Валерий Пикулев - История и тайны Северной столицы. Загадки земли сестрорецкой

– Простите, капитан! Я же не знал, что бомба… – и, вконец сконфуженный, человек с портфелем как-то боком-боком удалился.

– Ребята, перекур! – выкрикнул не по-уставному капитан, – Неязов, подежурь, пока ребята пообедают, – обратился он к бульдозеристу, – а мы с тобой минут через сорок…

Солдаты направились в столовую зенитно-артиллерийского училища, что поблизости, а капитан с Неязовым остались приглядеть за техникой и за бомбой. Звягинцев присел на скамейку в скверике, у бомбы, и закурил. Неязов прилёг на траву и с наслаждением вытянулся. Из распахнутых окон дома, под которым выкопали бомбу, глазели жильцы (дом не расселяли), – не часто доводится поглядеть на такое.

Стоял жаркий май. Кусты сирени, отделявшие школьный двор от проезжей части улицы, отяжелели под гроздьями белоснежных соцветий и жаждали влаги. Воробьи весело чирикали, подбирая выкопанных дождевых червей… да вездесущие мальчишки – отгоняй их, не отгоняй! – вертелись вокруг ямы…

Весной 1966-го года по всему городу и в пригородах развернулись работы по обезвреживанию всяких разных взрывоопасных предметов, оставшихся ещё с войны и представлявших хоть малейшую опасность, – ведь следующий год не простой, юбилейный: пятьдесят лет Великой Октябрьской!

У Звягинцева это уже пятый объект. Помнится, когда велись работы в парке Первого медицинского института, выкопали не менее десятка зажигалок и фугасных! – Досталось родному Питеру! Но не все из этих «подарков» оказывались боевыми: нет-нет да и находились такие, в которых вместо детонаторов – металлическая стружка, а иногда и записка даже: «чем можем, тем и поможем…» – наши, видать, делали… – пленные.

– Василий! Вот ты где окопался! – весёлый усатый майор, подойдя к скамейке, где отдыхал капитан, присел к нему по-свойски. Неязов, торопясь подняться, чуть было не полетел, споткнувшись, но майор махнул ему дружелюбно, – лежи, мол.

– А ну-ка, покажи эту чушку! – и майор с капитаном подошли к бомбе.

– Вот, гляди! На шести метрах достали: яму пришлось досками укреплять, земля осыпается. Так-то! По воспоминаниям очевидцев работали, на ощупь, можно сказать.

Корпус бомбы, разъеденный ржавчиной, только отдалённо (да и то лишь по уцелевшему хвостовику) напоминал смертоносный снаряд, – он теперь представлял вполне мирную громадную лопнувшую сардельку, в некоторых отсеках которой, правда, еще сохранилось зажигательное вещество чёрного цвета. Эта чёрная жижа, дымясь, вспыхивала вдруг то здесь то там, на свету, напоминая о своём зловещем предназначении.

– Фосфор… – констатировал майор, забрасывая очаги возгорания пригоршнями земли. – Ведь это ж надо! Столько лет в земле, а на свет реагирует! Обалдеть! – и он удивлённо помотал головой.

– Я, Вась, вот по какому делу, – майор выпрямился, разогнув спину, – твоё ходатайство о проверке поля в Александровке начальство поддержало. Закончишь с этим, – он указал на яму, – и отправишься… в поле, – и майор, хлопнув капитана по плечу, расхохотался. – Шельмец! Всё лето на даче, с семьёй! Завидую! Коньяк с тебя!

– Так я тебя на дачу и приглашу: вот и проверим, в поле-то, – и загоготали оба.

– А кстати, как там Катя с Юркой? – выросли уж, поди?

– Выросли… да такие ж замкнутые, – с ребятами не водятся. Катька особенно.

– Ну, передавай привет, – и майор, снова хлопнув друга по плечу, ушёл по своим делам. Капитан же, глядя ему во след, усмехнулся и, затушив сигарету, направился к яме. Там он долго, будто вглядываясь, сосредоточенно о чём-то думал, затем, неторопливо достав новую сигарету. Закурил… – Он, похоже, был чем-то взволнован.

Александровка, близ Сестрорецка

1966 год, лето

– … Товарищ капитан, а болотце будем проверять? – солдат с металлоискателем, обследовавший только что заросли камыша и рогоза, со всех сторон обступившие громадную воронку, заполненную подёрнутою ряской зеленоватой водой, выбрался на дорогу и начал счищать пучком травы с сапог сырую грязь.

– Нет, в болоте нам делать нечего. Да и на сегодня хватит, – капитан взглянул на часы, на солнце, клонившееся уже к закату, и, достав из планшета блокнот, сделал в нём какие-то пометки. Затем он подошёл к водоёму и оглядел его. По водной поверхности заболоченного пруда, свободной от ряски, скользила водомерка, – замерев на месте, будто о чём-то размышляя, она вдруг молниеносно сменила позицию, оставляя угловатый расходящийся след, и затем снова замерла в ожидании чего-то.

– … Приборы я заберу, чтобы не таскать их взад-вперёд, а вам предлагаю отобедать у меня: нахлебаетесь ещё в казарме-то. Оба солдата с нескрываемым оживлением тут же дружно поблагодарили своего командира.

Для обследования поля в помощь капитану Звягинцеву были откомандированы двое рядовых, проходивших службу в части, расположенной в Горской, близ аэродрома ДОСААФ. Каждое утро он заезжал за ними на своей «победе», и они начинали «полевые работы». Вечером же капитан доставлял помощников обратно в часть.

Столовались частенько у него, хотя солдатам и выделялся для этого сухой паёк, – у капитана в Александровке была своя дача, – да и металлоискатель с аккумулятором оставляли у него же… Солдатам жилось вольготно: чистый воздух, вдали от начальства… – благодать! И они старательно выполняли всё, что бы ни попросил их капитан.

Вокруг сапёров частенько вертелась ребятня, и солдатам иной раз приходилось делать весьма серьёзный вид, отгоняя назойливых пацанов; встречались, правда, и такие… ну как те двое, что целыми днями с брёвнами возились, – что ноль внимания!

Работы в поле велись уже второй месяц, – оно обследовалось планомерно, квадрат за квадратом, – во многих местах его, вблизи траншей и капониров, густо заросших травой, можно было увидеть и результаты: аккуратно сложенные горки всякого металлического хлама. Здесь были и обрывки траков от гусениц каких-то сельхозмашин, зубья бóрон, детали сенокосилок… и куски ржавой колючей проволоки.

Но, капитан был чем-то недоволен. И частенько, по вечерам, его одинокая фигура с металлоискателем маячила в косых закатных лучах на каком-нибудь из холмов…

Через неделю после «благополучного» завершения работ по строительству плота, – началась вторая половина июля, но по-прежнему стояла жара, и все дни ребята пропадали то на заливе, то на озере, – собрались как-то Веня с Борисом вечерком, по холодку, обсудить свои дела. А надо сказать, что эта неделя не пропала даром, – в каникулы, да ещё и летом, ни одного дня даром не пропадает (в этом главное отличие каникул от монотонных будней учёбы), – неделя эта способствовала воцарению в душах мальчишек ощущения некоторого покоя и примирения с действительностью.

Уселись под окнами Венькиного дома на лавочке и, наслаждаясь ароматом жасмина, громадный куст которого рос у самого крыльца, повели неторопливую беседу.