Татьяна Ярославская - Золотой скорпион

– Но Скорпион и Стрекоза созданы не вами, для того, чтобы управлять ими, надо было их долго изучать и расшифровывать, а то, что делаете вы…

– Нейротранслятор, который создали мы, ввел Давыдову в состояние комы, – напомнил Елабугин. – Когда я говорю «мы», я имею в виду «люди». Не важно, кто именно. Стрекоза не должна была направо и налево отстреливать капсулы с информацией, но ее просто-напросто уронили на пол, и кнопку спуска заело. Скорпион, наверняка, не должен был самостоятельно перемонтировать собственную электронику и заниматься поиском потенциальныхубийц и их жертв. Конечно, он изначально был создан как оружие, но оружие, управляемое человеком. Эта невозможность контролировать даже простейшие разработки ужасает меня настолько, что мне кажется, надо остановиться и не пытаться идти дальше.

– А как же медицина, биология, химия? Как же лекарства-нанороботы, обновление органов и жизнь до трехсот лет?!

– А нужна ли человеку жизнь до трехсот лет? Вот мне всего-то чуть за семьдесят, а я уже начинаю уставать от жизни. Иногда мне хочется, чтобы она меня уже отпустила, оставила. Главное ведь – не сколько лет проживет человек, а как он их проживет. Триста лет! Хорошо, если за столь длинную жизнь человек сделает больше добрых дел, а если он успеет совершить гораздо больше злых? Как мы станем решать, кто достоин жить долго, а кто нет? Долгую жизнь смогут обеспечить себе не самые достойные, а самые обеспеченные, не духовно, а материально богатые.

– Все равно прогресс не остановить, – покачала головой Маша. – Нужно, чтоб хоть двигали его такие люди, как вы: умные, честные порядочные. Тогда он пойдет в ту сторону, в какую нужно.

– Кому нужно?

– Ну… Не знаю, всем нам, нашим детям.

– Кстати, о детях, вы бы поберегли себя, Маша. Вам сейчас лишние переживания ни к чему, а у вас последнее время так много стрессов.

– Так ведь мои дети выросли, – засмеялась Рокотова.

– Но вы же опять беременны.

– Я?! Нет.

– Да.

– Да нет же!

– Так вы еще и у врача не были? Зря, сходите. Я в таких вещах никогда не ошибаюсь.

– Но как же вы определили? Откуда?..

Она совсем растерялась, все недомогания последнего времени предстали перед нею совершенно в ином свете. А ведь Елабугин может оказаться прав! Маша завертела головой в поисках какого-нибудь необыкновенного прибора, который помог академику разгадать ее тайну прежде, чем она о ней узнала.

– Это не наука, Машенька, и не техника. Это стариковский жизненный опыт. Штука посильнее золотого скорпиона. Ну-ка вытяните руки.

Рокотова протянула к нему руки ладонями вверх.

– У вас будет девочка.

– Я уезжаю, – прошептал Миша Кациев.

– Счастливого пути.

– Только ты не думай, я буду к тебе приезжать каждое лето.

– Спасибо тебе, Митя.

– Я не Митя, я Миша.

– Я все равно буду всегда помнить и любить тебя.

– А хочешь, я и зимой стану приезжать…

– Нет, приезжай лучше летом. Мы сможем побыть вдвоем, поговорить.

– Я Кузю попросил, чтобы он о тебе заботился. Ты береги себя. Обещай!

– Обещаю.

– Я так хотел бы, чтобы ты поехала с нами, но все говорят – нельзя.

– Нельзя, милый. Я ведь здесь живу. Это моя земля, моя родина.

– А моя родина там. Ты меня точно не забудешь до следующего лета?

– Я тебя до конца жизни не забуду. Не бойся, поезжай.

– Мне было так хорошо с тобой, ты одна меня понимала, когда мне было плохо…

– Не вспоминай, как тебе было плохо. Это никогда больше не повторится. Представь, что это была долгая-долгая зима. А теперь она кончилась. Ты перезимовал, набрался сил и теперь возвращаешься в весну, в лето, назад в жизнь.

– Назад в жизнь?

– Я от всего сердца желаю тебе счастья, мой мальчик.

Зеленые ветки склонились над Мишей Кациевым, обнимая по-матерински нежно, а листья продолжали что-то тихо шептать ему на ухо. Что-то, понятное только ему одному. Мальчик крепко обнимал шершавый ствол старой яблони, которая напутствовала его, отпуская сегодня назад в жизнь.