Вячеслав Денисов - Икона Пресвятой Богородицы. Криминальный детектив и мелодрамы Кольского полуострова

– Я никогда не учил тебя быть жестокой.

– Если ты ревнуешь…

– Я люблю тебя!

– Я тоже безумно люблю тебя! Только тебя, Арик. Никто другой мне не нужен.

– Он молодой и энергичный, я в возрасте…

– Вечером скажу, чтобы он больше не приходил…

Я крепко обнял её, даже на мгновение показалось, что она растворялась, слившись со мной в единое целое.

– Ты пойми меня правильно, – вкрадчиво произнёс я. – Мне просто обидно. Не думал, что стану тебя ревновать к этому мальчишке.

Я на мгновение замолчал, нахмурил брови, будто сержусь, но затем продолжил:

– Ты теперь постоянно с ним. Я один…

– Арик, я его брошу…

– Но ведь так поступить с человеком, которому ты не безразлична, тоже нельзя, – назидательно подметил я.

– Мне всё равно.

– Ты ему очень нравиться.

– Это не моя проблема.

– У юноши, разочаровавшегося в первой любви, может возникнуть депрессия и нарушится психика, – с укором сказал я. – Ты ведь не хочешь, чтобы с юных лет он возненавидел девчонок?

– Мне нет до него абсолютно никакого дела! – выпалила Томка.

Её голос прервался. Она начала потихоньку терять самообладание.

– Не будь с ним жестока. Я знаю, каково это – любить безумно, искренне и преданно, и при этом знать, что героиня твоего романа никогда не ответит тебе взаимностью.

– Ну, и что теперь делать?

– Необходимо проявить особую сдержанность и величайшее благородство, – рассудительно проговорил я, посмотрев на неё с такой страстью, о существовании которой даже и не подозревал.

– Ты его первая любовь… – с неестественной для меня пылкостью, продолжил я. – Сделай так? чтобы он был виновен в вашей ссоре, а не ты.

– Это, каким образом? – спросила Томка.

Прежде чем ответить, я окинул её оценивающим взглядом. Она была в белой кофточке, которая плотно облегала её упругую грудь. В этот момент я искренне сожалел лишь о том, что идеальная округлость этой груди дополнялась всё возрастающей округлостью её животика.

– Будь немного похитрее, – нравоучительно сказал я. – Хотя бы ради меня, ради нашей любви, ради нашего будущего…

– Я на всё согласна! – прощебетала Тамара, изо всех сил стараясь выдержать ровный тон.

– Милая моя девочка! Я люблю тебя, когда ты добрая и отзывчивая. Мне будет неприятно, если ты хоть кому-то нанесёшь глубокую сердечную рану…

Мы разговаривали около часа. Её ласки, которые мне безумно нравились в начале нашего романа, теперь меня раздражали и были противны. Я целовал её глаза, щёки и маленький курносый носик, а в голове была одна мысль, как бы скорее избавиться от этой липучки.

При следующей нашей встрече она сообщила приятную новость. Они поссорились! Томка так ловко смогла подстроить, что её недоумок невольно выругался, костеря её грубыми словами, и теперь они даже не разговаривают между собой. Больше всего меня порадовал тот факт, что он вспылил в присутствии чуть ли не всех своих одноклассников. Я поблагодарил всех святых за то, что мой план не был сорван. Теперь я был более уверен в правильности моего коварного замысла. Мне осталось довести начатое мною дело до его финального конца. В этом у меня так же не возникло никаких проблем. Мой товарищ, с которым меня связывали долгие годы крепкой мужской дружбы, уехал в отпуск и оставил ключи, чтобы я присматривал за его квартирой. Я пригласил туда Тамару и провёл с ней незабываемый прощальный вечер. Я показал ей всё, на что только мог быть способен пылкий любовник. Это было впервые, когда не я, а она сказала: – Хватит!

В неудержимом порыве любовной страсти, я довёл её до такого состояния, что сам испугался, как бы она не свихнулась от избытка наслаждения. Чуть позже, медленно, но уверенно, я стал рассказывать о моей законной супруге. Я говорил, что она совершенно меня не понимает. При этом, я всячески оскорблял её, называя старой никчёмной вешалкой. Я жаловался на друзей и знакомых. Не забыл упомянуть, что и Томкины родственники не одобрят наши встречи и постараются помешать нашему счастью. Я плакал, положив голову на её колени. Я долго сетовал на судьбу и лишь, затем, начал осторожно вести разговор о системе мироздания. Я рассказывал о бескрайней вселенной и незаметно перевёл тему на неопознанные летающие тарелки. Зачем-то я даже приплёл пирамиды Хеопса и, наконец, стал убеждать её в бессмертии души.

– Тело человека, – как можно доходчивее, объяснял я, – почти то же самое, что и змеиная кожа. Всего лишь видимая оболочка нашей энергии, которую в любой момент можно сбросить. Как было бы прекрасно, – сказал я, вновь увлекая её в постель, – если бы мы. Вместе, покинули этот грешный, жестокий мир и, перевоплотившись в иные существа, смогли быть рядом и никогда не разлучались.

– Я боюсь умирать, – робко пролепетала Тамара.

Мне пришлось изобразить лучшую из своих улыбок – просительную и покровительственную одновременно.

– Смерти нет! Её не следует бояться, – настойчиво продолжал я. – Мы взялись бы с тобой за руки и понеслись по длинному узкому коридору, навстречу яркому свету, спокойствию и вечному блаженству.

– А наши тела… Что будет с ними? – поинтересовалась эта несовершеннолетняя блудница.

– Их понесут по улицам города. Вопреки всем законам, понесут на руках, чтобы люди узнали о нашей несчастной любви! Мы как два невидимых ангела будем смотреть на них с необъятной небесной выси…

Я резко поднялся и, укутавшись простынёй, достал из дипломата лист ученической тетради.

– Нет! Не имею права… Могу отвечать только за себя… – громогласно произнёс я, заметив, что Томка слушает меня очень внимательно. – Нас всё равно разлучат, я принесу себя в жертву… Ты ещё будешь счастлива и когда-нибудь забудешь обо мне. Я уже не смогу никого полюбить так сильно, как люблю тебя, мою родную и единственную…

Я подошёл к письменному столу и размашистым почерком написал короткое послание:

«Прошу никого не винить в моей смерти. Я никогда не был так счастлив, как с моей любимой Томочкой. Я ухожу из жизни добровольно и ни о чём не сожалею».

Она прочитала эти волнующие строки и, опустившись передо мной на колени, стала целовать мои ноги.

– Нет, милый! Я хочу быть рядом. Я тоже стану маленьким белым ангелом… – возбуждённо бормотала она.

– Тебе только семнадцать лет, и ты лишь думаешь, что любишь меня, – уклончиво ответил я. – Ты не способна пожертвовать собой ради нашей любви. Ты ещё слишком мала, чтобы смогла совершить такой благородный поступок.

– Ради тебя я способна на многое! – возразила Тамара.

Она принесла острый нож и подставила его к сердцу.

– Я убью себя, чтобы ты не сомневался в моей верности! – почти выкрикнула Томка.

– Подожди, милая! – притворно проронив слезу, прошептал я. – Если ты и впрямь так же безумно любишь меня, то мы должны вместе уйти из жизни. Смерть от лезвия ножа – не слишком верная штука. Возможно, что кого-нибудь из нас, истекающего кровью, опытные хирурги смогут вернуть к жизни…