясь от машинки, махнула рукой куда-то в угол. Лиза пошла на поиски родника. Там, куда так неопределенно отправила ее Мегера, не было даже намека на дверь. Она располагалась в противоположной стороне, в неглубокой нише, поэтому её и не было видно. Да и пройти к ней следовало через большой кабинет, сплошь заставленный столами с пишущими машинками, тумбами и тумбочками, шкафами, условно перегораживающие рабочее пространство. Лиза насчитала восемь столов. «Да, наверное, это даже хорошо, что меня определили под лестницей. Там я, по крайней мере, буду одна. Это как же работать тут, когда все соберутся и над ухом трещат восемь машинок?»

В коллектив Лиза вжилась быстро. Её приняли, как младшую сестру, все старались помочь, подсказать. За исключением Мегеры. Она держалась в стороне от всех. В первую же пятницу весь коллектив собрался на чаепитие. Купили торт, заварили ароматный чай. Пили чай в холле, сидели, кто на что смог приземлиться. По заведенной традиции, новый сотрудник должен был рассказать про себя интересную историю. Не обошел этот обычай и Лизу. История была так себе, не очень захватывающая, но, как оказалось, поучительная. Вот что рассказала Лизавета своим новым коллегам.

— Со мной недавно произошла немного печальная история. Правда, она закончилась благополучно, но доля горчинки осталась. Старенькая бабуля, которая жила в соседнем подъезде, и многие годы дежурила на лавочке, слегла. Так бывает, к сожалению. Наследники ухаживали за ней хорошо, даже по очереди жили, вахтовым методом – по неделе каждый. Но кот Фома, бабушкин любимец, им был не нужен. Жестока судьба бывает порой с теми, кто зависит от человека… кота приговорили к усыплению… Когда я узнала об участи кота, ему оставалось жить два дня. Приготовила местечко, чашки, туалет, и отправилась к бабуле за новым жильцом. Да не тут-то было! Забрала котика какая-то родственница, сжалилась над малышом. «Ну и ладно! —подумала я, повезло коту». Да не тут-то было, от тюрьмы да от судьбы не уйти. В моем случае – от судьбы.

Прошло немного времени, месяц-полтора, и кот вновь появился на повестке дня. У ребенка родственницы, спасшей кота, обострился аллергический дерматит на шерсть животного. Избавиться от причины возникшей проблемы, на семейном совете, решили тем же способом – усыплением в ближайшие дни. Кота надо было срочно спасать! Я, вооружившись переноской, пошла во второй раз за новым жильцом.

Встретили меня настороженно. Хозяйка – со слезами на глазах, не хотелось расставаться. Кот ходил возле нее, терся об ноги и громко, музыкально мурлыкал свои песенки. Малыш, у которого аллергия – забился в угол, чихал и тер глазки кулачками, но тоже не высказывал большого желания отдавать кота. Только супруг был настроен более, чем решительно. Он ходил, закинув за спину руки, поглядывая на меня искоса. Вдруг я откажусь от своего решения и что тогда?..

Я сказала: «Ладно, давайте своего несчастного, не будем затягивать» – и протянула переноску хозяину. И тут свершилось нечто ужасное. Кот понял, что его куда-то собираются увезти, он разгадал намерение новых хозяев, которые его предали! Изящно прыгнув в сторону, красавец зашипел и ни в какую не шёл на руки к людям. От него никто не ожидал такого яростного сопротивления. Кот орал и метался из угла в угол, прыгал на стены. А если кто его мог схватить, тут же был покусан и оцарапан. В итоге все мы были изранены. Ситуация накалялась – кот шипел, хозяева злились, ребенок орал, а я, холодея от внутреннего ужаса, потихоньку отступала, пятилась к входной двери. Договорились встретиться завтра, когда все успокоятся. Может, удастся посадить Фомку в переноску, хотя полной уверенности не было. Но иного выхода не было тоже…

К удивлению, на другой день мне позвонила хозяйка Фомки и сообщила, что кот самостоятельно зашел в переноску и спокойно улегся в ней. Я быстро собралась и. в который уже раз! – отправилась на спасательную операцию. Когда уходила, хозяйка мне сказала вслед: «Фомка долго будет привыкать к вам, но зато он будет жить, а это главное!»

Вот так, дважды приговоренный к смерти, Фомка оказался в нашей семье. Правда, звать мы его стали иначе. Пышногрудому красавцу с шинельного цвета шерстью, с длинным шикарно-пушистым хвостом и замечательным тембром музыкального голоса, больше всего подходило имя Мурзик, Мурлыка, Мурзилка, и все производные к ним.

Кот оказался очень умным и чистоплотным. Даже жизненные обстоятельства не сильно потрепали его кошачьи чувства. А ещё больше всего он хотел ласки от человека – забраться на колени, прижаться к бочку, подставить шейку под расческу – скребочек. Единственное, что осталось от прежней жизни – потерянное доверие к людям. Любую попытку ограничить его свободу, Мурзик встречает агрессией. Но мы его не наказываем, потому что понимаем, что кот не виноват ни в чем. Мы в ответе за тех, кого приручили.

В редакции стояла тишина. Осип Ильич был у себя, он говорил с кем-то по телефону. Дверь была открыта, слышно было хорошо. «В общем, постарайся, чтобы название твоей книги произносилось, как заявление с десятью восклицательными знаками. Тогда ни у кого не хватит духу, чтобы что-то прибавить или убавить!»