Юрий Пожидаев - Последний фараон

В армию отца призвали в 45- ом, но на фронт он не попал, а будучи высококлассным радистом был приписан к разведывательно-диверсионной школе под Минском, где и приобрел навыки аргументированно объяснять людям свою позицию. В конце концов на семейном совете было принято решение отдать младшего сына на б\теннис, где уже 7 лет занимался старший брат. В начале Роме не очень нравилось, что из мальчиков в его группе был он один и его доставали девичьи приколы, но потом, со временем его отношения к девочкам изменилось, да и они стали смотреть на него по-другому. В школе дела шли не очень, учиться Роме не нравилось. Школа была в центре города престижно- показушная, учителя были не плохие, но затюканные бесконечными проверками, курсами повышения, педсоветами и преподавание проходило в каком-то скоростном режиме, с перерывами на сбор металлолома и макулатуры, пионеро-комсомольскими собраниями и слетами. Рома нашел для себя путь – недалеко в сосновом бору находился дом пионеров с разными кружками и секциями, где преподавательское ядро составляли люди, вышедшие на пенсию и работающие здесь по своей инициативе. Он посещал кружок рисования, научился играть на альте в духовом оркестре, боксировал в секции бокса, слушая рассказы тренера о великих боксерах прошлого; даже один раз его лучший друг Леха Ильин, затащил его на бальные танцы, но потом они долго смеялись вспоминая, как на них в несвежих шортах и майках смотрели высокие и стройные девочки в красивых платьях.

После того, как брат женился и уехал, ему досталась маленькая коморка, где он любил читать книги, не те, что требовали учителя по внеклассному чтению, а те что нравились всем мальчишкам: про пиратов, разведчиков и разных хороших людей, которые боролись со злом. Тогда и начала формироваться личность человека, тяжело переживающего несправедливость, лож и лицемерие. Он начал замечать, что одноклассники-отличники, как правило, являются детьми родителей, занимающих высокие посты или имеющие хоть малейшее отношение к власти, как учителя во время контрольных разрешали списывать своим любимчикам, а остальных наказывали, как поощрялось стукачество в классе.

Время шло, он начал выигрывать районные и городские первенства, вошел в сборную города, стал ездить на соревнования. И однажды по совету «добрых» людей, трясущимися руками, он положил на стол учительнице по математике янтарный брелок из Калининграда. В классе никого не было, поэтому никто не видел красного лица Ромы и того стыда, которым он пропитался с ног до головы. Зоя Ивановна посмотрела ему в глаза, улыбнулась и сказала, что она будет спрашивать сегодня его у доски. В этот день он получил пятерку, но ему было очень плохо, пятерка в дневнике горела пламенем. Именно тогда он понял, что вместе с виртуальным миром – миром красивых слов, наград и рапортов, есть мир реальный – мир знакомств, подношений и разной другой мерзости. И уже став взрослым, он часто вспоминал этот день, брелок и своего педагога, который дал ему первый урок жизни.

2

Во время завтрака из открытого окна раздался звук, отдаленно напоминающий свист, через минуту звук повторился. Анна подошла к окну, кому-то махнула рукой и повернувшись к Роману торжественно объявила: «Вас требует главнокомандующий». На улице, возле своей «Нивы» стоял ухмыляющийся Ильич. Для всего дома неутомимый сосед был чем-то вроде аккумулятора, подбадривая пенсионеров, воспитывая молодежь, устраивая регулярно разнос в «управляющей компании». У него была одна особенность – он не признавал импортных товаров. Автомобиль, телевизор, холодильник, газовая плита, сантехника, продукты – все было отечественного производства, поэтому местный патриот очень много времени тратил на ремонт своей техники. Выйдя на улицу, Рома помог соседу открутить какую-то железяку и приготовился слушать политинформацию, но Ильич только сопел, ковыряясь в двигателе, потом оторвался от работы и кивнул головой через дорогу, где возводилась очередная высотка. Изначально район задумывался как больничный городок, где по периметру разместили тубдиспансер, роддом, психбольницу и городскую больницу, чуть в стороне вендиспансер и городской морг. В последствии сюда влепили кардиоцентр и здание юридического колледжа. В результате этих преобразований по району бродили пациенты всех этих заведений вместе с отрядами юных полицейских, вечно прогуливающих занятия.

Весь город, переживший Олимпиаду, нашествие футбольных фанатов, теперь лихорадило от строительства жилья. Если столица разрасталась за счет окраин, то здесь все строилось за счет внутренних резервов. Жилье пользовалось спросом, люди ехали из Сибири, спасаясь от наводнений и пожаров, с Урала, с его загаженной экологией, из всех регионов страны к морю к теплу. В добавок ко всему высокое начальство проводило здесь разные форумы, съезды, фестивали и за короткое время курортный город превратился в миллионный мегаполис, с постоянными пробками на дорогах и большой плотностью населения. Размышления Ромы прервал грохот закрываемого капота «Нивы», он посмотрел на Ильича, встретился с ним взглядом и улыбнулся, перепачканный маслом сосед, с его горящими глазами смахивал на революционера с баррикад. Рома часто задавал себе вопрос: «Чем нравился ему этот необычный человек?», для большинства он был скандалист, любивший портить кровь окружающим, борец с ветряными мельницами, правдолюбец и горлопан. Но это была маска, под которой скрывался порядочный человек, очень тяжело переживающий происходящее вокруг. В свою очередь, Ильичу тоже очень нравился этот спокойный и неулыбчивый гигант, умеющий выслушать наболевшее, и, если нужно, дать толковый совет. В окне соседской квартиры появилась Екатерина Ивановна – жена Ильича и позвала пить чай. Пока хозяин мылся в ванной, Рома стал щелкать пульт телевизора, каналов было много, но ничего интересного не было, показывали везде одно и тоже с постоянными интервалами на надоевшую рекламу. Складывалось впечатление, что время в стране остановилось – одни и те же фильмы и артисты, передачи. Мысли о отечественном кинематографе прервалось приходом Екатерины Ивановны с огромным подносом с чашками, печеньем и разной снедью, за ней стояла Анна и заговорщицки улыбалась. Появился хозяин с нардами под мышкой и уставился на экран, там вещал премьер министр: «Наша страна —страна невиданных возможностей, где каждый может реализовать себя в любой сфере деятельности. Время для раскачки нет, надо работать так, чтобы люди поняли, что мы идем в правильном направлении». На другом канале трансляция шла из зала суда, с унылыми физиономиями почти в полном составе за решеткой находилась администрация какого-то приуральского городка, прокуратура не дала им реализовать себя в разворовывании бюджета. Следующий канал был музыкальным. Какой-то здоровенный мужик с бородой и в узеньких брючках пел гнусавым голосом о любви к девушке, стоящей, напротив. Она отдаленно напоминала бабу-ягу в молодости, только без ступы и помела. Дальше шел фильм о войне, где грозного вида сержант давал вводную инструкцию трем девушкам-снайперам, складывалось впечатления, что красавицы собрались на свидание. В новых гимнастерках, пилотки сдвинуты на бок, в глазах озорные огоньки и очень много косметики, общий вид дополняли надутые ботексом губы. Появление этих бойцов на фронте по замыслу авторов, должно было переломить ход сражения за какую-то высоту. Ильич мягко забрал пульт и выключил телевизор, потом посмотрел в сторону кухни, где о чем-то шептались женщины и посмотрел внимательно на Рому сказал: «Ты знаешь, мне иногда хочется вернуться в прошлое, и остаться там. Пойти в политехнический институт и послушать Рождественского, Вознесенского, Ахмадулину. Пойти в цирк на Никулина, поехать в Ленинград на белые ночи, сходить на первомайскую демонстрацию, но это все мои мечты. После развала страны мне стало казаться, что всем сделали лоботомию, я чувствовал себя как трезвый среди кабацкого разгула и понемногу стало приходить мое понимание жизни и для чего она дается. Я знаю многие меня считают чокнутым, но только под таки клеймом я могу сказать людям кто они есть на самом деле. Ведь ты посмотри на наш двор, дети играют, а мамы пялятся в свои гаджеты, они скоро перестанут разговаривать вживую, люди перестали развивать свои способности, а развивают научно-технический прогресс. Ведь больше не будет Достоевских, Пушкиных, Толстых, Менделеевых и Чайковских. Ты сейчас смотрел телевизор, что ты видел?» – Ильич раскраснелся, редкие волосики заколосились, взгляд приобрел былую воинственность, – «ты видел, как современные проходимцы от эстрады, кино, театра, изнасиловали старую русскую классику, мне становится жутко, когда я представляю, как в таком обществе будет жить детвора с нашей площадки». Рома уже сделал первый ход в нарды и ждал, когда Ильич кинет кости, но тут позвонил мобильник, хороший знакомый Ромы перенёс тренировку на завтра. День был свободен и взгляд в сторону бара был правильно понят – Ильич расплылся в широкой улыбке. Философские беседы о жизни продолжались.

Читать дальше