Валерий Пикулев - История и тайны Северной столицы. Загадки земли сестрорецкой

– Крепкий домик у вас, ничего не скажешь! – Борис похлопал ладонью по ещё не остывшим камням высокого фундамента и глянул на друга, хитровато прищурившись, – ему наверняка уже лет сто будет.

– Моя бабушка говорит, что и поболе, вроде… – ответил Венька, любуясь вечерним пейзажем. А дело в том, что их домик стоял на живописном холме со склонами, густо застроенными утопавшими в зелени деревянными домами уже послевоенной постройки; и с высоты этого холма открывался удивительный вид на поле, на лес, чернеющий вдали узкой полоской, на пригорки, над которыми носились писклявые чибисы…

Дом был сделан добротно и, хотя и перестраивался, – кое-где вкрапления современной кирпичной кладки, не отличавшейся изяществом, выдавали себя среди более строгой работы прошлых лет, – но на старом фундаменте. Фундамент этот, почти с метр высотой, был сложен из больших обтёсанных камней, сцементированных так прочно, что даже и сейчас в нём не заметишь ни единой трещинки.

В доме было две комнаты и кухня, служившая и прихожей. В одной из комнат стоял камин. На кухне – каменная плита, уставленная керосинками, на которых бабушка готовила. Из кухни узенькая лестница с перильцами вела на чердак, сплошь заваленный всяким хламом; да был лаз в подполье, где хранились заготовки на зиму в виде банок с соленьями и картошка, за которыми дедушка ездил зимой время от времени и брал с собой Веньку. – Ах, как он любил эти зимние поездки за город!

Боря ещё раз провёл ладонью по тёплым камням фундамента, по выбитому на одном из них орнаменту в виде какого-то трезубца и, снова повернувшись к другу, спросил, как бы между прочим:

– Ну и чем же, старина, мы теперь заниматься будем? Ещё полтора месяца почти.

– А что если… – вряд ли предложение Веньки было всерьёз, скорее, чтобы поддержать беседу, – а что если нам заняться поисками клада в поле: ведь не все же финны прятали сокровища на том берегу, может, какой-нибудь полудурок… – он не успел докончить свою мысль, как Борис тут же прервал его:

– Вот это дело, старик! – у него даже в глазах что-то блеснуло, – вон, дядя Алик, не один раз уж ночью из поля возвращался, под самое утро! Сам видал. Тётя Уля ему такую взбучку давала, – по первое число! «С ума спятил, дуралей…» – я хорошо помню, как она ему выговаривала тогда, – «… нет чтобы корову пасти, так он опять в земле и в глине какой-то вымазался, как чёрт!»

– А зачем ему в поле землёй-то мараться, не усёк ещё? – тут Борька сделал такую мину, что Веня от него отпрянул даже. – … А потому, что в поле ночью он копал что-то! – почти шёпотом закончил Боб. И, оглянувшись по сторонам, добавил: – Да я и сам видал не раз, как дядя Алик, перед тем как идти в поле с коровой, что-то украдкой из-под рундука достаёт, не иначе фонарь потайной или карту…

Вениамин тоже подтвердил, что дядя Алик что-то от тёти Ульяны скрывает, – ему тоже не раз удавалось заметить, как тот, уходя под вечер пасти корову, что-то доставал, таясь, из-под крыльца. Но, после недолгого молчания, он предположил:

– А может, враки всё это, про клады? Если б клад и был какой, то на другом берегу озера…

– Может, враки, а может, и нет, – уклончиво отозвался приятель. – Вон, в «Острове сокровищ»… там всё взаправду оказалось! А что если и нам попробовать? Когда монетку нашёл сосед наш, так чуть ли не каждый день кто-нибудь в поле копался!

А надо сказать, что идея найти клад в здешних местах владела в ту пору умами не только подростков, но и людей куда более солидных: уж не первый год ходили слухи о каких-то сокровищах, спрятанных где-то, близ озера… да вот, на какой стороне только, неизвестно. Слухи эти ходили давно. То затихая и совсем прекращаясь на долгие годы, они порою вспыхивали, словно сухая ветка, брошенная чьей-то рукой в почти уже затухший костёр; и тогда костёр этот вновь разгорался, освещая на время сумерки однообразия незатейливой сельской жизни. И не в новинку было встретить иногда в поле таинственных «копателей», маскировавшихся под огородников.

– …Попробовать, может, и стóит, – отозвался Веня, – да только, вот, лопату надо раздобыть где-то, и потом прятать её в поле. Ведь, каждый раз уходить из дому с лопатой… – он отрицательно покачал головой. – И фонарь…

– А фонарь-то зачем? – насторожился Боб. – Меня ночью из дому не выпустят, здесь даже и думать нечего!

– Ну так и быть, можно и днём… – согласился Венька (о том, что его ночью тоже никто не выпустит, он решил дипломатично умолчать). – Сперва надо проследить где люди копают, ну дядя Алик, например, – а он, как нарочно, всё ночью норовит, сам же сказал. Вот в чём загвоздка! Не перекапывать же нам всё поле!

– Да-а, это ты верно сказал, старина: всё поле нам не перекопать, и думать нечего! А что если… – тут Борька так округлил глаза, что Вениамин невольно затих в ожидании чего-то серьёзного или, по крайней мере, толкового, – … что если нам покопаться в старых развалинах, что у леса, – а?

– Можно и там… – нерешительно отозвался Веня, – да только в том месте всё уже давным-давно перекопано. Да и нечисто, говорят, там… Ладно. Давай, попробуем.

На другой день, после завтрака, Борис, как и всегда, отправился в магазин. Дело в том, что ходить в местный магазин было прямой обязанностью мальчиков, которую они исполняли, впрочем, с большой охотой: на сдачу (а как правило, она составляла копеек тридцать) им разрешалось покупать мороженое или даже сходить в кино, – в кинотеатр «Слава», приютившийся в одноэтажном, красного кирпича домишке против железнодорожной платформы.

Проходя мимо дома Вениамина, он, замедлив шаг, окликнул по обыкновению приятеля: – Веник! Выходи… Эй, Вень! Дело есть!

В открытом окне на мгновение показалась физиономия Веньки. Он кивнул в знак согласия и уже через минуту был рядом с другом.

– Слышь? Мой отец собирается завтра ловить рыбу и попросил для этого у дяди Алика лопату червей накопать, а тот… Ну, ты врубился или нет? – Боб дёрнул Веньку за рукав, – а дядя Алик… – «лопату, – говорит, можешь не возвращать, она и так уже проржавела насквозь» – Сечешь? Считай, короче, лопата у нас в кармане!

– Ну что ж, коль лопата в кармане, то и дело в шляпе, – промолвил Венька с серьёзной миной; и, хлопнув друг дружку по плечу, приятели расхохотались. В юности все дела кажутся важными. Это потом уже, в зрелые годы, ускользающее время заставляет нас ранжировать их по степени важности. В юности же любая мало-мальски приятная мелочь способна вызвать в нас хорошее расположение духа. – На то она и юность! Так было и на сей раз. Ну а что, собственно, ещё нужно в летние каникулы?!

– Погоди, меня тоже посылают в магазин, денег только дадут…

– Послушай, – Борька хитровато прищурил левый глаз, – а что если сдачу собирать после каждой покупки, а не в конце только: тогда много наберётся.