Евгения Райнеш - Явление прекрасной N

У входа никого из знакомых не было. Какие-то парни курили у крылечка, громко матерились, обсуждая свои дела. Высокий худой мужчина в очках ругался с охранниками – то ли они не хотели впускать его, то ли скандалил, чтобы кого-то вытащить из бара. Может, у него тут зависала несовершеннолетняя дочь. Как Кайса.

Она посмотрела по сторонам. Несколько парочек безмолвными призраками целовались в тополях.

«Наверное, Нира, Гордей и ребята не дождались меня и вошли в бар», – подумала Кайса.

Ей стало очень обидно, потому что, скорее всего, так и было. Они просто забыли о ней. Кайсе всегда приходилось держаться очень близко к Гордею, чтобы не отставать. Как только пропадала из поля зрения, её тут же забывали.

Кайса внимательно посмотрела на сияющий фонариками вход. Суровый дядька куда-то отошёл, у двери остался один милый белобрысый парень. Кайса решительно направилась к нему, пока напарник не вернулся.

Белобрысый протянул руку, перекрывая вход.

– Только после восемнадцати. А то сама не знаешь? Иди отсюда, девочка. Не делай мне проблем.

«Сам ты мальчик», – пронеслось в голове у Кайсы, но она выдавила улыбку настолько милую, насколько смогла.

– Я… Пожалуйста. Там моя друзья.

Она махнула рукой в грохочущий и сверкающий зев «Лаки».

– Не такие уж и друзья, если оставили, нет? – в глазах парня промелькнуло что-то вроде сочувствия.

Кайсе показалось, что с ним случалось подобное. Наверное, про него тоже забывали.

– Я опоздала, – сказала она. – Должны были вместе. С Нирой. Ты знаешь Ниру, это дочь хозяйки «Лаки»? Она моя подруга.

Наконец-то в её голову пришло что-то путное. Почему сразу не догадалась выставить имя Ниры вперёд? Как боевого слона?

– Знаю, – кивнул парень. – Ей тоже нечего здесь делать. Но раз так…

Он вдруг оглянулся и, убедившись, что никому до них нет дела, прошептал:

– Если ты обойдёшь бар, то на той стороне увидишь чёрный ход. Там коридор в прачечную, всякие бытовки и склад. Дверь сейчас открыта – по правилам безопасности, как бы пожарный выход. Если внезапная проверка. Сечёшь?

Кайса не очень секла, но на всякий случай кивнула.

– Из прачечной по коридору через гримёрку попадёшь в зал, где и выскажешь своим друзьям всё, что о них думаешь…

Парень явно имел в виду что-то своё. «Выскажешь друзьям» прозвучало очень эмоционально.

Она наконец-то поняла. И благодарно улыбнулась:

– Спасибо, хотя они не такие…

– Тимка! – из вестибюля вышел хмурый дядька. – Чего ты тут с малолетками лясы точишь?

Кайса попятилась. Не хватало, чтобы этому симпатичному Тимке ещё из-за неё и попало.

– Брысь отсюда, – шуганул Кайсу взрослый охранник.

И тут же легонько шлёпнул Тимку по макушке:

– А ты быстро дуй к хозяйке. Там что-то срочное… Кажется, её дочь…

Он опять оглянулся на Кайсу:

– Ты ещё здесь? Вали домой, к родителям. Чтобы я тебя больше у кабака не видел, поняла? А то в инспекцию по делам несовершеннолетних сдам.

Кайса развернулась и побежала.

– И чего вы здесь все вертитесь, школота? – неслось ей вслед. – Чем вам тут намазано?

Тимка не обманул. Кайса перелезла через забор, который оказался совсем хлипким и легко преодолимым, и попала на тропинку. Она вела к единственной двери с тыльной, совершенно непарадной стороны «Лаки». Над дверью тускло светила лампочка, едва прикрытая разбитым плафоном. Она освещала только небольшой пятачок вокруг крыльца, но это было и к лучшему: с обратной стороны особенно жутко выглядели руины заброшенного завода.

Никогда бы Кайса не решилась на это путешествие, если бы не идиотка Ритка. И ещё обида гнала её вперёд. Все они опять забыли про Кайсу, а она вот сейчас придёт и спасёт обожаемую Ниру. Тогда будут знать! Удивляться, как Кайса смогла сама пробраться на дискотеку, и восхищаться её смелостью. И Гордей наконец-то посмотрит на неё совсем другими глазами…

Кайса шла, ощупывая гладкие стены, по бесконечному коридору. Не может быть, чтобы только от страха казалось, что она идёт уже больше получаса. Всё помещение бывшей столовой не могло тянуться так долго. А уж коридорчик из подсобки в зал…

Она уговаривала себя ещё немного потерпеть, и тогда появится свет. И музыка. Кайса поняла, что здесь на удивление тихо.

Даже не сообразила, в какой момент в нос шибануло запахом влажного ила, а вытянутые руки упёрлись во что-то мягкое и скользкое. Пронзительный ужас сковал её, не позволяя даже закричать. Руки словно прилипли к живому, внезапному, непонятному. Тому, что надвинулось из темноты.

Тихий смешок раздался над головой, а волосы тронуло чужое дыхание. Тот, кто смеялся и дышал, провёл прохладной рукой по её щеке. Прикосновение было нежным, почти невесомым. Как будто прохладная тень упала на лицо в самый разгар зноя. Кайса непроизвольно потянулась вслед за этой ладонью, хотелось продлить ощущение. Пойти следом за прохладными, сильными пальцами, окунуться в податливую влагу.

Вода как парное молоко, и освежающий ветерок колышет тень листвы, опрокинутой на гладь. Стало легко и свободно, словно на ней не было ни джинсов, ни ветровки, ни кроссовок, сковывающих ноги. Даже кожи, казалось, уже не существовало. Только душа – лёгкая, невесомая. Кайса почувствовала, как вода касается щиколотки, поднимается до колен, обволакивает бёдра, плещется у груди, томно лаская обнажённые соски.

Она стала мягкой, как пластилин, никогда прежде с Кайсой не бывало такого.

– Пшшш, – сказала влажная, ласкающая темнота. – Чужжжаяяя…

Нежность исчезла. Кайса снова стояла в слепом и пыльном коридоре прачечной, в кроссовках и ветровке, накинутой на всякий случай и ещё в целях конспирации: у ветровки имелся капюшон, скрывающий лицо. Что-то незнакомое разлилось томлением внизу живота.

Она наконец-то обрела голос, но вырвался не вопль ужаса, а разочарованный вздох. Кайса, не ожидая от себя, потянулась к невидимому незнакомцу. Но руки ловили лишь пустоту.

– Постойте! – попросила она со слезами на глазах.

– Пшшш, – опять пропела темнота.

И пропала. Только краем глаза Кайса уловила пронзительно зелёное пятно, мелькнувшее, прежде чем окончательно скрыться. Оно отливало само по себе капроновым блеском. Словно дешёвый парик.

Кайса постояла немного, утихомиривая расколотившиеся сердце. И пошла дальше, обрадовавшись, когда коридор вдруг резко изменил монотонное направление. Прощупав руками выгнувшуюся стену, нырнула в поворот. И сразу услышала голоса. Так чётко, словно говорили рядом с ней.

– Ты просто трусишь, – произнесла женщина, и Кайса, узнав Ниру, бросилась вперёд.

– Я не собираюсь участвовать в этой собачьей свадьбе…

Кайса резко остановилась. Говорил Гордей.

– И чего же ты хочешь?