Сергей Валяев - Миллионер

— Ну, баксов сто, — получил ответ. — При удаче, конечно. С одного лота.

— Лот — это как?

Четверть часа трейдер терзал меня следующими выкладками: оказывается, Банк под мою тысячу подставляет так называемое «плечо», то есть суживает игрока сто тысячами $, виртуальных, конечно, поскольку по правилам ВБ один лот как раз столько и должен стоить.

— Сто? — ахнул я, теряя голову. — Значит, если я кину свои десять тысяч, — сделал вид, что считаю, — это будет миллион баксов? — И добавил решительно. — Надо кидать!

— Кидают палки, — фыркнул Кожевников. — А здесь делают ставки, товарищ.

— Какая разница, — горячился. — Риск — дело благородное. И пить шампанское будем ведрами.

Не меняя бледного выражения лица, искушенный игрок поинтересовался: имеется ли у меня справка? Какая справка, удивился я. С круглой печатью, позволил себе осклабится, из дурдома.

— Не, — признался. — А что?

— Я ещё жить хочу.

— Живи.

— Сомневаюсь я, — и объяснил, что не проблема метнуть на рынок несколько тонн силосной массы, проблема в другом — выжить после того, как спалишь их в топке МСБС.

— Как это? — возмутился я. — Спалишь? Ты же специалист?

— И советую не рисковать. Зачем? Лучше клевать по зернышку, чем подавиться алмазом, — указал на экран. — Советую для учебного процесса поиграть с английским фунтом. Валюта стабильна, надежна, как монархия в Великой Британии.

У меня не было слов — они попрятались, словно алмазные камешки от саха-якутских старателей. Что же это получается, господа: сидеть конфузной курой на курортном насесте ВБ и клевать годами по малой монетке? Нет, так мы ещё долго не построим нашего процветающего капитализма!

— На ЕВРО десять, — рявкнул я. — И баста!

— Хорошо, — невозмутимо проговорил Анатолий и поднял трубку телефона. — Сто семнадцатый. «Братск». Котировочку по ЕВРО, пожалуйста.

И пока мой коллега вел переговоры с невидимым, но жмотным, как он утверждал, брокером, мое внимание привлекла мелкая суета в углу операционного зала. Кажется, кому-то сделалось дурно, и к нему спешила бригада медиков, ангеловидных из-за цвета халатов и невозмутимых блеклых лик.

Неожиданно один из них (грузный, в роговых очках, с пузатеньким саквояжем из каштанового нильского крокодила) придержал шаг и… погрозил мне пальчиком, качая гирево-гипократовской головой, мол, что же ты делаешь, игрец тушинский?

Что такое?! Я дернулся всем нервным организмом, едва не упав со стула, после чего обнаружил, что в зале ничего чрезвычайного не происходит. Более того, никакой бригады ангелов нет в природе. Нет её — и все тут.

Слава, что происходит, спросил себя, не успел ты начать свою активную валютную деятельность, а уже вовсю галлюцинируешь?

Ба! А не предупреждение ли это мне, баловню судьбы? Конечно же, предостережение, чтобы я прекратил дурку ломать! Разумеется, Василий Сухой мне самый лучший друг, да, подозреваю, даже он не поймет моего столь стремительного кидалово! Тормози, балбесина, пока не поздно и пока целы твои колченогие конечности.

— Стоп! — желчнул во всю свою глотку. — К матери такой-то это ЕВРО!

— Что?!

— Передумал я!

— А процесс уже пошел, — двинул в усмешке лицевые мускулы проклятый валютный фигляр.

— Как это пошел?! — вскричал, обращая внимание публики к своей вздыбленной персоне. — Куда пошел?!

— Туда, — хладнокровный игрун указал глазами на экран монитора. Смотри, Слава, от твоих тугриков рынок ка-а-ак понесло, ай-яя.

Правда была в этих словах: на разноцветном экране начинала происходить некая чертовщина: графики валют ползали с такой скоростью, будто агрессивные солитеры в заду засранца, случайно тяпнувшего пургена вместо лечебной хлорированной водочки.

Видимо, на моем лице отразилась такая нечеловеческая желудочная боль, что господин Кожевников не выдержал и признался, что пошутил.

— Как это? — снова возопил я, чувствуя, что жизнь возвращается в мой несуразный организм.

— А так пошутил, — повторил хороший человек и отличный знаток своего дела, поясняя, что графики зажили, потому что сытая Америка, наконец, пробудилась; мои же жалкие грошики никакой роли не играют в мировом спекулятивном процессе, а главное, они, эти десять тысяч dollars, недвижно покоятся на моем счете.

— Ах, ты не играл! — вскинулся. — Почему? — возмутился.

— Иди ты… — не выдержал моих сумасбродных глумов трейдер Анатолий. Была б моя воля… — и, отмахнувшись от безнадежного чудилы, вернулся на свое рабочее место, чтобы там клепать и клепать звонкую монету.

Мне хотелось сказать все, что я думаю, о его шуточках, да вовремя придержал язык. Кто виноват? Только ты сам, сукин сын: мало того, что вляпался в темную историю, так ещё и порешь горячку, торопясь подставить шею под ножи электронной гильотины МСБС. Зачем спешить, родной? Сиди и смотри — смотри и сиди. Куда? Да на экран, болван, где совершается великое таинство мировой валютной спекуляции. Зачем? А чтобы разгадать главную капиталистическую тайну: как из ничего получить что-то. Из ничего — что-то? Не над этой ли отгадкой бьются лучшие умы нашего миропорядка, равно как и те, кто сейчас находится рядом со мной?

Вновь окинув взглядом операционный зал, я пришел к выводу, что основную группу трейдеров составляют игроки, предпочитающие клевать по зернышку. На их лицах лежала печать каждодневной рутиной работы. М-да, с таким могильным настроением черта с два разгадаешь секрет МК — мирового капитализма! Надо что-то делать? Что?

Я вылупился на экран с выражением близким к выражению нашего милого дворового идиота Илюши Шепотинника, когда тот глазел в одну точку. Что он там, в этой запредельной точечной бесконечности, видел, сказать трудно. Хотя думаю, ему было куда легче, чем мне. Он жил по своим больным законам и мог видеть то, что хотел. А как быть со мной, трезвеннику, находящемуся в жестких рамках этой проклятой МСБС?

Около часа я пялился на экран, пытаясь уловить закономерность в движении диаграмм. Куда там? Хотя мне показалось, что каждая валюта несет в себе черты своей нации. Скажем, фунт стерлинг практически не менялся, схожий поведением на высокомерного британского лорда с гнутым лорнетом. Японская иена наоборот — то падала вниз, то поднималась до немыслимых высот, напоминая о хитрых и строптивых самураях. ЕВРО обладала, как бюргерской невозмутимостью, так и мафиозной горячностью итальянцев. А швейцарский франк, всячески подчеркивая свою нейтральность и независимость, тем не менее, близко повторял движение ЕВРО.

Играть или не играть? Я покосился на телефонный аппарат, точно на кусок взрывоопасного пластита с зарядом. Если подниму трубку, то начнутся необратимые процессы, последствия которых трудно предусмотреть. Или лучше сидеть и ждать, как охотник в засаде, верную котировку? Черт знает что?! Ожидание смерти — хуже самой смерти. Плюнуть на все и пойти ва-банк?! Пан или пропал?!