Валерий Пикулев - История и тайны Северной столицы. Загадки земли сестрорецкой

– Послушай, Вениамин… – дядя Алик, вернувшийся из города чуть «навеселе», подсел к внуку своего приятеля под жасминовый куст и, вытащив из пачки беломорину, стал долго ее крутить в заскорузлых пальцах, словно обдумывая, стоит ли начинать разговор. Затем он продул папиросу, решившись на что-то, и, зажав её зубами, смял в двух местах, как это делают заядлые курильщики. Вытащив спичечный коробок, он потрёс им, как принято, вынул спичку, долго выбирая её, чиркнул и задымил.

– …Ты, Вень, кликни-ка деда свово. Побеседовать надо. Мальчик сходил за дедушкой, а сам отошёл в сторонку, чтобы не мешать взрослым.

– Да ты останься, – окликнул дядя Алик, – тебе тоже интересно будет, а может, и присоветуешь что. Внучонок-то твой, с головой парень! – обратился он к дедушке. И польщённый, Венька важно и вежливо присел с краю.

– Разговор, конечно же, слыхали о кладе?

– Да вроде… говорят что-то, – Веня постарался уклониться от прямого ответа, не поняв ещё, в какую сторону пойдёт беседа. Дедушка крякнул только, усаживаясь поудобнее, но не проронил ни слова.

– Твой дед знает, как я в этих местах появился, строиться помогал.

– Да, было дело… – поддакнул дедушка.

– А вот зачем я здесь объявился, ещё не знает никто! А появился я здесь совсем не случайно, – и дядя Алик, затушив папироску о торец лавочки, тут же достал из пачки новую, будто давая понять собеседникам, что разговор будет долгим и непростым.

– А появился я здесь, чтобы отыскать наш фамильный клад. – При этих словах Венька аж заёрзал на скамейке, но виду не подал, весь обратившись в слух.

– Да что я вам говорить буду, бумаги покажу, схожу только… – и Олег Петрович, медленно и неуклюже поднявшись со скамейки, направился к дому. Минут через семь-восемь он воротился, неся то ли амбарную книгу, то ли большую тетрадь…

– Вот, здесь вся история наша… Сам переписал со старинных бумаг. Их-то незачем таскать, далеко спрятаны. Почитайте с дедом-то как-нибудь… – и отдал дедушке свою рукопись. – Почитайте, а там обсудим, что да как… Договорились?

– Ясно дело! – ответил дедушка и бережно раскрыл тетрадь в коленкоровом переплёте. Она была почти вся исписана: даже на полях неровным корявым почерком сделаны какие-то пометки.

– Эх, вот как получается-то! – продолжал дядя Алик, закуривая, – наш клад, а его другие ищут… а может, и нашли давно. Жалко! А ведь я его много лет искал! Успокоился потом: рассудил, что враньё это. … Жалко! – повторил он, стряхивая пепел на траву. – Вот и род мой кончается. Тонька-то, невеста уж… – и тяжело вздохнул.

«А здесь почище „Острова сокровищ“ будет», – подумал Венька, но вдруг тёплая удушливая волна ударила ему в лицо: ведь монетки-то те… они же, выходит…

– … Я сейчас! Я скоро, Вы не уходúте! – и, сорвавшись, он побежал сперва к себе, а затем и к своему другу.

Через полчаса или чуть меньше, Венька воротился с Бобом. Тот, врубившись в историю о кладе, пересказанную Веней, тут же согласился с доводами друга и…

– Дядя Алик! Вот, это Ваши: мы их в поле нашли, – и Веня протянул Олегу Петровичу две золотые монетки… Юные кладоискатели, не желая, видимо, обидеть друг друга, решили оба отдать каждый свою долю. Похоже, ребята ещё не знали настоящей цены золота (а может, и по какой другой причине) и дружбу свою оценили выше.

Потом, в течение нескольких вечеров, ребята с большим интересом читали рукопись (манускрипт! – как назвал её дедушка) дяди Алика, в которой была изложена таинственная история их фамильного клада, их древнего рода… Подумать только! У дяди Алика были шведские корни!

Читали внимательно, переписывая для памяти некоторые места и вставляя собственные замечания. А затем, в конце исписанных ученических тетрадок, поставили, чтобы подчеркнуть значимость созданных собственных «манускриптов», свои подписи с пометкой: «август, 1966-й год».

Веня подписался и с сожалением спрятал свою тетрадку на полке среди книжек. Ведь надо ж так: лишь только прикоснулись к настоящей тайне, – и на тебе! – история закончилась! И откуда мог знать он тогда, что история эта, начавшись где-то там, за пеленою лет, – которая завершилась, как ему казалось, у него на глазах, – и не закончилась вовсе, а лишь перелистнула перед ним одну из своих страниц!

– Да ты, Алик, выпей ещё стопку-то на дорожку, выпей, – бабушка доложила гостю в тарелку жареной картошки со шматом отдельной колбасы (её фирменное блюдо), и подала дедушке беззвучную команду, взглянув на пустую стопку и быстро подняв и опустив брови. Дедушка, привыкший угождать жене, тут же наполнил маленькую гранёную стопку «московской». – Ты выпей и не волнуйся. Ульяна и не узнает, путь-то неблизкóй. А узнает, не беда! Неужоль и выпить нельзя у своих?! Ведь, мы ж как родня с вами, столько годков!

– Спасибо, спасибо, нянька, – отнекиваясь ради приличия, дядя Алик «поддался» уговорам бабушки, которую почему-то называл нянькой, и с явным удовольствием осушил мерку, не забыв пожелать здоровья гостеприимным хозяевам. Дедушка с Венькой выпили по стопке лимонада.

Угасшая беседа затеплилась вновь. Теперь Олег Петрович обратился к Вене:

– Ну что, нонешним-то летом последний разок с дружком своим в поле побегаешь!

– А… а почему, дядя Алик? – насторожился парень в ожидании скверных вестей, – Борька, он что… – И вот что поведал об этом Олег Петрович…

Бориного отца, крупного спеца по судовым энергетическим установкам, переводят в Севастополь, как раз на следующий год. Он сам об этом просил руководство: сыну, с детства страдавшему дерматитом (о чём Веня и сам хорошо знал), врачи давно советовали сменить сырой ленинградский климат на южный, приморский. Более всего для этого подходил Крым. К тому же, в Севастополе жила бабушка Бори.

– Теперь и не знаю, где дачников сыскать, – таких-то порядочных днём с огнём… Культурные они, аккуратные, ничего не побьют, не испортят. Да и заплатить норовят вперёд и всё сразу. Семь лет уж снимают.

– Молодцы, заранее предупредили, – вставил дедушка, – всегда надо так. Надобно заранее…

– Да вот сейчас и прояснилось у них. Как раз в августе и поедут, чтобы сыну-то к осени в школу там устроиться, в седьмой класс…

Веня приуныл: последнее лето вместе. А как же теперь с кладом-то… одному, что ли, придётся? И как полноправный собеседник, он решил напрямую спросить Олега Петровича об интересовавшей его проблеме.

– Дядя Алик! А… а о кладе-то Вашем ничего не слыхать? Не нашёл кто? Ведь, солдаты осенью могли…

– Вроде, ничего не нашли твои солдаты, – ответил гость, подтыкая вилкой кусочки пропитанного маслом картофеля. – Вот только Василь Матвеич какой-то смурной стал, зáпил… А ведь он и обследовал поле тогда, говоришь? С женой разводиться удумал. Жёнка-то евойная моей жаловалась… Со службы чуть не выгнали.