Дарья Щедрина - Капкан для Терпсихоры

Супруга самого Леопольда и хозяйка дома не нравилась ему, несмотря на яркую, вызывающую красоту. Ее громкий голос, манера смотреть на артистов свысока, как на прислугу, вызывали в душе неприязнь. От этой женщины с глазами колдуньи и опасной улыбкой хотелось держаться подальше.

Мадам Францева бесцеремонно зашла за ширму и смерила танцовщика изучающим взглядом, под которым Егор сразу почувствовал себя совершенно голым.

– Я хотела лично поблагодарить тебя за выступление, – произнесла Эвелина. – Ты просто великолепен в роли Спартака! Такая мощь, такая мужская харизма! Даже как-то неожиданно после всех твоих романтических принцев и графов. Твой талант гораздо многограннее, чем принято думать.

Ее низкий грудной голос обволакивал, взгляд не стесняясь скользил по телу артиста, словно ощупывая, прикасаясь к разгоряченной танцем коже. Егору стало неприятно от этого взгляда.

– Спасибо, Эвелина Павловна, – сухо поблагодарил он, надеясь, что визит хозяйки быстро завершиться, если не вступать с ней в разговоры. Но он ошибся.

– Кому пришла в голову удачная мысль поменять твое амплуа? Неужели Леопольду?

– Да, это Леопольд Теодорович предложил мне попробоваться на роль Спартака.

«Да уходи ж ты, уходи! – мысленно заклинал визитершу Егор. – Дай уже мне переодеться!» Но, видимо, даром телепатии он не обладал. Мадам продолжала откровенно любоваться тренированным молодым телом артиста и забавляться его замешательством, и не уходила.

– Я всегда говорила, что у Леопольда чутье. Образ мачо, страстного героя-любовника тебе очень идет, Егор. Я бы хотела обсудить с тобой эту тему в приватной обстановке. Пойдем ко мне, выпьем по бокалу шампанского и поговорим. Можешь не переодеваться…

Последняя фраза была сказана таким тоном, что Егору захотелось немедленно облачиться в космический скафандр, а сверху нацепить железные латы средневекового рыцаря. В голосе Эвелины звучала откровенная похоть, а взгляд словно облапывал его жаркими, потными ладонями. Егор выпрямил спину, развернул плечи и твердо произнес:

– Извините, Эвелина Павловна, не могу. У меня завтра с утра важная репетиция. Мне надо хорошо отдохнуть и выспаться.

– Ты можешь остаться здесь до утра, – мадам вытянула руку и медленно провела указательным пальцем по голой груди артиста. Кончик языка ее скользнул по полуоткрытым губам. – Утром Владик отвезет тебя на репетицию. А сегодня ты скрасишь мне скучный, одинокий вечер…

Палец с длинным, покрытым красным лаком ногтем медленно, вызывая противную дрожь где-то в глубине тела, скользил по обнаженной груди. Палец был холодный, но почему-то обжигал кожу, словно ее касался коготь доисторического монстра, а не человеческая рука. Егор отступил на шаг, избегая неприятного прикосновения. В ответ на его невольное движение по лицу хозяйки скользнула насмешливая улыбка.

– О каком одиноком вечере вы говорите, Эвелина Павловна? У вас полный дом гостей. А мне действительно завтра рано утром на репетицию.

В черных глазах мадам Францевой сверкнул холодный пламень. Она поджала губы и выгнула дугой красивую бровь.

– Значит не хочешь составить мне компанию за бокалом шампанского?

– Извините, нет.

В возникшей паузе Егор услышал отзвуки далеких громовых раскатов, а воздух в комнате мгновенно наэлектризовался. Взгляд Эвелины стал холодным и надменным, голос заледенел.

– Ладно. Как хочешь. – Она резко повернулась и направилась к выходу. – Следующий прием намечается через две недели. Приготовь для публики что-нибудь интересненькое и приезжай. – На пороге, уже распахнув дверь, она обернулась и, холодно улыбнувшись, добавила: – я буду ждать.

Едва дверь за хозяйкой дома закрылась, из-за ширмы выскочила полуодетая Полина.

– Сотников, ты с ума сошел? Ты посмел отказать самой Эвелине?!

Егор нервным движением натянул на плечи рубашку и стал застегивать пуговицы.

– Посмел, и что?

– Ты понимаешь, какие последствия могут быть? – вытаращила на него испуганные глаза девушка.

– Какие? Думаешь, Леопольд снимет меня с роли или не возьмет на гастроли в Америку, а может быть, он вообще меня из театра уволит за то, что посмел отказать его жене? Пусть попробует. Я только счастлив буду! Вон мне французы намекали на контракт с Гранд Опера. Думаю, может стоит согласиться? Там-то мне точно никто не будет делать сомнительные предложения скрасить одинокий вечерок. А вот Леопольду останется только подсчитывать убытки.

Не обращая внимания на балерину, он стянул с ног трико и стал надевать джинсы. Полина недовольно фыркнула:

– Ну да, ты же у нас особенный! Тебе бояться нечего, ведь ты звезда мировой величины!

Скорчив презрительную гримасу, балерина вернулась за ширму.

– Да, звезда, – застегивая ремень, подтвердил Егор, – и горжусь этим. Горжусь тем, что добился этого своим талантом и трудолюбием, а не так, как некоторые.

– Ты на кого намекаешь? – донеслось из-за ширмы.

– На тебя, Полиночка, на тебя и многих других, кто стал завсегдатаем концертов для своих в этом доме, а заодно вдруг поднялся по карьерной лестнице, перепрыгнув через несколько ступеней.

– Ты считаешь меня бездарностью? – вопрос был задан с вызовом.

– Нет, что ты, Поля! Балерина ты, несомненно, талантливая. Более того, у тебя еще масса талантов.

– Какие, например?

– Беспринципность, например. Умение влезть без мыла куда угодно. Настоящий талант расталкивать локтями себе подобных. Такие как ты, Поля, на любом поприще умеют добираться до самых вершин. Вот только удержаться там сложно.

Из-за ширмы снова появилась уже полностью одетая в модное облегающее платье Полина. Вытащив из косметички маленькое зеркальце, она тщательно подвела губы яркой помадой, убрала зеркальце обратно в косметичку и посмотрела на собеседника.

– Ну, конечно, только ты у нас один весь в белом, а остальные по уши в дерьме!

– Заметь, ты сама это сказала.

– Что ж ты сам то сюда приехал, в эту обитель зла, господин звезда мировой величины? – ехидно поинтересовалась девушка.

– Потому что деньги нужны, Полиночка.

– Неужели и звездам нужны деньги? Хм… как это не элегантно, просто фи! – Полина явно кривлялась, стараясь задеть за живое своего собеседника.

Но Егор, завязав шнурки кроссовок, только вздохнул и посмотрел на нее с сочувствием.

– Иди, Полиночка, не заставляй ждать элитную публику. Наверняка среди них найдется тот, кому требуется скрасить одинокий скучный вечер. А я – домой.

Он повесил спортивную сумку с вещами на плечо и, надменно улыбнувшись, вышел в коридор, оставив балерину пыхтеть от еле сдерживаемого возмущения.

Навстречу ему попался сам хозяин дома: высокий седой старик, подтянутый, с прямой спиной, морщинистый, словно еще живым медленно трансформировался в мумию. Он спешил, запыхался от быстрого шага.