Андрей Щупов - ДОНОРЫ. Фантастика и приключения

– Внимание, восьмой и четырнадцатый! Где вы?

– Здесь мы, Рупперт, – Таппи поднес рацию к губам. – В десяти шагах от его комнаты.

– Следите за физ-каналом?

– То есть…

– Чип под мышкой, забыл уже? Анализ крови, дыхание, пульс – и все прочее… Короче, клиент почти готов!

– Не понял? Он вроде сидит, буклет какой-то в руках держит…

– Ослы! Он в отключке! Принял таблетки – и уже практически в коме. Еще немного, и отбросит копыта. Малькольма я уже выслал. Так что вперед, мальчики!

– Ясно, – Таппи вскочил с места, отработанным движением зафиксировал рацию на кожаном поясном ремне.

Магнитные ключи были заготовлены заранее, и дверь высаживать не пришлось. Ворвавшись в номер, они миновали темный коридор и бросились к человеку, сидящему на диване. Голова бессильно свесилась на грудь, остекленевший взгляд устремлен в никуда, в руках и впрямь какая-то дешевая реклама – они попали туда, куда нужно. Сипло выдохнув, Вилли Пицеренко повалился набок, на непрошенных гостей никак не отреагировал.

– Готовь антидот! – Таппи рывком перевернул мужчину на спину, рукой в резиновой перчатке проверил рот клиента, умело вставил пластиковый раструб. – Все, не задохнется.

– Сколько он их сожрал, интересно?

– Сколько ни есть, а лучше вытряхнуть из него эту дрянь прямо сейчас.

– Опять перепачкаемся, – шумно пыхтя, агент подставил пластиковую посудину. Клиента вновь стали переворачивать – теперь уже на живот.

– Тяжелый, зараза!

– Ничего! Сейчас полегчает… – Люк попробовал надавить потерпевшему на поясницу, но неожиданно пробудившаяся жертва с мычанием ударила его кулаком в живот. Следующее, что сделал Вилли, это ухватил за ступню второго агента, с неожиданной силой крутанул вокруг оси. Исторгнув изумленный вопль, Таппи опрокинулся на пол. Влетевший в комнатку с чемоданчиком и шприцем наготове Малькольм в нерешительности попятился.

– Долг вам нужен, да?.. – клиент, только что напоминавший мертвеца, силился подняться. – Будет вам долг… Все верну. Сполна и сторицей…

Искристо протрещал разрядник Люка, и одновременно Таппи вонзил миниатюрный шприц в ногу клиента. Несостоявшийся самоубийца с мычанием повалился на диван, пятерней попытался еще ухватить ближайшего недруга, но не дотянулся, обмяк на полпути.

– Вот же буйвол! – потирая грудь, Таппи поднялся с пола.

– Чувствую, насчет комы Рупперт пошутил, – поддакнул Люк. – Наверняка потешается сейчас у экрана.

– Да уж… – Таппи воздержался от комментариев. Вместо этого хмуро взглянул на Малькольма. – Ну? Чего стоим? Работаем!

Кивнув, доктор шагнул к клиенту, привычно распахнул кейс.

Он все еще не понимал, что им понадобилось от него. Лишь догадывался, что спасение в гостиничном номере было организовано неспроста. То есть, в самом начале он вообще об этом не задумывался. Слишком плохо себя чувствовал. Когда умирают, о второстепенном не размышляют. Это позднее в голове заскрипели и заскрежетали аналитические шестеренки, и нелепые версии стали выпекаться одна за другой, а в первые часы он погибал самым противоестественным и некомфортным образом – героически мучился от тошноты, судорог и прочих прелестей того же порядка. Здешние служащие действовали решительно и бесцеремонно: промыв пациенту желудок, напичкали антибиотиками, и около суток он провел без сна, исходя потом, содрогаясь от мучительных спазмов. Размышлять над смыслом происходящего Виктор (а теперь он был Виктором и только Виктором, потому что снова жил и хотел жить) начал только сегодня, когда боли наконец отступили, и впервые он самостоятельно прошествовал по длинному больничного цвета коридору до комнатки, где положено справлять нужду.

Чем можно напугать человека, еще совсем недавно покушавшегося на собственную жизнь? Оказывается, имелись и такие вещи. Кто-то в больничной палате вполне серьезно назвал его донором. Нельзя сказать, что душа у Виктора ушла в пятки, но мысленно он тут же напрягся. В руках невидимых барабанщиков замелькали стремительные палочки, организм сыграл всеобщий сбор. Как всякий обыватель, он был наслышан об ужасах подпольных трансплантаций. Бессердечные охотники бродили черными призраками среди беспечного населения, высматривая среди граждан особей наиболее подходящих по заказываемым параметрам. Вероятно, и он мог им вполне подойти. Не наркоман и не калека, не алкаш и не инфицированный бродяга. К тому же – безработный эмигрант с минимальным количеством знакомых, человек, о котором не всполошатся родные и близкие. Так или иначе, но подобное предположение вызвало у него откровенную дрожь. Приведись Виктору выбирать, он, не колеблясь предпочел был выстрел в висок, нежели перспективу превратиться в объект кражи собственных органов. Кости, глаза, кожа, почки, селезенка, сердце – все сегодня продавалось и покупалось, хотя, сказать по правде, в подобные преступления ему до сих пор плохо верилось, столь черными они казались. По крайней мере, окажись это правдой, Виктор и сам, изведав на войне самое страшное, согласился бы уничтожать черных хирургов десятками и сотнями. Суд для таких, по его мнению, был излишней роскошью. Существ, без содрогания взрезающих на прозекторских столах похищенных детей с их нежнорозовыми внутренностями, способными омолодить какого-нибудь стареющего мафиозо, Виктор попросту не причислял к категорию людей. Потому что есть грешки и есть грехи, есть проступки, и есть преступления. За одно нужно осаживать, за другое – исключительно карать.

Уже через несколько часов он был готов действовать и с трудом сдерживал себя, чтобы не выдать раньше времени возвращающихся сил. Еще и вооружился крохотным ланцетом, беспечно оставленном на столике дежурной сестры.

К великому удивлению, руки у него так и оставались свободными, никто особо не следил за ним, и когда он, нарочито покачиваясь, добрел в первый раз до выхода с этажа на лестницу, охрана не остановила пациента окриками, а за спиной его не защелкали взводимые курки. Тогда окольными путями к Виктору вновь вернулась мысль о казино. Он побывал там всего раз, но успел угодить в ловушку, в которую попадают лишь отъявленные простофили. Виктор проиграл последние деньги и еще остался им должен. Не то чтобы очень уж много, но вполне достаточно для получения власти над человеком, когда в страхе перед грядущим должник соглашается на что угодно. Кроме того, его сразу предупредили о процентах, и если посчитать, то к этому дню сумма должна была набежать весьма изрядная.

Как бы то ни было, но зловещее словечко «мафия» вертелось в голове все назойливее, вытесняя гипотезу о мультитрансплантации и ее кровавых служителях.