ДМИТРИЙ ВАГНЕР - ВОСЕМЬ ВИНОГРАДНЫХ КОСТОЧЕК. Детективный роман о черной магии

Андервуд криво улыбнулся, и отвел взгляд в сторону.

– И еще знаю одного полицейского, который научился уяснять намеки.

Аарон кивнул. Его внимание всецело привлекла маленькая, коричневая коробка в руке начальника полиции.

Как она можеть быть связана с пропажей Ивонн?

Какую роль вообще играет в этой истории?

Неужели тут даказательство или ниточка, при помощи которой можно найти ее след и предотвратить еще многие другие трагедии?

– Что в коробке?

– Кости хомяка, по имени Берни.

– Точнее – скелет.

– Ага, – сказал Андердвуд и убрал коробку в карман. – Анатомический конструктор. Натур продукт.

– Так, что дальше?

Задавать этот вопрос Аарону до смерти надоело. Вероятно причина тому рефлекс, нервозное ожидание набившего оскомину ответа «А это все», но к сожалению все участники цепочки, обладавшие информацией были похожи на сусликов, которых чрезвычайно сложно выманить из норы.

– Остальные тоже пропали? – спросил он.

– Не совсем. – ответил Андервуд. Он поерзал на месте устраиваясь поудобнее. – Не все так просто.

Андервуд задумчиво повертел в руке десертную вилку с тремя зубцами. На смену креветочному салату пришел чизкейк «Нью-Йорк» и чашка каппучино. Семейка с тремя детьми удалилась, время обеда подошло к концу, ресторан редел. Они сидели за пустым столом и начальник полиции говорил громче.

Краем вилки Андервуд надавил на узкий край пирожного. Проткнул отрезанный кусок, положил в рот и несколько секунд задумчиво мял его во рту. Как видно пауза была ему крайне необходима. Аарон буквально видел, как тот мысленно переворачивает в уме воображаемую страницу, как будто они черт побери никуда не торопились.

Предвкушение, вот что он видел в мечтательном, грустном взгляде опытного полицейского. Еле сдерживаемый мандраж рассказчика, уверенного в том, что его история поразит воображение публики, пусть даже слушатель всего один.

– Следующий на очереди, Скотт Фримен, – продолжал Андервуд. – Там вообще история жуткая, хотя, кроме меня, он единственный, кто до сих пор жив. Правда, за тридцать лет, проведенных в незабвенном «Белом мысе» – нашей местной психушке, он пытался уйти не меньше десятка раз. И я его хорошо понимаю.

«Белый мыс».

Аарон прекрасно помнил это название. Частная психиатрическая клиника, всего на 48 мест, славилась на весь мир (в основном среди научной интеллигенции) своей коллекцией знаменитых сумасшедших, которых, подобно редким картинам, основатели собирали по всей планете. Вчера, когда ему так и не удалось пробить кордон «первых освободившися операторов» Белого мыса, он нашел в интернете маленькую заметку в научном журнале. В статье под названием «Гении под пьедесталом», одним предложением упоминался исследовательский отдел знаменитой психушки, который располагал уникальными пациентами.

Андервуд указал в сторону, противоположную от окна и сказал:

– В десяти минутах езды на восток Шоссе Независимости пересекается в Королевским бульваром, красивой пешеходной улочкой, с магазинами и кафе. В школьные годы одно из любимых наших мест в Нуабеле. Днем тихо и свежо, напоминает приморский курортный городок. Ночью – много огней, музыка. Местные предпочитают Королевский бульвар центру города.

Квартал вдоль бульвара, по сути, окраина города. Сразу за последними домами начинается пустырь, заросший кустами, за ними – речка, а дальше дачные участки и лес.

В восемдесят шестом, в конце июля, дачник свернул с тропинки на пустыре, чтобы набрать хвороста для камина. Из заброшенного дома он услышал стоны и там нашел Скотта Фримена. Среди пустых пивных бутылок и прочего мусора, Фримен лежал посреди комнаты, возле потухшего костра, спиной к верху, без рубашки и со спущенными до колен штанами. Мы узнали об этом по телевизору, из вечерних новостей.

К тому времени, Фримена искали уже третий день. В больнице «Святой Анны» для установления личности обзвонили ближайшие поликлинники. Спрашивали, где состоит на учете безрукий подросток. Спустя час после выпуска новостей в госпиталь позвонила мать Фримена, и сказала, что тут возможно допущена ошибка. Дескать, знаем такого, но с руками. Им ответили, что этого не может быть, потому как то, что от рук осталось, похоже травмы десятилетней давности. Когда Фримен спустя месяц пришел в себя, и его спросили, как это произошло, он только мычал и плакал. Оказалось – язык откушен.

Вот такие дела.

Флёдстранд – довольно большой район. Почти десять квадратных километров площади и около ста пятидесяти тысяч человек населения. По статистике, два несчастных случая в течение месяца, как капля в море.

В полиции, вероятно, серьзно задумались, почему это произошло с подростками из одного двора. Для всех остальных, что Догерти, что Фримен – очередная новость, интересная тема для разговоров.

До нас, шестерых оставшихся, тоже не сразу дошло откуда ветер дует. Картина обрела четкость к сентябрю, когда кто-то из ребят притащил на стройку свежий выпуск газеты «Район».

Вашку Белмонти и Имос Варга перестали гулять с нами еще в конце июня. После выпускных экзаменов они появились во дворе один раз и сказали, что осенью уезжают учиться в Имперский Колледж Лондона, на Инженерный Факультет – самый престижный технический университет в Европе, чтобы потом вернуться и занять тепленькие места на металлургическом заводе.

В награду за поступление родители купили обоим путевки во Флориду, на целый месяц. Уже тогда, кстати, оба они смотрели на нас свысока.

На фотографиях, на первой странице «Района» наши главные заводилы Имос и Вашку стояли немного смущенные, в мантиях и квадратных шапочках на фоне главного входа в школу.

С последней своей вечеринки – выпускного балла – в клубе «Рихард», они ушли в сопровождении неизвестной привлекательной девушки, по направлению к озеру Боттенланг.

В тот день, когда вышел номер, мы отказались от игры в карты. Только курили и выпили по бутылке пива. Обсуждали статью. Вспомнили, что Роджер в свой последний вечер тоже подцепил «телку».

Потом, правда, мы резко сменили тему.

Юхан Соринен отреагировал на новость очень эмоционально. Он ходил рядом с нами, пинал мусор ногами. В один прекрасный момент он оказался у окна. И как-то сразу поник, замолчал и присел за стол. Сказал, что внизу на улице стоит Варвара Сароян, бабка Тильды.

У всех нас что-то зашевелилось в голове, и Стани Беркович рассказывать, как несколько дней назад сдавал кровь в районной больнице после того, как переболел ангиной. По пути домой, он как обычно выбросил в урну кусок ваты, которой зажимал рану. На выходе оглянулся и увидел, как санитарка копается в урне руками. Только вот одежда на ней была странная: черная ряса, подпоясанная веревкой на животе и черный траурный платок на голове.