Юрий Денисов - Каинова печать

– Обязательно.

Серые, с облупившейся штукатуркой стены коридора районного отдела. Я собрался с силами и толкнул дверь кабинета участкового.

Голое окно напротив двери, по обеим сторонам от него письменные столы. Слева Олег Дмитриевич погрузился в какой-то документ; справа за компьютером сидит молодой темноволосый парень. Угол стены за спиной Олега Дмитриевича обставлен шкафами с папками.

– А, ну вот и вы, – Олег Дмитриевич сделал приглашающий жест рукой. – Ну, проходите. Не стесняйтесь. Может, чайку?

– Нет, спасибо.

– Это мой помощник, Коля.

Парень привстал и приветственно кивнул.

Мы пожали руки.

– Что-то вид у вас неважный, – покачал Олег Дмитриевич головой, усаживая меня в кресло напротив. – Ну ничего. Долго мучить вас не будем. Бить буду аккуратно, но сильно, ха-ха-ха!

Я слабо улыбнулся. Садясь, я на мгновение увидел в окне призрачное отражение комнаты и своего лица – бледного и измученного.

– Ну что, можно начить, как говаривал незабвенный Михаил Сергеич?

Я кивнул

– Коля, ты готов?

– Як пионэр!

– Так! – Олег Дмитриевич сел и хлопнул по пухлой стопке папок:

– ФИО полностью?

– Лавров Евгений Андреевич.

– Дата рождения?

– 10 марта 1990 года.

– Адрес проживания?

– Посёлок Лесной, дом 12.

Олег Дмитриевич поднял глаза и пристально посмотрел на меня поверх очков:

– Это где такое?

– В пятнадцати километрах к югу от Великого Новгорода.

– Ага… скажите, когда вы в последний раз виделись с покойным?

– Месяц назад. А наш последний разговор состоялся по телефону. Вчера ночью где-то часа в три…

Я умолк. Олег Дмитриевич удивлённо воззрился на меня:

– Что-то не так?

– Да нет… понимаете, он тогда очень хотел поговорить, судя по тону, да и вряд ли можно будить человека в три ночи из-за пустяков… Я со сна, ничего не соображая, сказал: «Поговорим завтра». Он сказал: «Ладно», но таким тоном, как нищий, которому отказали в милостыне… – я схватился за голову. – Господи, это же я виноват! Если бы я его тогда выслушал…

– Может быть, вы преувеличиваете значение этого звонка… Значит, больше ничего не сказал Сергей Юрьевич?

– Нет…

– И, как следует из показаний господина Боголепова, весь предыдущий месяц покойный провёл в добровольной изоляции, то есть ни с кем не контактировал, даже со своей женой. Она уехала от него 21 августа, в его день рождения. Тогда же, на вечеринке, Боголепов и вы видели его в последний раз. Там, видно, произошло что-то такое, что заставило Викторию Павловну уехать. Можете рассказать подробнее о вечеринке? Кто ещё там присутствовал?

– Да много кто, всех не упомнишь. Я большую часть этих людей никогда не видел: Разин – директор издательства, критики, коллеги—писатели, журналисты… Серёга же был душа нараспашку, первого встречного домой тащил. Он слишком легко ко всему относился, всех считал своими друзьями. Вокруг него всегда паслась толпа прихлебателей: пользовались его добротой, брали деньги и не возвращали, спаивали… Я пытался его вразумить, в последний год у него появилась Вика, и гулянки практически прекратились. Естественно, эти господа её невзлюбили. И то, что произошло на этой проклятой вечеринке, было тонко спланированной интригой.

– Ну-ка, ну-ка, поподробнее…

– Значит, так. Была там одна подруга Вики, Надя – ну, вы знаете, какая у женщин дружба… она сговорилась, видимо, с двумя «друзьями». Те Серёгу весь вечер подзадоривали и подпаивали, а она его обрабатывала, так обрабатывала, что и памятник не выдержал бы. Она действительно такова, что мало кто удержится.

– Ну и… это случилось?

– То-то и оно, что, по сути, ничего не было… но и того, что было, хватило. Вика многое ему прощала, но ведь и ангельское терпение может лопнуть. Она с одной сумочкой бросилась на вокзал.

– А гости как на это прореагировали?

– Они смеялись над всем этим. И вообще, похоже, плохо поняли, что происходит. В общем, продолжали веселиться.

Олег Дмитриевич и Коля обменялись взглядами, выражавшими нечто вроде: «О времена! О нравы!»

– Н-да… Я Викторию Павловну понимаю. Этот человек мог вообще хранить кому-нибудь верность?

– Вероятно, он не испытывал к Вике сильной физической страсти, но ведь это не главное.

– Конечно, – усмехнулся Олег Дмитриевич. – Но невольно взгляды его обращались к другим женщинам. Бабник – это не лечится.

– Думаю, что так, но именно ради Вики он целый год держался. Вообще под её влиянием он начал сильно меняться… да и в тот вечер его споили, та сама к нему лезла… и главного всё равно не произошло! Вика ушла тогда на эмоциях. Если рассуждать логически, поводов для разрыва не было.

– И всё-таки согласитесь, уж больно легкомысленно повёл себя ваш друг.

– Что ж, он действительно был немного без царя в голове. Импульсивным. В этом и был секрет его обаяния. Вряд ли он осознавал всю серьёзность ситуации. Он был уверен, что она сама к нему вернётся наутро. Но даже я не выдержал – отвёл его наверх и всё ему высказал. Я так никогда ни на кого не орал. Нервы не выдержали. Он взбеленился, мы чуть не подрались. Короче, я тоже в бешенстве уехал оттуда.

– И после этого вы с ним целый месяц не разговаривали.

– Да. Естественно, я постоянно прокручивал в голове эту ситуацию, переживал и корил себя за то, что не спас ситуацию, не попытался разобраться с этим. Я уж собирался сам позвонить ему, найти её… помирить их…

– А вы-то тут при чём?

– Я же друг, не могу стоять в стороне. Иногда чужие проблемы – это наши проблемы.

– Бросьте. Где тонко, там и рвётся. Значит, не так уж и сильно любили друг друга.

– Не думаю. Просто любовь может выдержать суровые испытания, как говорится, годы и расстояния, но одним неосторожным поступком её очень легко растоптать. Нет, они были так счастливы, что это вызывало зависть. Их хотели разлучить… я уверен, что они опять были бы вместе. Вика пожалела бы со временем. Где бы она ещё второго такого нашла?

– Ну да, ну да… Богач, красавец, знаменитость – и чем закончилось. Вот тебе и принц на белом коне.

– Не надо было устраивать эту вечеринку. Вообще, моё мнение – семья и все эти увеселения несовместимы.

– Да, только наши браки с таких вот гулянок и начинаются… ну да ладно. Значит, наш герой продолжил веселиться как ни в чём не бывало?

– Знаете, он вообще как с катушек сорвался… будто всё, что год в себе держал, наружу вырвалось.

Олега Дмитриевича передёрнуло. С неприязненной гримасой он продолжил:

– …а наутро протрезвел, опомнился, христиански раскаялся; а поездок-то – ту-ту-у-у – уехал! А Виктория Павловна тоже… знала ведь, за кого выходит. Правду говорят: величайшее заблуждение женщин: «Он изменится», величайшее заблуждение мужчин: «Она никуда не денется».