Татьяна Ярославская - Золотой скорпион

Надежда подала на развод, и все бы ничего, если бы Шамиль не решил непременно отсудить себе сына. Как многие мусульмане, он считал, что мальчика должен воспитывать отец. Началась битва за ребенка. Шамиль подошел к делу очень серьезно, он приводил в суд все новых и новых свидетелей, на голубом глазу вравших, что Надя не занимается сыном, пьет, гуляет, мало зарабатывает и вообще, является психически больной. Суд едва не лишил бедную мать родительских прав на обоих детей, но потом все же вынес компромиссное решение: Магомета отдать отцу, Александру оставить с матерью, но под контролем органов опеки.

Два месяца Наде удавалось скрываться от мужа и судебных приставов, прятать детей у подруг и родственников, а потом Шамиль позвонил и сказал, что уезжает и оставляет все, как есть, пусть, мол, сын поживет пока с нею. Надя вздохнула с облегчением, а зря. Кациев выждал всего неделю, а потом Мишу просто вырвали из рук матери на центральном рынке, куда она пришла за фруктами. Она побежала в милицию, но там только пожали плечами: по закону сын должен жить с отцом.

Надя пыталась хотя бы узнать у родственников мужа, где он прячет сына, но те не отвечали, а вскоре исчезли, уехали из города. Только одну весть получила несчастная мать о сыне – свидетельство о смерти. Из отдела ЗАГС далекого кавказского города. «Он погиб при обстреле» – было написано на обороте бумаги рукой Шамиля. Надя сразу поняла, почему он прислал ей этот документ: чтобы она не искала сына, чтобы поверила и успокоилась. А она не поверила и не успокоилась, но искать не могла, не умела, не знала как. Только ждала, только надеялась. Она подавала информацию о Мише в программу «Жди меня», но сын был слишком маленьким, когда они расстались, у него часто болели уши, он не очень хорошо говорил и слышал, наверное, поэтому неправильно запомнил свое имя. Дмитрий Гуцуев и Магомет Кациев. Разница огромная.

После суда, отобравшего у Надежды Челноковой права на сына и доброе имя, она смогла работать в детском саду только нянечкой и едва сводила концы с концами, едва тянула маленькую Сашу. Потом ей повезло, она попала в обеспеченную семью няней к маленькому ребенку. Мать малыша давно знала Надю и не верила в россказни о том, что она пьющая и гулящая. Когда ее ребенок подрос и пошел в детский сад, женщина дала Челноковой хорошие рекомендации и помогла устроиться в другую семью. Жизнь потихоньку наладилась, дочка хорошо училась в школе, работодатели были довольны Надеждой и достойно оплачивали ее заботу и труд. Однажды няня разоткровенничалась за чаем с хозяйкой дома, в котором работала, и рассказала о своем сыне и о своей мечте найти его. Дама неожиданно заинтересовалась и поверила Челноковой, она сама была родом из Нагорного Карабаха и подтвердила, что во времена вооруженных столкновений погибших хоронили, порой, не слишком разбирая, кто есть кто, и свидетельство о смерти можно было оформить в ЗАГСе просто со слов обратившегося и даже в соседнем городе. Хозяйка работала в областной администрации и пообещала сделать все, что сможет, чтобы хоть как-то помочь. Этот разговор состоялся довольно давно, Надя уж и думать о нем забыла, но вот совсем недавно, на прошлой неделе, в дом хозяев пришел гость, мужчина лет сорока, какой-то, кажется, высокий милицейский чин, а может, политик, женщина видела его не раз по телевидению и по местному, и по центральному. Ее попросили рассказать этому человеку всю историю с самого начала.

– Вам по своим каналам проще будет объявить мальчика в розыск, – сказала ему хозяйка.

Мужчина в свою очередь тоже пообещал, что сделает все, что сможет. И вот буквально вчера он позвонил и велел Наде приехать в областную администрацию.

– А потом он привез меня сюда. Сказал, что вы занимаетесь поисками моего сына и знаете, где он может быть.

– Я занимаюсь не поисками, Мити, вернее, Миши, – возразила Рокотова. – Я совершенно точно знаю, где он. Он сейчас лежит в клинике моего мужа…

– Он заболел?! – испугалась Надежда.

– Он был ранен, но сейчас с ним все в порядке, – поспешила заверить Маша, – мальчик носится по научному центру и вникает в работу всех ученых. Знаете, он спас мне жизнь.

Маша взяла свою сумку и вытащила из нее хорошую фотографию мальчика, сделанную перед самым ее отъездом, и подала Наде. Женщина взяла ее так, как берут святыню, икону. Она ничего не могла сказать, только улыбалась дрожащими губами, глядя на самое дорогое, но почти неузнаваемое лицо, и плакала. Маша тоже не могла удержаться, обе женщины, обнявшись, разрыдались.

– Наверное, этот человек видел вчера передачу по местному каналу, – сказала Маша, как только смогла говорить. – Он ведь позвонил вам поздно вечером?

– Нет, он позвонил примерно в два часа дня, – с трудом, все еще всхлипывая, проговорила Надя.

– В два дня? Но… Подождите, как он узнал, где меня искать? Я ведь только вчера вечером оставила свои координаты в редакции телеканала. И больше нигде. Вы сказали, что он вас сюда привез. Он уехал?

– Нет, он ждет в баре внизу.

– Знаете, вы посидите здесь, – велела Рокотова, – а я спущусь вниз.

– Может, я с вами?

– Нет, я одна.

– Но как вы его узнаете? Давайте, я хоть опишу…

– Не стоит, – мягко сказала Маша, – мне кажется, я его сразу узнаю.

Выходя из номера, Рокотова взглянула в зеркало. Она выглядела уставшей и бледной, хуже, чем ей сейчас хотелось бы. Ну что ж, тем лучше.

Она спустилась вниз на лифте, пересекла холл и вошла в полутемный бар. Там было много мужчин, но только один сидел спиной к стойке и смотрел на вход.

Павел Иловенский ждал ее уже очень давно.

– Завтра снова поедем в университет, – «обрадовал» Тимура Савченко.

– Что-то новое? – оживился парень.

– Может быть. Есть информация, что Давыдова убили за слишком длинный нос, который он совал, куда не следует.

– То есть?

– Он собирал компромат на сторонников Зайцева. Что-то такое, что действительно могло свалить проректора по научной работе и не дать ему не только победить на выборах, но и добраться до них. Давыдов на финишной прямой начал шантажировать Зайцева и перегнул палку, запросил слишком много. Его просто убрали, прихлопнули, как назойливую муху.

– А что мы будем делать в университете?

– Искать компромат. Ведь где-то он его прятал, согласись? Ни дома, ни в гараже, ни на даче мы ничего не нашли. Надо осмотреть его кабинет. Нестеров напишет тебе бумажку, добудешь к завтрему ключ. Позвони прямо сейчас своей Марине и спроси, где там у вас обычно ключи от кабинетов хранятся. И пусть она завтра тоже на всякий случай на месте будет, вдруг понятых не найдем.

– А разве кабинет не опечатывали? – удивился Тимур.

– Опечатывали, но ключ не изъяли.