Павел Данилов - Долина смертной тени

Впрочем, недреманное око, вырвавшись из-под плотной опеки соседушек, тоже не прочь хлебнуть удовольствий из доступного источника курортной жизни. Наконец-то замордованные бытом и скукой молодые женщины попадали именно в ту жизнь, о которой грезили, идя к алтарю рука об руку со своим блещущим золотом парадного мундира избранником. Тогда казалось, что счастливый билетик, дающий право на радостную беззаботную жизнь, уже выигран. Остается только подождать немного, и все будет: дом, полная чаша, светское общество и завистливые взгляды подруг. Или что там еще, о чем мечтают молоденькие дурочки, выходящие замуж за подающих надежды лейтенантов? К сожалению, мечты редко пересекаются с действительностью. Не то что генеральские звезды, даже полковничьи просветы – удел избранных. Остальным – разочарование и беспробудное пьянство как единственное средство ухода от опостылевшей действительности.

Молодые и не очень, красавицы и дурнушки – все склоны добрать на отдыхе то, что недодала судьба. Крымов все понимал, но понять – не значит принять. Каждый раз ловя на себе призывный взгляд очередной красотки, он непроизвольно ставил себя на место ее мужа: чужая шкура налезала с трудом, но даже того, что налезало, с избытком хватало для того, чтобы проникнуться отвращением к охотнице за ускользающим счастьем. Впрочем, женоненавистником он вовсе не был. Отнюдь… Просто он не любил знать о них слишком много. Так что искать романтические удовольствия он предпочитал на стороне. На побережье к тому была масса возможностей. Пансионаты и санатории стояли стеной, не оставляя ни клочка свободной земли. Вечерами со всех сторон лились призывные звуки музыки. Толпы людей до утра шатались по побережью в поисках развлечений и любви. Одиночество в таком месте могло угрожать разве что закоренелому анахорету.

Ольгу он встретил в сонном приморском городишке, располагавшемся неподалеку от санатория. В то утро он покинул его сразу после завтрака, отправившись справиться о наличии мест в поездах до столицы. К этому времени его уже изрядно утомила одуряющая монотонность курортной жизни. Проживал он в двухместном номере, который приходилось делить с шустрым капитаном, активно увивавшимся за генеральской дочкой, дебелой девицей арбузной спелости. Кажется, он надеялся с помощью удачно подвернувшегося знакомства совершить карьерный скачок. Дивчина была капризна и избалована, но со дня на день должны были подъехать ее родители, ради знакомства с которыми капитан похоже был готов даже дерьмо жрать.

Симпатий к соседу Андрей не испытывал, и его постоянное отсутствие воспринимал как благо. В предвкушении скорой встречи с родственниками пассия капитана требовала его присутствия возле своего жадного до плотских утех тела, как днем, так и ночью. Капитан старался, но, встречаясь иногда с Андреем, жаловался: «Измотала корова, все соки вытянула… Глядеть не могу, блевать тянет». Однако на резонное предложение послать дивчину к черту лишь горестно вздыхал и спешил обратно.

До захода солнца жизнь в санатории текла вяло, но после того, как жара спадала, начинались вечерние развлечения – вино, танцы, девушки, заканчивающиеся, как правило, в постели очередной мимолетной подружки. И так изо дня в день. Естественно, через две недели Андрею все это осточертело, и он стал серьезно подумывать о досрочном возвращении в часть. Пик сезона уже миновал, и проблем с покупкой билета не возникло. Выйдя из душного здания касс, Андрей неспеша направился к морю, где зашел в расположенное на побережье кафе. Время приближалось к обеду, а у него, за последнее время привыкшего питаться в одно и то же время, выработался рефлекс, как у собаки Павлова. С приближением определенного часа слюна начинала выделяться совершенно непроизвольно.

Заказав обед, Андрей в ожидании лениво разглядывал поскребывающий вилками народ. Посетителей было немного. Основная масса отдыхающих кормилась либо на съемных квартирах, либо в с санаториях. Неожиданно его гедонистическое созерцание жующей публики было прервано появлением странной парочки – девушки и парня, весь вид которых говорил о пренебрежении условностями этого ханжеского общества. Особенно усердствовал в этом парень. Одетый в рваную джинсу, с длинными, свисающими по обеим сторонам загорелого лица сальными волосами. Весь он был какой-то неопрятный, схожий с облезлым бродячим псом. И повадки такие же, нагловато-трусливые.

Он с вызовом встречал удивленно-укоризненные взгляды посетителей, но чувствовалось: стоит прикрикнуть – и он тут же ретируется, не дожидаясь, пока в него бросят палкой. Девушка выглядела получше. В отличии от своего спутника, она еще не до конца пропиталась свободомыслием бесчисленного племени бродяжек, бесчисленными толпами заполняющими побережье. Хорошо промытые и расчесанные на пробор волосы светлым ореолом обрамляли симпатичную мордашку. И хотя одета она была под стать спутнику – в неизменную джинсу, все было чисто и аккуратно. Видимо, воспитание и мораль, привитые с детства, еще не до конца растворились под влиянием нигилистических идей приятеля. О том же говорило и нежелание встретиться с кем бы то ни было взглядом. Она явно стеснялась и не знала, как это скрыть. В общем, ничего необычного в паре не было: обычные представители современной молодежи, как сказали бы ворчливые дедки. Публика эта, конечно, разномастная, но объединяющие признаки есть – молодость и безденежье. Причем именно безденежье, а не нищета. Нищета – это сомнительная привилегия более старшего поколения, это понятие скорее психологическое, чем материальное. Нищета всегда идет вслед за разочарованием и утратой веры. В молодости же бывает только безденежье, ибо большинство бестолково толкущегося народа считает себя если не гениями, то чрезвычайно талантливыми. И самое смешное, что зачастую так оно и есть. Все что-то творят или мечтают натворить нечто эпохальное, мгновенно возносящее их на вершину славы. Больше всего в этой среде, конечно, музыкантов, но попадаются и поэты, и философы. Художники тоже встречаются. Ну, а рядом боевые подруги, не желающие влачить свои дни в пустых бабских трудах и заботах, ведь это так банально: муж, дети, кухня, стирка – тоска. То ли дело свобода: планов громадье, вино, травка и беспечная любовь… Что еще надо для счастья? Вся эта публика отличается крайней молодостью, многие просто дети, что не мешает им кичиться беспредельной независимостью. Причем чем больше независимости, тем более грязны и безденежны ее носители. Судя по виду независимости у парня хватало на десятерых, а вот денег не было совсем, иначе зачем бы ему вместе со своей робкой подружкой собирать объедки со столов. А занялись они именно этим. Парень действовал уверенно, быстро соскабливая остатки пищи в полупустой пластиковый пакет, – чувствовался богатый опыт. Девчушка пыталась подражать, но получалось у нее плохо – она отчаянно смущалась и стыдилась происходящего.