ДМИТРИЙ ВАГНЕР - ВОСЕМЬ ВИНОГРАДНЫХ КОСТОЧЕК. Детективный роман о черной магии

Бабуля как раз закрывала дверь за только что вошедшим, очень солидным человеком, в новом и, наверное, жутко дорогом костюме. Коричнеый портфель, который он нес в руке, блестел, как будто его точлько что купили. И точно так же блестели его ботинки и очки в золотой оправе. Даже ткань костюма светилась, как наэлектризованная. Еще он принес с собой запах одеколона, который заставил Тильду подумать про пачку сигарет, плитку горького шоколада и апельсин. Подобных людей она видела только по телевизору, когда речь шла о заседании правительства.

Забравшись в ванную, Тильда припала ухом к двери и услышала, как бабушка спросила:

– Ну, все принес, милый мой?

– Да, – ответил он. Голос прозвучал сильно и властно. Но то, что этот солидный человек добавил следом, прозвучало гораздо тише. Почти шепотом. – Волосы, ногти. И еще, вот это…

Тильда прижалась к двери еще сильнее. Она почти не дышала, и сердце гулко билось у нее где-то в горле, пока с той стороны невидимые руки разворачивали, судя по характерным звукам, бумажный сверток.

– Молодец. – ответила бабушка. Она сказала что-то, очень-очень тихо, а потом добавила откуда-то из конца коридора, – Ну, пошли, не стой как вкопаный. Бабка все сделает чисто.

Тильда выпала из воспоминаний и вздрогнула, когда Варвара Сароян все в том же мрачном одеянии появилась на пороге кухни. Без траурного платка она смотрелась гораздо моложе своих лет, но правда состояла в том, что никто в здравом уме не дал бы ей больше пятидесяти.

Пожилая женщина подплыла к столу, грациозно, как будто парила над землей. Только подол ее длинного платья шелестел по деревянному полу.

– Ну как дела, детка моя? – спросила она.

Варвара села рядом, заглянула в лицо Тильды и нежно погладила ее по затылку. Жар нахлынул девочке на лицо – таким ласковым был бабушкин взгляд. И таким приятным, успокаивающим было тепло, исходящее от ее ладони. Как будто сотни крохотных иголочек кольнули кожу, в том месте, где рука прикасалась к ее голове.

– Хорошо, бабушка. – ответила Тильда. Краем глаза она заметила мощную струю пара из чайника на плите. Знала, что нужно подняться и выключить газ, но почувствовала странную слабость в теле, и дремоту, как поздним вечером, когда с минуты на минуту ей предстояло лечь спать.

– Вот и славно, доча моя. Вот и славно. – ответила бабушка, низким, бархатистым голосом. Теперь он звучал где-то далеко и одновременно отовсюду. Он заполнял все сознание, как белый пушистый свет. – Это потому, что ты уже готова. Ты готоооова, деееетка моя.

– К чему, бабушка. К чему я готова? – спросила Тильда. Губы ее едва слушались. Ей показалось странным, что эти слова она как будто дадже и не произнесла. Что она их просто подумала…

– К чему готова, того не миновать.

Второй рукой Варвара принялась медленно описывать круговые движения перед лицом Тильды, которая глубже и глубже куда-то проваливалась. Словно летела спиной назад в безграничном, мягком пространстве.

– Ты просто спи детка, моя. Просто спи. Спи. Спи.

И эти слова были последними, что Тильда услышала теплым вечером двадвать первого июня одна тясяча девятьсот восемдесят шестого года.

На следующее утро, она пребылала в прекрасном настроении. Изредка, правда, в ее сознании мелькали отголоски сна, приснившегося прошлой ночью.

Все было так необычно и интересно.

Картины, что она видела, появлялись будто во вспышках света.

Она лежит на столе, абсолютно голая, внутри прямоугольника горящих, потрескивающих свечей.

Варвара склонилась над ней. Волосы у бабули густые, распущенные, пышные, разбросаны по плечам.

Миска в руках и пучок голубиных перьев, перевязанных красной ниткой.

Янтарная, маслянистая жидкость, капает с этой кисточки, и она мажет ее всю, с головы до ног.

Она ведет ею не пропуская ни единого укромного уголка, по животу, спускается ниже.

Электрический ток волной поднимается вверх от того места, где скользкий помазок завершает свое влажное, настойчивое путешествие.

Скрипит дверца шкафа, где-то справа. Нет… слева.

Бумажный сверток.

В свертке горшок с цветком: тонкий, как нить, длинный стебель. Шипы на нем. Много шипов: они как зубочистки, белые, шлифованые, идеально ровные.

Бутон похож на сомкнутые, подведенные веки с накрашенными ресницами.

Лепестки, на стебле, оживают и тянулся к бабушке.

И последнее: Острая боль в мизинце левой руки.

И жгучий холод.

И темнота.

Тильда открыла глаза и потянулась. Абсолютно непринужденно, обидный инцидент на стройке, и происшествие с родителями, превратились за одну эту ночь в два грустных, выдуманных эпизода из книжки. К чувству бодрости во всем ее теле примешивалась твердая, но необъяснимая уверенность в приближении праздника. В полной своей безопасности.

Она знала, что теперь так будет всегда.

Она отбросила одеяло и села на кровати. Посмотрев в окно, обрадовалась яркому солнцу и шелесту пышной тополиной кроны, а следом решила, что сидеть дома в такую погоду – бесполезная трата времени. Позавтракать и бежать. Все равно куда.

Одежда висела на спинке стула, у письменного стола. Тильда протянула руку, чтобы взять сарафан, но взгляд скользнул по нижней части живота и она замерла в середине процесса. Прямо от того места, где складочка между ног напоминала два тесно прижатых друг к другу розовых абрикоса, тянулась вверх тонкая светлая полоса. В первый момент она конечно приняла ее за след от простыни – привычное дело, вмятины от постельного белья пересекали кожу вкривь и вкось каждое утро, но вот незадача – во-первых полоска была белой, а не розовой, как обычно. Во-вторых она была идеально ровной и выпуклой, словно под кожу зашили веревку толщиной со спичку. В-третьих – она осторожно коснулась полоски кончиком пальца, повела вверх по животу, груди, шее – выпуклость заканчивалась под нижней челюстью. Тильда снова посмотрела на улицу, но теперь солнечный свет и зеленая крона за окном не вызывали желания гулять.

Без бабушки здесь не обошлось, подумала она. Чудес не бывает. Придет – спрошу. Может быть тот странный сон, вовсе не был сном.

Тильда оделась и вышла на кухню. По пути убедилась, что старушка ушла – дверь комнаты плотно закрыта. Она налила воды в стакан, облокотилась спиной о столешницу и посмотрела на стену.

Глоток воды застрял в горле, как сухарь.

Стакан выскольнул из руки, глухо стукнулся о ковер, вода забрызгала голые ноги.

На отрывном календаре стояла дата – первое августа.

Она подошла ближе, присмотрелась. Ошибки быть не могло. Все остальные листки вырваны, толстый кусок, почти за два с половиной месяца.

Беспокойный взгляд зашарил по кухне, наткнулся на свежий, пахнущий типографией, ровный и гладкий выпуск газеты «Мой район», который вне всяких сомнений вытащили из почтового ящика несколько часов назад. На первой полосе внимание прилипло к фотографии смутно знакомого рыжего мальчишки и заголовок «Пропал без вести», но разумеется, ее волновала дата. Статью она прочитать успеет.