Мария Норд - Парамнезия

Такие случаи в практике были довольно редки, но, всё же, были. И Алексей не исключал подобной вероятности, хотя верил в это с трудом. По крайней мере, кому потребовалось бы убивать Калинину? Из какой такой зависти? Могла эта девушка, которую он видел спящей, вовсе не быть Калининой Софьей? Алексей помнил, как ещё в школе завидовал двум одноклассникам – близнецам, которые могли подменять друг друга при выполнении заданий или при ответе на вопросы учителей. А при сдаче экзаменов им вообще повезло. Один дважды сдавал математику – за себя и за брата, второй – точно так же сдавал биологию. Такая вероятность в данном деле тоже была. Может, потому Калинина и говорит про отца? Может, у другой «Калининой» он есть?

Или, может, она сама хотела кого-то убить, но что-то пошло не по плану?

– Вчера доставили тело Калининой Софьи Александровны, – произнёс Алексей, проходя в холодный зал судмедэкспертизы и здороваясь со старшим лейтенантом Леоновым, помощником Светланы, теперь временно исполнявшим её обязанности. – Могу посмотреть?

– Вчера? – переспросил Леонов, отложив инструменты и подходя к столику с документами. – Да, номер 874. Поместили на хранение в холодильник. Пройдёмте.

Пройдя через зал, они вдвоём вошли в едва освещаемое помещение, холод которого лишь притуплял, но не скрывал трупного запаха.

– Вот, здесь… – Леонов замер. – Господи! Мы ж её здесь оставили!

Он бросился к стоявшему в углу шкафу, в который складывали вещи с привозимых тел. Место, куда положили вещи Калининой, тоже было пустым.

– Да, товарищ старший лейтенант, – усмехнулся Алексей, чувствуя облегчение. – Что ж Вы сразу не сообщили, что труп у Вас ушёл?

– Так, откуда я знал, что уйдёт?! – Леонов глянул на дверь холодильника. – Ну, видимо, ночью ушла.

– А двери у вас не закрываются?

– Закрываются, – кивнул Леонов. – Но изнутри-то можно открыть.

Алексей улыбнулся.

– Ладно, может и к лучшему, – произнёс он. – Мы её уже нашли. Так, убедиться приехал.

Простившись с Леоновым, Алексей вернулся в Управление и первым делом направился в архив, где его уже ожидало дело Калинина. Краткое содержание документа включало следующую информацию:

Калинин Александр Валерьевич, 1986 года рождения.

Первая судимость: 2002г., осуждён за кражу в малых размерах сроком на два года условно.

Вторая судимость: 2004г., осуждён за кражу в малых размерах сроком на три года колонии общего режима.

Третья судимость: 2009г., осуждён за соучастие в краже в особо крупных размерах со взломом и за нанесение тяжёлых телесных повреждений охраннику ломбарда сроком на пятнадцать лет колонии строгого режима.

2014г., скончался от туберкулёза.

Родственники: жена – Калинина Валентина Николаевна; дочь – Калинина Софья Александровна

Алексей произвёл быстрые расчёты. Первая судимость – 16 лет, потому и условно. Второй раз – в 18 лет, в третий раз – в 23 года. Когда его посадили, Соне должно было быть пять лет. Когда он умер – 10. Если так, она вряд ли его хорошо помнит. И, тем более, вряд ли может с ним встречаться, раз он мёртв. Неужели сумасшедшая? Или? Алексей мысленно рассмеялся. Или он вампир? И дочь – вампирша? Тогда можно объяснить, почему они живы. Конечно, мысль была странной, но Алексей вдруг понял, что на данный момент она не кажется ему бредом. В конце концов, его друг-федерал тоже обладал особым даром. И этот факт казался привычным.

Алексей выходил из архива, когда в его кармане зазвонил телефон. Номер был неизвестным.

– Слушаю Вас, – он принял входящий.

– Алексей Егорович, это Анна Васильевна. Я поговорила с Сонечкой. И попросила её расстегнуть блузку, – голос Анны Васильевны казался взволнованным. – Да, у неё ранка в груди. Маленькая такая, круглая. Но она говорит, что общалась с отцом. Мне кажется, она не помнит, что произошло с ней.

– Вы вызвали «Скорую» или к врачу отвели её? – поинтересовался Алексей.

– Какое там, – отозвалась Анна Васильевна. – Она боится сообщать. Раз не помнит, то ничего не докажет, говорит. И, вообще, я пока выходила, она уже убежала. Видимо, на учёбу пошла.

– На учёбу с дыркой в груди! – Алексей выругался.

– Вы уж простите, – произнесла Анна Васильевна. – Не доглядела я. Но она обещала, что после учёбы к вам пойдёт.

– Да мы сами за ней съездим…

– Нет, – оборвала Анна Васильевна. – Вы не представляете, какой для неё стресс к Вам обратиться по собственной воле. А так приедете, она ещё сильнее напугается. Сонечка – девочка ответственная. Раз сказала, что придёт, то придёт. Главное, – Анна Васильевна помолчала, подбирая слова. – Вы с ней поосторожней, пожалуйста, – докончила она. – Подобрее, что ли.

– Ясно, понял, – отозвался Алексей.

Соня, в сопровождении Андрея Золотова, появилась в кабинете Николая Ивановича Селезнева в три часа дня.

– Проходите, – голос пожилого полковника показался Соне приятным. Она робко вошла в кабинет, замечая ещё двух человек, изучающе глядящих на неё.

– Софья Александровна? – произнёс майор Меркулов. – Хорошо, что пришли. Ну, как Вы?

Соня неуверенно пожала плечами, испуганно глянув на Алексея.

– Нормально, – робко отозвалась она.

– Рана не мешает? – послышался с противоположной стороны грубоватый голос майора Кондратьева.

– Болит, – так же неуверенно произнесла Соня, присаживаясь на подставленный ей Андреем стул.

– А откуда она у Вас появилась? – снова спросил Кондратьев.

Соня помотала головой.

– Не знаю, – тихо произнесла она.

– А как из морга ушли? – спросил Алексей.

В глазах Сони появился ужас.

– Какого морга? – она запнулась, поднимая беспомощный взгляд на полковника Селезнева. – Я вчера с папой встречалась. Только маме не говорите, пожалуйста. Она очень злится, когда я с ним общаюсь.

– Софья Александровна, – снова послышался голос Олега, заставивший Соню повернуться к нему. – Вы уверены, что Ваш отец жив?

Соня перевела взгляд на Николая Ивановича, невольно почувствовав робкое тепло под его укоризненным взглядом, брошенным на майора Кондратьева. Если она и могла кому-то доверять здесь, то, скорее всего, ему.

Окружавшая её обстановка казалась ужасающей, хотя она и не могла понять, почему. Всё выглядело как какой-то тревожный сон, от которого, к сожалению, она не могла проснуться. Она не раз слышала о том, что её отец мёртв. И мать неоднократно называла её сумасшедшей и грозила отдать в психиатрическую больницу.

Могло это означать начало конца? Могла её мать настолько хотеть от неё избавиться, что подговаривала окружающих сводить её с ума?

В институте, на одной из лекций по психологии общения, она услышала о таком явлении, как газлайтинг – убеждении одного человека другим в том, что он – ненормальный. И зачастую жертвы газлайтинга до последнего верят своим мучителям. Но, почему её мать стала прибегать к столь сложному приёму? Соня не помнила, чтобы мать интересовалась чем-то кроме водки и мужчин. И вряд ли бы она заинтересовалась психологией. Так, неужели это правда? Неужели она – сумасшедшая?