Натали Якобсон - Седьмой ангел. Склеп семи ангелов

Она щелкнула крышкой ящика, закрывая голову и ее пустой мраморный взгляд, но Марио зачем-то снова сдвинул крышку. Невыразительное лицо вдруг показалось удивительно лукавым. Голова хоть и лежала безвольно в ящике, но казалось, что хозяин положения в этом кабинете она.

Блейз, сидящая в кресле напротив, с энтузиазмом ждала ответа.

– Пари? – повторила она. – И вы докажете мне то, что я всё это время доказывала вам – свою смелость. Проведя с ними одну ночь и не рехнувшись, вы докажете, что вы более стойкий, чем я.

К чему она клонит? К тому, что хочет его сместить? Почему он должен тягаться с ней, доказывать что-то? Да, потому, что ему стало любопытно. Слишком много преданий и легенд связано со склепом Розье. В том числе и мифы о несметных сокровищах, которые припрятаны там.

– Блейз! Что случилось в ту ночь, когда погибла твоя семья? Как именно ты спаслась? Как подожгла других? И почему сама не обгорела?

– Спросите у них, – она имела в виду, разумеется, статуй в склепе, – а если за ночь они вам так и не ответят, то наутро отвечу я.

– Это уже хорошее условие для пари. Я хоть что-то получу, если выиграю. А что получишь ты?

– Феномен!

Он вопросительно изогнул брови. Как это понимать?

– Я получу первого человека на земле, который смог перед ними устоять.

Любопытно и сложно заключать пари с безумной. Марио тяжело вздохнул. Лоб у него снова покрылся испариной. В голове зазвучали эхом какие-то шепоты. Это пустой взгляд мраморный головы на него так влияет. Уже не пустой, а коварный. Почему у мраморных глаз такое лукавое выражение? Эта игра глянца и настольной лампы. Свет, притушенный абажуром, может создавать самые разные иллюзии.

Что ему стоит одна ночь, ради разгадки тайны. К тому же в компании телохранителей, которые подождут снаружи.

– Я всё еще сомневаюсь, – все же пробормотал он. Больше для себя, чем для нее. Всегда опасно спорить на пари с сумасшедшими. Они и не хотят, а подведут. Но что-то, вероятно выпитое спиртное, повлияло на разум, и сделка вдруг начала казаться весьма соблазнительной.

– А вот я люблю спорить на пари с безумием, – Блейз снова легко прочла, о чем он подумал. – Именно поэтому я всегда побеждаю.

Голова осталась лежать у него на столе. Как Блейз смогла ее отсечь своим стилетом? Здесь и резец скульптора справился бы с трудом. Как искусно голову отделили от мраморного туловища! Именно не откололи, а отделили, потому что внизу шеи был не раскол, а ровный порез. Почти математическая точность, линия прямая, как в черчении. Марио коснулся ее пальцами и поранился.

Кто-то позвал его по имени, причем назвали не кличку и не то имя, под которым его знали официально. Его первое крещеное имя, которое дала ему мать и о котором он сам уже почти забыл. Имя, приносившее неудачу. Голос из-за шторы над ним издевался. Слышался смех. А из пальца текла кровь. Марио рванулся к окну, отдернул штору и никого не обнаружил.

Стекло на окне вдруг треснуло, будто кто-то его разбил. Но никто не швырял в него предметы ни снаружи, ни тем более, изнутри. Если б какие-то хулиганы с улицы швырнули камень, было бы слышно, к тому же их бы тут же поймали охранники. Они тут опытные. Мимо них мышь не прошмыгнет.

Не то, что мраморная статуя.

Почему ему пришло на ум такое нелепое сравнение? При чем тут статуя, когда речь идет о разбитом окне. Статуи не оживают, не ходят по улицам и не бьют окон. Так почему же вмятину на стекле так хочется сравнить с отпечатком мраморного кулака?

У него начинается нервный тик? Он слишком переработал. Сложно держать в подчинении всех этих уголовников, прихлебателей и ловкачей из «семьи», которые уже примеряются, как отбить его место главы. Одна Блейз была нормальной. Нормальной? Он покосился на голову, что она принесла, припомнил ее слова. Красотка повредилась умом с тех пор, как ее семью уничтожили, а ей самой пришлось мести ради встать на преступную дорогу. Красивая и безумная Блейз! Но с ней можно было сработаться. Кто бы подумал, что хрупкая худая девчонка с ангельской головкой станет его лучшим сотрудником? Она одна делала то, чего не могли целые организованные банды. В ней будто и впрямь дремал дьявол. И не дай бог ему однажды вырваться на волю в этом кабинете. Блейз легко могла бы сместить его с места главы. Непокорных она бы тут же убила, все остальные начали бы стонать и становиться послушными под ее железным кулаком. Кто заслуживает быть главой здесь, так это она. Но она, как ни странно, ни разу не пыталась его сместить. Он даже подумал, а не стоит ли завещать ей свое место. Правда, завещание здесь не имело никакой силы. К последнему слову главы тоже вряд ли кто-то прислушается. После его смерти все начнут драться за власть, но Блейз способна подавить их всех. Ей нужно лишь сказать, что он хотел бы видеть во главе организации ее.

– А что если она не послушается тебя, как не послушалась нас? В твоей «семье», как и в нашей она единственный феномен.

Кто это сказал? Голосов был целый хор. Один, два… семь? И все они звенели, будто бьющийся мрамор. Так могут шутить только дети. Или у него повредилась голова с тех пор, как он увидел отсеченную голову в подарочной шкатулке.

Нет, это ящик, а не шкатулка. Марио вдруг почудилось, что к дешевой фанере пришиты плитки малахита, по которым идет вязь каких-то замысловатых символов. Похоже на арабскую пропись. А может на рисунки танцующих индийских богов?

В глазах защипало, и он на миг отвернулся, а когда снова взглянул на голову, она его напугала. Улыбка на мраморных губах вдруг стала шире.

Могло это лишь показаться? Навряд ли. Под белыми устами даже показались резцы зубов, которых раньше было не видно. Губы были сомкнуты. Он точно помнил. А сейчас они скалятся. Ушные раковины напоминают изгибы фантастических крыльев. Белоснежные локоны змеятся по вискам подобно гадюкам и кобрам. Что за наваждение? Может быть, на самом деле это всего лишь искусно сделанная игрушка с механизмом, вмонтированным внутри. Вероятно, она всего лишь стилизована под мрамор. Ну и шутница Блейз! Всё же сумела всучить ему прикол под благовидным предлогом и вдумчиво разглагольствуя о потусторонних тайнах. Актриса! Расчетливая тварь! Решила перепугать его до сердечного приступа вместо того, чтобы убить.

Марио коснулся мрамора в попытке нащупать какой-то рычаг, от которого работает механизм, но пальцы скользили по плотной поверхности. Это, правда, был мрамор, тяжелый, отполированный и холодный, как айсберг в океане. Казалось, что его только что достали из морозильника.

В жаркую летнюю ночь холод должен был быть приятен, но руку Марио словно обожгло. Он дунул на подушечки пальцев. А ведь на них и, правда, видны багряные следы ожогов. Вероятно, он обжегся о сигары или о зажигалку. Пока ждал Блейз, он нервничал и курил. Ему не хотелось верить, что она его предаст. Только не она! В ней одной из всех женщин… нет, не только из женщин, из всех живых существ, каких он знал, было что-то мистически притягательное. От нее невозможно было отвести взгляд. Ее работой нельзя было не восхититься. Был бы он чуть моложе и стал бы ее рабом. Марио поймал себя на мысли, что Блейз каким-то образом напоминает демона, который приходит дать ему совет, подтолкнуть к чему-то нехорошему, открыть запредельные тайны.