Стасс Бабицкий - Волошский укроп

Мармеладов принял вызов, улыбнувшись одними лишь глазами. Сказал же серьезным тоном:

– Давайте теперь изучим письмо от похитителя, которое доставили обер-полицмейстеру в десять часов утра.

Митя, привыкший к неожиданным озарениям приятеля, с нескрываемым злорадством наблюдал, как дернулась голова кавалергарда. Того словно ударили по лицу наотмашь. Ошеломленный и подавленный, он молча достал из внутреннего кармана конверт, но прежде, чем протянуть его, сумел выдавить:

– Дьявольщина! Откуда вы узнали?

– Это же очевидно, – Мармеладов взял конверт в руки, однако не спешил его открыть. – В восемь утра полсотни городовых бегает по всему околотку, а три различных следователя, если судить по почерку в протоколах, допросы проводят. Дело движется. И вдруг ближе к полудню, вы находите меня со словами: «Едем, срочно!» Учитывая время ваших разъездов – от дома г-на Арапова ко мне, на Пречистенку, а оттуда к Эрмитажу. Так я вычислил время доставки сообщения от похитителя. Что касается его содержания, то и тут мое предположение соотносится с уже упомянутыми фактами. Рискну утверждать, что злодей потребовал не обращаться в полицию, иначе девочку он убьет.

– Полно, братец, как можно это утверждать, – не выдержал уже и Митя. – Ты ведь даже в конверт не заглядывал, откуда можешь знать содержание письма?

– Только эта угроза могла подействовать на отца. Полагаю, именно поэтому официальное расследование свернули, но решили обратиться за помощью к частному лицу – стало быть, как раз ко мне. Прав ли я? Так сам и проверь.

Резким жестом он перебросил письмо приятелю. Почтмейстер моментально выхватил листок желтоватой бумаги и прочел вслух:

– Г-н Арапов, в ваших интересах не привлекать полицию к расследованию похищения Анастасии. Иначе ваша дочь сгинет без следа. О выкупе условимся отдельно.

Он перевернул записку, оглядел со всех сторон и добавил:

– Подписи нет и кого разыскивать – непонятно.

Платон Ершов закивал, соглашаясь сразу и с тем, что Мармеладов угадал содержание письма, и с тем, что дальнейших зацепок нет.

– Только на первый взгляд, – произнес частный сыщик после минутной паузы.

Он принял из рук приятеля записку, но не стал читать, вместо этого поднес бумагу к носу и понюхал.

– Знаете, сударь, меня часто сравнивают с ищейкой, – ответил он на возглас кавалергарда, изумленного до крайней уже степени. – Обычно для того, чтобы обидеть, хотя не понимаю, что может быть унизительного в подобном сравнении. Но меня действительно увлекают загадки и тайны, расследование которых занимает ум и наполняет азартом обыденную жизнь. В этом смысле я, безусловно, ищейка и мне интересно идти по следу. А здесь он ощущается вполне явственно. Не желаете ли понюхать?

Адъютант втянул воздух жадно, нахраписто. Поразмыслил немного и покачал головой.

– На духи не похоже. На кельнскую воду тоже. Пахнет, как в кондитерской.

Митя тоже пожелал ознакомиться с таинственным ароматом, но и он не признал.

– Что-то неуловимое, родом из детства. Как будто трава какая, душистая…

– Верно! – Мармеладов хлопнул почтмейстера по плечу. – Мне тоже кажется, что в этот листок была завернута некая трава. Достаточно дорогая, иначе зачем вообще ее в бумагу заворачивать? Скорее всего, это пряность и похититель любит добавлять ее в чай либо в какое блюдо заморское. Мне почему-то кажется, что в турецкое. Ведь не зря же этим делом заинтересовались в министерстве по иностранным делам, куда нас с тобой, Митя, сейчас и везут. Стало быть, придется нам турецкого шпиона ловить!

Кавалергард, совершенно уже раздавленный, схватился за горло, захрипел, но не смог произнести ни слова.

Почтмейстер же блаженно улыбался в усы, дважды удовлетворенный – ведь не только угадал про траву душистую, так еще и увидел, как заносчивого юнца в несколько минут довели до состояния полной растерянности.

– Учтите на будущее, если выпадет вам надобность скрыть место собственной службы, для начала переоденьтесь, – пояснил Мармеладов, без всякой, впрочем, надменности и почти дружелюбно. – Даже я, далекий от воинской службы человек, сразу понимаю – это ваш парадный мундир, а такие в мирное время надевают лишь для появления в высших сферах. Император в последние месяцы Москву не жалует визитами. Балы вот уже неделю нигде не дают, все благородные семьи по дачам и усадьбам разъехались. Остаются министерства – куда еще наряжаться?! Которое из них вы представляете, угадать не составило труда. Тут вас подвела карета. Она слишком заметная. Да, не удивляйтесь, черная кошка в темной комнате неуловима, но при свете дня все только на нее внимание и обращают. При этом экипаж отделан вызывающе богато, а кучер разряжен в бархат и кружева, на гишпанский манер. Для обычного министра это чересчур дорого. Стало быть, хозяин кареты – министр необычный. Князь Александр Михайлович Горчаков. Он уже не первый год руководит министерством иностранных дел, а кроме того занимает пост канцлера Российской империи. Выше только сам государь и горние ангелы.

Теперь уже сыщик откинулся на подушки, показывая всем видом, что партию выиграл именно он. Кавалергард смотрел недоверием, к которому, однако же, примешан был самый настоящий ужас. Митя же, быстро повторив про себя аргументы, обратился к триумфатору.

– Но с чего ты взял, что за этим похищением стоит иностранец?

Мармеладов постучал в потолок кареты, подавая знак кучеру остановиться.

– Ни один душегуб, бандит или убийца в городе не станет похищать дочку главного полицейского чина. Это бессмысленно. Риск слишком высок, пересилит любую выгоду. Случится что с девочкой, отец из-под земли достанет и жестоко отомстит. Вернут живой-здоровой за выкуп – та же ситуация. Неужто г-н Арапов даст им после всего спокойно тратить деньги? Чтобы другие отважились на подобное преступление? Нет, он и в этом случае найдет, пусть даже через год или через пять. Единственный, кто не побоится пойти на такую подлость – шпион. Он разыграет девочку как козырную карту, получит от обер-полицмейстера в качестве выкупа, скорее всего, даже не деньги, а некие секретные сведения и поминай, как звали.

– Все верно, Родион Романович, все верно, – шептал Ершов, чье лицо уже давно и непрерывно горело пурпурными пятнами. – Но как вы поняли, что этот негодяй – турок?

– Здесь, признаюсь, угодил пальцем в небо, а попал сразу в полумесяц, – развел руками Мармеладов. – Просто подумалось, что в святой день ни православные, ни католики на такое не сподобятся. А басурманина это не смутит. Потому нам никак нельзя медлить – кто не побоялся украсть ребенка, тот и убьет не задумываясь.

– Тогда зачем же вы карету остановили? – адъютант только было выкарабкался по отвесному склону к вершинам логических выводов сыщика, как тут же снова рухнул вниз.