Екатерина Риз - Та еще штучка

– Спасибо, но я откажусь, – проговорила я с предостережением.

Он допил коньяк, равнодушно пожал плечами. И сообщил:

– Тогда проводят.

Я отвернулась от него, направилась к выходу, всеми силами давя в себе сумасшедшее желание заорать от ужаса.

Cначала я хотела бежать, куда глаза глядят, как только выйду за дверь. Но вовремя одумалась. Понятно, что никуда сбежать мне не дадут. Наоборот, мне нужно вести себя, как можно спокойнее. Не терять самообладания. Показать всем заинтересовавшимся моей персоной, что мне совершенно нечего скрывать. Что я много-много лет живу обычной жизнью обывателя, и всех их домыслы на мой счёт, не больше, чем фантазии. И то, что я сейчас сбежала от Лысого, играет против меня. Нужно было притвориться непонимающей, блаженной дурочкой.

Господи, я же так долго репетировала невинный взгляд и глупое выражение на лице, была уверена, что в любой момент смогу включить эту «маску», при любом намёке на угрозу, а вышло всё совсем иначе. Сказать, что я была расстроена, значит, ничего не сказать.

И ведь я предвидела такой поворот, чем-то меня Прохоров в своё время насторожил, хотя, за все месяцы нашего с ним общения, он никак не дал мне понять, что моё лицо ему знакомо. А я попросту его невзлюбила, мне не нужны были причины для бунтующей интуиции. Не могла подумать о том, что он окажется аферистом, на котором пробы ставить негде. Да ещё и из моего родного города. Мы никогда с ним «за жизнь» не говорили. По всей видимости, зря.

«Расслабилась ты, Сима, расслабилась. Забыла, что значит жить и оглядываться».

Я с трудом заставила себя разжать кулак. Сжала его, как только поднялась из-за стола и направилась прочь от Роберта как его там по батюшке, понятия не имею. И сейчас я смотрела на свою открытую ладонь со следами от ногтей.

– Сима, что он от тебя хотел?

Люба выскочила следом за мной, ухватилась за мой локоть. А сама в тревоге заглядывала мне в лицо. Я сделала вдох, настраиваясь на спокойный, уравновешенный тон. Даже улыбнулась золовке.

– А чего обычно хотят такие типы? – ответила я вопросом на вопрос. – Всё, как обычно. Пошлый, наглый придурок, вот и всё.

Люба всё ещё смотрела на меня с недоверием, пыталась поймать мой взгляд.

– Мне показалось, что вы разговаривали долго. И как-то не по-доброму.

– Чёрт бы с ним, – попыталась отмахнуться я от Любиных тревог. Оглянулась на двери ресторана. – Галя где?

– Танцует. Отбила назад своего воздыхателя, вряд ли теперь его далеко от себя отпустит. Там конкуренция.

– Понятно. Что ж, пусть веселится, а я, пожалуй, поеду домой. Не хочу туда возвращаться.

– Я с тобой, – тут же ответила Люба.

– Уверена? Я порчу тебе вечер…

– Во-первых, портишь не ты, а всякие опасные типы, а, во-вторых, у меня тоже пропало всякое желание здесь оставаться. Поедем домой. Можно, я к тебе?

Я рассеянно кивнула.

– Если хочешь.

Я осталась стоять на улице, поджидая возвращения Любы, которая вернулась за сумкой и проститься с Галей. Вызвала такси, а сама без конца оглядывалась. Во мне снова, как когда-то, поселилась тревога. Думаю, и мания преследования тоже вернётся совсем скоро, к гадалке не ходи. Вот только, скорее всего, это будет совсем не мания, ничего выдумывать мне в этот раз не придётся.

Когда мы с Любой садились в такси, я заметила тёмный седан, что появился на углу улицы. Наше такси с места тронулось, я оглянулась, посмотрела в заднее стекло автомобиля, увидела, как седан двинулся следом за нами. Они даже не скрывались, черти. Я снова развернулась, сложила руки на груди и вздохнула. Раздумывать в данный момент, что предпринять, было бесполезно. В моей голове крутилось лишь одно слово: «Беги». Вот только куда?

– Вот ведь негодяй, – посетовала Люба, когда мы с ней вскоре оказались в нашей с Серегой квартире. Она скинула с ног туфли на каблуках, расхаживала по комнатам, пользуясь тем, что брат не ночует дома, затем переоделась в его халат. – Испортил нам вечер.

– Ты про кого? – спросила я её, хотя прекрасно поняла.

– Да Роберт этот. Дурацкое имя, правда?

Я кивнула. Затем подошла к кухонному окну и аккуратно выглянула из-за занавески, посмотрела вниз, во двор. Тёмный седан нахально стоял прямо под нашими окнами. Да что же это? Они теперь здесь поселятся?

Утром я проснулась в том же мрачном настроении, в котором вечером легла спать. Точнее, я легла, но уснуть долго не могла, крутилась с боку на бок. Гадала, могу ли я теперь так рисковать, чтобы позвоните Грише с Таей, поговорить с ними. А ведь нужно ещё придумать правдоподобное объяснение того, что некоторое время я не смогу появляться. И объяснение это должно быть сколько правдоподобным, столько и не пугающим. Не хочется, чтобы Тая тряслась от страха, прячась в доме вдвоём с ребёнком. Мы ведь с ней не раз обсуждали то, как удачно нам удалось скрыться, затеряться на просторах нашей большой страны. Что нас никто не ищет, и, вообще, пора прекращать бояться. Тая не раз говорила мне, что пора начинать жить нормальной жизнью.

– Ты молодая, – говорила она мне, – тебе влюбиться надо, замуж выйти, ещё ребёнка родить.

– Может, хватит мне мужей?

– Ничего не хватит, – нетерпеливо махала она на меня рукой. – Тебе по-настоящему надо, по любви. Жизнь-то одна, Сима.

Вот сейчас я, как никогда, готова с ней согласиться. Жизнь одна, и она мне, оказывается, чрезвычайно дорога. Я здорово напугана.

– Сегодня пойду на собеседование, – вздохнула Люба за завтраком.

Я ковыряла вилкой омлет и то и дело поглядывала в окно. Вчерашний автомобиль из зоны видимости исчез, но это ничего не значило. Во-первых, ребята могли решить не мозолить мне зря глаза, а, во-вторых, им на смену могли приехать другие, на другой машине. Вон их во дворе сколько, пара десятков точно. И я ни одну из них толком не помню, может, соседские, а, может, и бандитские.

– Слышишь, Сим?

Я глаза на золовку подняла, с готовностью кивнула.

– Слышу. Хорошо.

Люба опустила глаза, ела она куда с большим аппетитом, чем я.

– Ничего хорошего. Зарплаты я годы не увижу, но работать-то надо. Позор, конечно. Так вляпаться… В тридцать лет я снова живу с родителями, они меня содержат, а я работаю на долги любовника.

– Всё будет хорошо, – повторила я заученно.

– Сима, а вам в гостиницу никто не требуется?

Я плечами пожала.

– Не знаю. Но могу узнать, если хочешь.

– Хочу.

– Но ты же понимаешь, что рассчитывать на многое не стоит, Люба? О какой вакансии ты мечтаешь? Самое большое, с чего можно начать, это работа горничной. А уж потом, со временем…

– Я согласна, – кивнула золовка с готовностью. Улыбнулась мне хитро. – Форма горничной – это сексуально, разве нет?

Я рассмеялась, совершенно искренне. Качнула головой.