Дарья Щедрина - Капкан для Терпсихоры

– До свидания, Эвелина Павловна…

– Кто это? – почему-то шепотом спросил Фёдор у секретарши.

– Сама Францева! – так же шепотом, округлив глаза ответила девушка, словно речь шла о английской королеве.

На пороге кабинета возник директор и тут же наткнулся на полицейского.

– Виктор Александрович, – пришла в себя секретарша, – к вам из полиции.

– Ах, да, конечно! Проходите, молодой человек.

Через пять минут капитан Денисов, уютно расположившись в мягком кожаном кресле, пил чай и вел беседу с хозяином кабинета. Встретили его как желанного гостя тут же угостив чаем с печеньем, будто с нетерпением ожидали визита представителя полиции. Директор с говорящей фамилией Лизоблюдов, маленький, кругленький и румяный, чем-то напомнил Фёдору колобка, особенно когда тот бросал на него острые взгляды маленьких хитреньких глазок. В голове мгновенно зазвучала присказка неунывающего героя, но уже в переводе на современный язык: «я от роспотребнадзора ушел, от пожарной инспекции ушел, от налоговой ушел, и от тебя, полицейский, уйду!» «Ох, что-то ты темнишь, пройдоха!» – сделал заключение Фёдор, поварившись в сладкой патоке ложного гостеприимства минут пятнадцать. Но вслух произносить свои мысли не стал.

– Так почему вы, Виктор Александрович, решили уволить Хохолкову? – спросил Денисов отпивая из слишком хрупкой на вид, но очень изящной фарфоровой чашечки, казавшейся игрушечной в его большой ладони.

– А как я мог поступить иначе? – всплеснул пухлыми ручками Лизоблюдов, суетливо расхаживая по кабинету. – Видите ли, Фёдор Александрович, артист балета не может, просто не имеет права не ходить каждый день на класс, не репетировать, потому что иначе очень быстро потеряет форму. Его же потом на сцену нельзя будет выпустить. А Хохолкова так долго не приходила на свое рабочее место, к станку, что смысла ждать ее уже не было. Наш театр на хорошем счету не только у зрителей и критиков, но и у артистов. Попасть в нашу труппу хотят многие, из желающих очереди выстраиваются. Да и на сцене кто-то должен был заменить прогульщицу. Вот я и взял другого человека, а Хохолкову уволил.

– Но разве вы не забеспокоились, почему перестала выходить на работу сотрудница, которая до этого была дисциплинированной и ответственной? Может быть, она заболела и ей нужна помощь?

– Забеспокоился, еще как забеспокоился! Я поручил секретарше Инночке, и она все телефоны этой Хохолковой оборвала, даже домой к ней съездила, но никого дома не застала. Так что версия болезни сама собой отпала. Лишь спустя две недели напрасных поисков я подписал приказ на увольнение и то скрепя сердце.

«Колобок» состроил скорбную гримасу и прижал руки к груди, но перебрал немного с трагизмом, и Фёдор ему не поверил. «Плевать тебе, господин Лизоблюдов, на пропавшую девчонку! – подумал Денисов. – У тебя таких, как она, целая труппа. Для тебя, наверное, они все на одно лицо. Одной меньше, одной больше». А вслух произнёс, отставляя пустую чашку на журнальный столик:

– Ну что ж, Виктор Александрович, спасибо, что уделили мне время. Подскажите с кем я могу еще поговорить? Может быть кто-то из артистов, с кем вместе работала Настя, что-то знает про нее?

– Пойдемте, я вас провожу! – радостно закивал круглой лысой головой директор театра. – Сейчас как раз идет репетиция кордебалета.

Они вышли из кабинета и направились куда-то по длинным и узким коридорам. Но вывел Виктор Александрович гостя не к репетиционным залам, где вовсю шла активная работа, а в тихий в этот неурочный час и сумрачный зрительный зал.

Фёдор, не считавший себя театралом, хоть и ходил иногда с сестрицей на спектакли и концерты, раскрыл рот от изумления: пустой и просторный зал поразил его роскошью. В тусклом свете дежурных светильников матово лоснился пурпурный бархат обивки кресел, поблескивали золотом украшенные лепниной стены, вспыхивали алмазными искрами хрустальные подвески светильников и большой люстры под потолком. Под ногами смягчала звук шагов красная ковровая дорожка.

– Нравится? – поинтересовался интимным шепотом господин Лизоблюдов, заметив удивление и восторг на лице гостя. – А вы знаете, что это за здание? Это же бывший великокняжеский дворец. Двадцать лет назад, когда решался вопрос, куда поместить вновь образованный театр, этот дворец был в ужасающем состоянии. Все рушилось: паркет рассохся, со стен сыпалась штукатурка, куски лепнины падали прямо на голову, все коммуникации пришли в полную негодность. Ужас! Но нашелся человек, меценат, Леопольд Теодорович Францев, возглавивший попечительский совет театра. Это его стараниями организовался круг любящих искусство людей, которые вложили немалые деньги в реставрацию и восстановление здания. И вот теперь, – колобок развел руки в стороны, как бы охватывая зрительный зал, обнимая его, – сотни поклонников балета имеют возможность каждый день наслаждаться любимым искусством.

– Да-а, – протянул Фёдор, вовремя сдержав неуместный, но восторженный свист, – впечатляет…

– Пойдемте, я покажу вам в каких условиях занимаются наши артисты.

Подхватив гостя под локоток, Виктор Александрович вывел его из зрительного зала, на ходу продолжая рассказывать о театре.

– Вы, наверное, слышали печальную историю неудачной реконструкции Большого театра? Так вот нам удалось избежать этих ошибок, потому что Леопольд Теодорович, можно сказать, профессиональный любитель балета. Вместе со строителями и реставраторами они учли все потребности артистов. У нас есть не только просторные и удобные гримерки, но и великолепно оснащенные репетиционные залы, раздевалки, душевые, массажные кабинеты. Даже небольшая, но очень хорошая столовая для работников театра. А какой у нас костюмерный цех, декорационная мастерская!

– И все это помещается под крышей театра? – удивился Фёдор.

– А вы наблюдательный! – захихикал Лизоблюдов и погрозил Фёдору пальцем. – Конечно, разместить такое количество помещений под одной крышей невозможно, да и опасно. Случись пожар в каком-нибудь цехе – сгорит весь театр! Пришлось выкупить два соседних здания. К счастью, они не имели архитектурной и исторической ценности. Но и их пришлось ремонтировать, чтобы приспособить под наши нужды. Все вспомогательные цеха и мастерские находятся в них. Зато теперь театр «Кабриоль» считается одним из лучших театров балета в нашей стране! Попасть к нам стремятся многие уже известные артисты. Здесь престижно, удобно и, как бы правильно выразиться, – директор немного замялся, подбирая нужное слово, – сытно. У наших артистов весьма хорошие заработки, особенно если сравнить с другими театрами, живущими за государственный счет. Я не говорю о Большом и Мариинке. Попечительский совет для театра – просто отцы родные! Благодаря им труппа каждый год ездит на большие гастроли и по стране, и за границу. А что такое русский балет для заграницы – вы знаете! С гордостью могу сказать, что на нашей сцене загораются настоящие звёзды. Один Егор Сотников чего стоит! Талант, необыкновенный талант!