Дарья Щедрина - Капкан для Терпсихоры

– Вась, наглеть не хорошо.

– Ладно, можно «Балтику», – смерил свои требования Коломейцев и указал пальцем на экран: – Смотри, вот карта. Сотников около года назад купил дом за городом. Это ИЖС – индивидуальное жилищное строительство – а не какой-то там коттеджный посёлок! Неплохо зарабатывают наши балетные звёзды, дрыгая ногами на сцене. Вот снимок дома из бюллетеня недвижимости.

Варя с любопытством смотрела на симпатичный, но весьма скромный современный дом, увитый до самой крыши девичьим виноградом. Потянулась рукой за стопкой бумажных листочков, лежащих на краю стола.

– Диктуй адрес! – а про себя подумала: «если звезда не хочет разговаривать со мной, то дом его расскажет о своем хозяине! Вдруг повезет и в доме этом есть домработница, садовник или кухарка. Ведь не сам же золотой принц моет полы и стирает себе рубашки! А прислуга обычно о своих хозяевах знает очень много полезного».

– Спасибо, Вася, ты настоящий друг! – похлопав Коломейцева по плечу, Варвара засобиралась уходить.

– Денисова, а ты чего это задумала? – насторожился Вася. – Неужели решила нелегальным путем влезть на чужую территорию?

– Посмотрим, – сделав загадочное лицо, неопределенно пожала плечами девушка.

– Ничего у тебя не выйдет, Денисова, даже не пытайся!

– Это почему же?

– Ты на себя посмотри: ты ж как светофор с этой своей паклей на голове.

Щеки Варвары мгновенно залил яркий румянец, а глаза мстительно сузились:

– Сам ты пакля! – и добавила, закрывая за собой дверь: – На «Хайнекен» можешь даже не рассчитывать.

– Да что я сказал такого?! – крикнул уже в закрытую дверь Василий. – А как еще можно назвать этот взрыв на макаронной фабрике, да еще и рыжего цвета?

***

С Натальей Сойкиной Фёдор встретился в скверике возле ее дома. Девушка не пожелала разговаривать с представителем полиции в квартире. Они сели на свободную лавочку и оба достали сигареты. Прикурив от любезно поднесенной зажигалки капитана, Наталья глубоко затянулась и подставила лицо с ярким макияжем теплому осеннему солнцу. Отсутствие природной красоты в ней компенсировалось броской одеждой и большим количеством косметики.

– Да мне особо нечего рассказывать, – начала девушка в ответ на вопрос о Хохолковой, – мы и подругами настоящими не были. Познакомились год назад в поезде, ехали в одном купе, разговорились. Выяснилось, что у нас общая проблема: при отсутствии денег срочно надо было искать жилье в столице. Вот и договорились снять квартиру напополам. Я поначалу-то обрадовалась: познакомиться с настоящей балериной – это ж круто! Думала, мы вместе с ней будем ходить по ночным клубам и зажигать не по-детски. Все друзья умрут от зависти! А она, оказывается, ни в какие клубы вообще не ходит. Ни тебе студенческих вечеринок, ни тусни по интересам. Придет домой из своего театра и сразу спать, как малолетка, ей богу! – Девушка презрительно наморщила курносый носик и выпустила изо рта струйку дыма.

– С парнями не общалась, на свидания не бегала, только иногда по выходным книжки читала, да смотрела старые фильмы по телеку. Ну это ж тоска! Я пыталась ее растормошить, но тщетно. Все твердила мне про какие-то батманы и пируэты, про сольные партии и гастроли в Японии. У нее кроме балета ничего в голове не было. Фанатка натуральная! Ну, а потом я познакомилась с Ромкой… – Наталья мечтательно улыбнулась и опустила глаза, бросив окурок на землю и растерев его модным ботинком на толстой подошве. – Втрескалась я в него не по-детски, просто крышу снесло! Ну, не до балета мне стало. Вроде все у нас с Ромкой на лад пошло, я к нему жить переехала, а Настюха осталась в квартире одна. Договорились, что она подыщет себе другую напарницу. С тех пор мне как-то не до нее было. Она мне не звонила, я ей тоже. А чего звонить то? У каждого своя жизнь. Я о ней почти забыла. А тут вдруг ее мамаша объявилась. Я даже не думала, что Настя ей мой телефон дала. Нафига спрашивается? В общем, товарищ капитан, – Наталья смерила собеседника оценивающим взглядом и криво усмехнулась так, что Фёдор немедленно понял, что тянет максимум на троечку. По ее критериям фейсконтроль он не прошел. Вот беда-то! – ничего существенного я вам сообщить не могу. Извиняйте пожалуйста!

– Извиняю, – вздохнул Фёдор и поднялся со скамейки.

Простившись с якобы подругой исчезнувшей Хохолковой, он неспешным шагом направился через сквер к припаркованной на соседней улице машине. Он шел и думал, что жизнь устроена очень странно: живет на свете красивая, талантливая, целеустремленная девушка, служит балериной в престижном театре с вкусным названием «Кабриоль», ее окружает куча людей, с кем она общается каждый день. Но вот она исчезает и никто, ни одна живая душа даже не забеспокоилась, не подняла тревогу: куда пропал человек? Всем на всех наплевать! Вот она наша печальная действительность. Прихватит сердце, упадешь на улице, никто не подойдет, помощь не окажет. Мимо будет идти тысяча людей, уткнувшись мордами в свои гаджеты и ни на что не обращая внимания. Помрешь, не получив помощь вовремя – ну, извини, брат, судьба такая!

Фёдор сердито сплюнул себе под ноги. Ерундовое на первый взгляд дело не желало раскрываться. Более того, от него отчетливо попахивало чем-то нехорошим. Неужели придется все-таки шерстить морги и отчеты о неопознанных трупах? Ему почему-то очень не хотелось, чтобы красивая девушка с фотографии, похожая на куколку Барби, нашлась в холодильнике судебного морга.

***

Егор проснулся поздно, позволив себе выспаться в единственный выходной, в понедельник. Вчера после спектакля вернулся за полночь и долго не мог уснуть. Он теперь вообще плохо спал, мучили кошмары.

Он открыл глаза и посмотрел на узкие полосы света, бьющего через неплотно закрытые жалюзи. Судя по всему, день уже был в разгаре. Надо было вставать, но расслабленное долгим сном тело отозвалось нудной болью и скованностью. «Развалина!» – обругал себя Егор, сдернул одеяло и сел, опустив ноги на пол. Пошевелил пальцами, разглядывая свои ступни. Тут же боль пробежалась по ним, как пианист по клавишам, играя гамму: заныл каждый суставчик, каждая мышца. Но голубая сетка вен, еще вечером уродовавшая натруженные ноги, к утру опала и побледнела.

Он встал, накинул махровый халат на плечи и, растирая на ходу затекшую шею, пошел в ванную. Из зеркала на него глянула заспанная, угрюмая физиономия.

– Ну и рожа, – вздохнул артист, ощупав проросшую за ночь щетину на щеках и растопыренными пальцами зачесывая назад длинную русую чёлку.

Бриться не хотелось, но небритым явиться туда, куда он должен был сегодня явиться было просто немыслимо. Романтический принц не имел права на небритость. Вздохнув, он размазал по лицу нежную пушистую пену и стал с остервенением скрести бритвенным станком щеки и подбородок, словно хотел вместе со щетиной соскрести кожу, само лицо, на которое тошно было смотреть в зеркало. Умывшись и почистив зубы, прошел на кухню и включил кофемашину.