Мария Норд - Парамнезия

Валентина, смерив женщину тупым взглядом, закрыла дверь. В следующий момент Алексей услышал приглушённый звук упавшего тела, за которым донёсся храп. Поняв, что с матерью Калининой поговорить не удастся, майор Меркулов повернулся к пожилой женщине.

– Вы знаете Софью Калинину, дочь Вашей соседки? – спросил он, представившись.

– Да, знаю, – прозвучал ответ. – Проходите.

Алексей последовал за женщиной, представившейся Павловой Анной Васильевной.

– Скажите, а вчера Вы получали какое-либо… – Алексей запнулся на полуслове.

В кресле, у зашторенного окна комнаты, в той же готической одежде мирно спала Софья Калинина. Алексей остолбенел, непонимающе глядя на Анну Васильевну.

– Вы в порядке? – спросила Павлова, глядя на Алексея.

– Это она? – Алексей указал на девушку.

– Да, – кивнула Анна Васильевна, по всей видимости, не понимая, что могло так удивить представителя порядка.

– Она спит? – снова спросил Алексей.

– Спит, – Анна Васильевна скрестила руки на груди, в упор глядя на Алексея. – А что?

Майор Меркулов мотнул головой, словно пытаясь отогнать наваждение.

– Мы вчера нашли её мёртвой, – пояснил он. – Доставили в морг. Простите, я немного не ожидал увидеть её спящей у Вас. Как она здесь оказалась?

– Пришла сегодня под утро, – спокойно пояснила Анна Васильевна. – Стала стучаться в комнату. Но там Валентина пьяная спала, не слышала, видимо. Вот, я её к себе позвала.

– А она,… у неё,… – Алексей, наконец, привёл мысли в порядок. – У неё никаких повреждений вы не видели?

– Ну, я же не буду досмотр делать, – ответила Анна Васильевна. – Ребёнок пришёл, усталый, едва живой. Я её на кресло пристроила. Да она и не говорила мне ничего особого.

Алексей изучающе посмотрел на женщину. Насторожённость её тона и чёткие, но не пространные ответы свидетельствовали о недоверии. Или попытке что-то скрыть. Но, почему? Павлова впустила его в комнату, не стала прятать Соню. Нет, это не попытка что-то спрятать. Возможно, это была попытка защитить девушку.

– Анна Васильевна, – произнёс Алексей как можно в более дружелюбной манере. – Есть состав преступления. Кто-то покушался на жизнь этой девочки. И всё, что Вы расскажете, будет полезно для следствия. Мы ведь, по всей видимости, с Вами вдвоём хотим ей помочь.

Анна Васильевна посмотрела на спящую Соню, после чего, взяв ключ от двери комнаты, направилась в коридор. Алексей последовал за ней.

– Валентина заехала сюда пять лет назад, – начала она, когда они вдвоём с майором Меркуловым вышли на улицу и зашли в небольшой скверик, совмещённый с детской площадкой. – Она о себе рассказывала, что воспитывалась в детдоме. В шестнадцать родила Соню. В восемнадцать ей дали квартиру. Тогда она ребёнка забрала с собой…

– Это сейчас ей тридцать три, – мгновенно посчитал Алексей. – Я думал – полтинник.

– Ну, так, попей, её, родимую столько, – Анна Васильевна развела руками. – Потом, вроде как, Валентина сошлась с отцом Сони. Вроде, даже официально поженились. Года три они вместе прожили. Потом его посадили, вроде как, за кражу со взломом, лет на семь. Так она рассказывала. Сама она толком не работала, всё случайными заработками перебивалась. Видимо, мужчин было много. Так, по-пьяни пять лет назад она пожар в квартире устроила. Благо, этаж был второй, так что до них быстро добрались и спасли.

– Ребёнок тоже в квартире был? – поинтересовался Алексей.

– Нет, в школе. Так бы пожара Сонечка не допустила, – в голосе Анны Васильевны слышалось искреннее сожаление. – Девочке рано повзрослеть пришлось с такой матерью. Вот, после этого они сюда переехали. Сонечка, как ей четырнадцать исполнилось, всё пыталась на работу устроиться. Вот, техничкой у нас на этаже работает, чтобы комнату оплачивать.

– Понятно, – протянул Алексей, догадываясь о причинах вчерашнего поведения коменданта. По всей видимости, женщина опасалась, что он узнает о привлечении на работу несовершеннолетней, пусть закон и позволял данной категории граждан устраиваться с 16 лет, а Калининой было уже 17. – А учится она в Нархозе, – уточнил он.

– В Нархозе, – Анна Васильевна кивнула. – В колледже. Уже второй курс заканчивает. Вроде как год ей ещё остался. Так она с шестнадцати лет теперь ещё и в каком-то кафе работает. Чтобы себя и мать содержать.

– Да, бедный ребёнок, – произнёс Алексей. – А отец с ними поддерживает отношения?

– Сонечка про него часто рассказывает, – ответила Павлова. – Говорит, что они встречаются иногда. Он её в кафе, в кино водит. Но к нам он никогда не приходит.

– Почему?

Анна Васильевна выдержала паузу, прежде чем сказать:

– Понимаете, Валентина говорит, что он умер, ещё в тюрьме, лет семь назад. У неё и документы подтверждающие есть. А Сонечка говорит, что с ним общается. И я даже не знаю, кому верить. А Валентина всё грозится её в дурдом отдать, мол, дочь сумасшедшая. Но я пока стою начеку. Валентине, конечно, проще будет, если дочери рядом не станет. А вот Сонечку жаль.

– Тут всех жаль, – протянул Алексей. – Ладно, Анна Васильевна. Если что, я могу с Вами ещё поговорить по поводу Сони?

– Да, конечно, – кивнула Анна Васильевна.

– И ещё момент такой, – Алексей вырвал из записной книжки листок и написал номер своего телефона, адрес Управления, номер кабинета и свою фамилию. – Если не побоится, пусть придёт, напишем заявление, – он протянул листок вместе со студенческим Сони Анне Васильевне. – И, если она Вам доверяет, посмотрите, у неё в груди должна быть рана от стрелы.

Прежде чем вернуться в УГРО, Алексей, успев по пути позвонить в архив, чтобы поднять дело Александра Калинина, умершего в тюрьме лет семь назад, поехал в отделение судмедэкспертизы, чтобы окончательно расставить все точки над «и».

Несколько лет назад одному из его коллег пришлось столкнуться с довольно удивительным случаем: они также нашли тело убитой девушки, также доставили в морг, а на следующий вечер эта девушка пришла в Управление и, заливаясь слезами, рассказала о том, как её убили. По крайней мере, так в первые мгновения воспринял её историю потерявший дар речи молодой сотрудник. Как выяснилось, эта девушка была сестрой-близнецом убитой. И, как в индийских фильмах, они оказались разлучены при рождении. Всё потому, что у женщины, родившей одновременно с матерью близняшек, ребёнок появился на свет мёртвым. И она дала неплохую взятку врачам, чтобы одну из дочерей соседки по палате отдали ей. Так получилось, что обе девочки воспитывались в разных семьях. Только первая так и жила счастливо до двадцати лет со своими родителями, а вторая попала в три года в детский дом, после несчастного случая, унёсшего жизни присвоившей её пары. В девятнадцать лет она узнала правду, нашла сестру, но вместо восстановления семьи решила её убить. Однако, исполнив своё желание не без помощи друзей из детдома, она пришла с чистосердечным в отделение полиции.