Сергей Валяев - Миллионер

Мои муки прекратила Мая, возникшей доброй феей из воздуха. Дежурно поинтересовавшись делами, присела рядом, закинув ногу на ногу. Ах, какие это были ножки! Ноги в прозрачных колготках цвета южной антальской ночи! Была б моя воля… Воли не было, равно как и деньжат, чтобы проявить эту самую волю.

Потом я почувствовал тонкий запах дорогих духов и понял, что такую барышню не удивишь приглашением на богемские богатые Багамские острова.

— Какое настроение? — свела губы в улыбчивое сердечко.

— Боевое, — брякнул я. (И половое, добавил про себя.)

— Это хорошо, — и удивилась: почему я играю сразу по четырем валютам? Такое позволяют себе только многоопытные трейдеры? — Кто насоветовал? — и выразительно посмотрела на невыразительного Анатолия, занятого исключительно своими проблемами.

— Я сам, — с убеждением проговорил. — Играть так на миллион, любить так королеву.

— Миллион уже в кармане?

— Пока нет, — скромно притупил взор.

— А что так?

— Хочу понять главный закон буржуинов, — признался.

— Какой такой закон?

— Как из ничего сделать что-то, — руками обвел пространство вокруг себя, изображая холщовый мешок, набитый банковскими брикетами.

— Есть оптимальная система разумных рисков, — ответила на это девушка и пояснила, что именно по этой системе и трудятся большинство трейдеров.

— Клюют по зернышку, — прекрасно понял я.

И поинтересовался, играем ли мы хоть какую-нибудь роль в мировом валютном процессе?

Сдержанно улыбнувшись, Мая ответила, что никакого значения наша бурная деятельность не имеет — для мирового валютного сообщества. Тогда зачем мы тут все собрались, удивился я.

— Слава, это такая же работа, как печь пироги и тачать сапоги, последовал незамысловатый ответ.

— Пирожку пирожок рознь, — буркнул я. — Как и сапог сапогу.

— О чем речь? — не поняли меня.

Я бы ответил, да толком сам не знал, отчего смущена душа. Быть может, не нравилось ощущение того, что мы все копошимся в беспредельно глубокой бездне, где нет, и не будет ни одного проблеска солнечного света. Мы рождены в этой зловонной выгребной яме, и все попытки вырваться из неё обречены на неудачу. Свободные горы с хрустальным холодным воздухом нам только снятся. Пробуждаясь, мы вновь оказываемся в гниющей жиже повседневности. Такова люмпеновская доля кишащих тварей? Но кто установил эти законы бытия — законы низших двухмерных планет? Не мы ли сами порождаем их, страшась вырваться из границ, предписанных Высшей волей.

— Так о чем речь? — повторила вопрос Мая, высветив на экране график одной валюты — ЕВРО.

— Пустое, — отмахнулся я. — Хочу жить красиво, — и промолчал: — И умереть талантливо.

— Все хотят жить красиво, — проговорила девушка моей мечты и посоветовала открыть позицию: прикупить лот валюты Европейского сообщества. — Низкая котировка, — указала пальчиком на график. — Сегодня ниже не будет.

— Неужели? — засомневался я.

— Хозяин — барин.

— А что потом?

— Посмотрим, как сказал слепой.

Я понял, что выбора у меня небогат: либо рискую и после приглашаю длинноногую грезу на вечерне-искрящиеся танго, либо сижу дутым сычом в гордом одиночестве до скончания века.

Через минуту невидимый, но паршивый (судя по визгливому голосу) дилер получает по телефону указание прикупить на тысячу реальных долларов трейдера № 117 энное количество европейских евриков.

— А теперь что? — нервничаю, внутренним зрением видя, как в никуда слетает листва с «моего» долларового счета.

— Все будет хорошо и даже лучше, — загадочно отвечает Мая. — Смотри и учись, — и признается, что она хочет одного, чтобы я прошел все этапы большого пути маленького (начинающего) трейдера. — Видишь, — снова обращает мое внимание на экран, — котировочка пошла вверх, а это значит…

— … надо снимать бабки!

— Щас, — перекинула левую ногу на правую: о, какие это были ножки!.. Надо ждать высшего подъема и в этой высшей точки закрывать позицию.

— Закрывать позицию?

— Продавать, — объяснила, — валюту. И закрывать свою котировку.

— А как угадать высшую точку?

— Вопрос правильный, — кивнула. — Нужен опыт. Интуиция. И отрешенность.

— Отрешенность?

— За порогом биржи оставь все свои проблемы: семью, детей, любовниц и проч. Может, тогда почувствуешь себя частицей МСБС. А это даст возможность повысить коэффициент удачи.

— Семьи нет, детей нет, любовниц… — запнулся, — тоже нет. Где же удача?

— Не там её ищешь.

— Что?

— Прекрати пялиться на мои ноги, — улыбнулась улыбкой стервозной коброчки. — Все внимание на экран.

Я ощутил, как краска стыда заливает мою пролетарскую физиономию, попорченную тушинским драчливым детством. Последний раз я сгорал от стыда, когда в семь свои лет лазил смотреть голых теток в бане. Они были жирно-безобразны и походили на гуттаперчевых диковинных зверей. Мы глазели на них во все глаза через открытые окна, словно желая разгадать загадку интереса дядек к уродливым телам теток.

Потом одна из них, бегемотиха, приметив нашу юную ватагу, ничего умного не придумала, как влезть на оцинкованную лавку и продемонстрировать нам свой огромный, похожий на сдутый шар, зад. Затем она выгнулась и я увидел…

М-да. Наверное, мне повезло, что я родился в рабочей простой советской семье, любой иной буржуазный барчук тут же бы потерял интерес к себе и жизни, увидав неприглядное, поросшее жестким курчавым мраком око беспредельной жути.

Тем временем события на ВБ развивались по своим законам, ведомым специалистам, и неизвестным таким простакам, как я. Линия графика ЕВРО медленно тянулась вверх, будто её выводила некая неуверенная детская рука.

— Может… того, — первым не выдержал я, — закрываем позицию.

— Минут через десять, — ответила Мая.

— Почему?

— Мне так кажется.

«Кажется» — что за веселенький способ заработать миллион? Сомневаюсь я, что с такими душевными установками можно оторвать от мирового капитала даже пятак.

Я ошибся: когда мы закрыли позицию, выяснилось, что за час моей нервотрепки нами честно заработано 30 пунктов. Сколько-сколько, не понял. Около трехсот долларов. И что, их можно получить, не верил своему счастью.

— Разумеется, — и девушка пригласила следовать за собой.

Я это сделал со сдержанным энтузиазмом, понимая, что меня хотят провести дорогой, скажем так, удачи. Конечно, сумма мала, да главное положить в здание воздушного замка первый реальный кирпич.

Покинув операционный зал, мы деловым шагом ступили в коридор. Его пол был затянут ковролином по цвету приятным для глаз. А какой у нас самый симпатичный цвет, повышающий адреналин в крови? Правильно — зелененький. И поэтому передвигались мы по коридору с хорошим настроением. Во всяком случае, будущее для меня обрисовывалось самыми радужными красками, где вышеупомянутый цвет преобладал.