Андрей Батурин - Контрабандисты

Леха заржал. А Эдуард спросил:

– Работает, что ли, там?

– Заместитель директора по какой-то там части… Имя запоминающееся… что-то типа Бенциан Афиногенович, Афиноген ли Бенцианович, не помню точно… Телефон записал на бумажке. В любой момент дня и ночи звони, говорит, гамадрил старый.

– Телефон – это хорошо. Может пригодиться, – буркнул хозяин наследства.

– Да ладно, Эд, кончай дуться. Вера – нужный человек. Пусть с нами едет. Жалко, что ли?

В процессе просмотра красавица слегка касалась бедром Лехиного плеча. Тот разомлел и от этого был полностью на ее стороне.

– Да нет, почему же? За твой счет только. Одна картина – вам. Остальное – мое. Идет?

Лехиной широкой натуре было плевать, а Вера понимала, насколько условен этот раздел шкуры неубитого медведя. Поэтому они почти хором ответили:

– Идет.

– Ну и отличненько. – Эдуард резко повеселел. Он ожидал напряженный торг, а все решилось быстро и к тому же в его пользу: приобрел еще одного бойца (и не только) и остался при своих. – Сразу договариваемся: я главный, вы делаете, что прикажу. – Строго посмотрел он в глаза Вере.

– Я не против, но только если это в рамках приличия, – кокетливо улыбнулась та, натягивая футболку дальше на бедра.

– Да, – вырвалось у Лехи в ее поддержку, – в рамках.

– Фу… А ты-то за что волнуешься? – брезгливо поморщился Эдуард.

– А кто тебя знает… – Тот скопировал жест, которым приятель обычно поправлял прическу. – Власть развращает.

Все заржали. Это разрядило обстановку.

– А что это вы тут пьете такое красивое? – Вера с интересом посмотрела на стол, потом на соседа по кровати.

Тот вскочил и услужливо подал ей бутылку.

– Уиски Джони Уолкер. Я ставлю. Институт закончил. Вот так вот, стал промышленным дизайнером и лейтенантом запаса, – гордо доложил Леха и незаметно придвинулся к девушке так, чтобы касаться ее плечом и бедром.

– Что ты говоришь?.. Ты в институте учился, Сергей? – весьма натурально удивилась та.

До этого они несколько раз так же сидели рядышком на этой самой кровати, болтали, выпивали, и Вера прекрасно знала его имя и что они с Эдуардом были когда-то однокурсниками.

– Алексей, – сухо поправил ее виновник торжества и отодвинулся.

– А, точно… Как я могла забыть. Извини, Алексей.

– Наливай тогда, запасной лейтенант. – Эдуард ухмыльнулся, ему понравилось, как поставили на место молодого, неопытного соперника. – Стаканчик только принеси даме. Да, и спрячь картины, а то еще завалим.

Леха свернул полотна, положил в чемодан и запихнул его под кровать.

– Тебе может быть со льдом налить, Вера? – блеснул он осведомленностью, вернувшись с бокалом.

– У вас и лед есть? – удивилась девушка.

– Не надо никакого льда, – ответил за нее Эдуард. – Это он снег в морозилке льдом называет. Тебе вряд ли понравится.

– Тогда без, Алексей. Спасибо, – улыбнулась Вера.

– Как скажешь, – пожал Леха плечами, наливая.

– За нашу банду. Чтоб вырваться из этого вонючего совка и стать свободными людьми, – провозгласил тост Эдуард.

– И богатыми, – добавила Вера.

Они подняли бокалы, чокнулись и выпили.

Тут в дверь вихрем ворвался Арчибальд – вернувшаяся с работы мать впустила. Он был грязен, вонюч, но безумно счастлив всех видеть. Первым досталось гостям, те глазом моргнуть не успели, как он сходу заскочил на кровать, обступал мокрыми лапами и дружески облизал сначала Веру, потом Леху. Далее, не обращая внимания на устроенный переполох, попытался перескочить на кресло к хозяину, но в полете был метко сбит ногой последнего.

– Мать! – заорал Эдуард как бешеный. – Сколько можно говорить, держать надо собаку, когда с улицы приводишь!

В комнату крупной рысью влетела пожилая женщина.

– Да разве его поймаешь?

Пес, ничуть не обидевшийся на пинок, уже стоял передними лапами на столе и, жадно нюхая воздух, исследовал его содержимое.

– А ну иди сюда, бесстыдник! Она, держась за спину, склонилась схватить его, но куда там. Террорист, убедившись, что ничего съедобного в комнате нет, ловко вывернулся и так же быстро, как появился, исчез в дверях.

– Здравствуйте, Людмила Ивановна, – дружно поздоровались Леха с Верой.

– Здравствуйте, ребята… Ой, Верочка, дайте вашу кофточку, я быстренько постираю, – предложила она, заметив два бурых следа от Арчибальдовых лап на светлой футболке девушки.

– Не нужно, Людмила Ивановна, это старая домашняя майка. Высохнет – отряхну.

– Давайте хотя бы я соли принесу, посыплем…

– Раньше надо было думать. Все, мать, иди отсюда, не мешай, – раздраженно замахал руками сын, – закрой дверь с той стороны.

– Алешенька… Сто лет тебя не видела. Как дела? Окончил институт? – Леху она любила и уважала за вежливость и трудолюбие.

– Спасибо, хорошо, Людмила Ивановна. Окончил. Вот только вчера со сборов вернулся. Стал дипломированным дизайнером и лейтенантом запаса, – в очередной раз похвастался тот.

– Вот молодец какой! Не то что мой лоботряс… Весь язык смозолила уже, говорю ему, учись…

– Все, мать, вали давай. – Эдуард вскочил, взял старушку за плечи и начал выпихивать из комнаты. – Мешаешь… Давай, давай…

– Вот ведь какой, – шла она, виновато улыбаясь, – даже поговорить не дал…

– Потом поговоришь. – Сын подвел ее к проему, выдавил дверью и закрылся на шпингалет. – Заколебала.

– Фу, как ты с матерью разговариваешь? – возмутилась Вера.

– Да, – поддержал ее Леха, – она тебя вырастила…

– А ну, заткнулись! Не ваше дело, – грубо перебил Эдуард.

– Да, конечно… – пожал плечами запасной лейтенант.

Всем налил, и они молча выпили.

– В общем, так, – дожевав яблоко, прервал Эдуард неловкое молчание. – Я все продумал. – Окинул всех взглядом. – Линяем через Кубу. Покупаем путевки…

– Чего? Какие путевки? За границу… С дуба рухнул? – перебила его Вера. – Знаешь, какая очередь за ними? Мой два года меня куда-нибудь свозить обещает. Никак. Глухо, как в танке. В конце прошлого дали во Францию две путевки на завод. Так директор ездил и слесарь-передовик какой-то. Машка-секретарша его после этого чуть руки на себя не наложила.

– А ты что перебиваешь?! – Эдуард впился в нее раздраженным взглядом. – Я спросил тебя, что ли?

– Кончай, Эд. Что уж, слово нельзя вставить? – вступился за девушку Леха. – Мне вот, может быть, тоже интересно, кому мы там, на Кубе, нужны со своим добром?

– Вот, еще один, сука, умник! – И без того вытаращенные глаза докладчика от возмущения вылезли из орбит почти полностью. Он открыл рот добавить еще что-то, вообще обидное, но остановил себя. Пожал плечами и махнул рукой: – Да что я, в самом деле?!.. Все. Идите в задницу… Никуда не едем… Завтра я отнесу всю эту хрень в ментовку – и разбежимся.