Александр Черенов - Мне отмщение, и Аз воздам

Как схема, разумеется, «плюс-минус» нюансы. С поправкой на специфику каждого дела.

– Будет сделано. Я сегодня же свяжусь с нужными людьми.

Застройщик энергично прошёлся по кабинету, на ходу хрустя суставами пальцев рук.

– А что – по остальным?

Полковник склонился над блокнотом.

– Та-а-к… Удалось выяснить, кто был инициатором «шухера».

– И кто же этот «бдительный товарищ»?

Милиционер усмехнулся.

– Представь себе: старушка. Старушка «Божий одуванчик». Бдительности её явилась следствием хронической бессонницы и нескончаемых «мыльных опер» по телевизору.

– Что удалось узнать о ней?

Полковник опять заглянул в «шпаргалку».

– Бывшая учительница младших классов. Педучилище. Правдолюб неисправимый, безнадёжный. Коммуняка с довоенным стажем. Терять нечего, кроме цепей: обстановка в квартире балансирует на тонкой грани между бедностью и нищетой. Правительственных наград не имеет. Зато имеет много почётных грамот «за доблестный труд». Вот и всё её имущество.

Застройщик не удержался и хмыкнул: Полковник неожиданно демонстрировал наличие чувства юмора. Нормального, не милицейского – от «демократизатора» и полиэтиленового пакета.

– Живёт на скромную пенсию. Муж давно умер. Сын… Местонахождение и прочее сейчас устанавливаем. Страдает всем набором «старушечьих» заболеваний: от традиционного радикулита и повышенного давления до ишемической болезни сердца. Состоит на учёте в районной поликлинике.

– Ишемическая болезнь сердца?

Застройщик прищурил глаза. Любитель Гёте не преминул бы заметить: в манере классического Мефистофеля. Другой определил бы это словами попроще. Но смысл был бы один: «товарищ» уже не только надумал, но и задумал.

– Плохо дело. И – очень даже неплохо. Ты, Полковник, выясни всё о её сыне – и поскорее.

– Слушаюсь. Можно продолжать? Так, что тут у нас ещё? Ага: есть ещё пара бывших учительниц с высшим образованием, один действующий коммунист и один работник независимого профсоюза. Пара «челноков» – ну, эти вряд ли будут соваться «в политику». Ну, и несколько – точнее, четверо – пожизненных горлопанов. Так сказать, «несгибаемых борцов за правду». Все четверо – пенсионеры.

– А «молодёжь» не старше семидесяти имеется?

Полковник снова «нырнул» взглядом в записную книжку.

– Виноват: оплошал. Не все четверо горлопанов – пенсионеры, а только трое. Один – среднего возраста. Все остальные из категории «моложе шестидесяти» – молодые мамаши. Ну, и разумеется, их мужья. Таковых всего набирается две дюжины. Эти представляют некоторую проблему. Во-первых, кто-нибудь из них всё время торчит во дворе. А во-вторых, площадка-то, всё-таки – детская. Значит, есть личная заинтересованность.

Получив информацию, Застройщик озаботился видом – и вместе с ним прошёлся по кабинету. Возле окна он остановился, и некоторое время разглядывал скудный пейзаж за стеклом. К милиционеру, застывшему с выражением почтительного ожидания на лице, он поворачивался уже явно не потому, что наскучил пейзаж.

– Какова доля пенсионеров в общей массе жильцов, и что они из себя представляют?

Несколько удивлённый возвратом темы, милиционер пожал плечами.

– Ну, в среднем – по пенсионеру на этаж. То есть, больше сотни набирается.

– «Актив» установлен?

– А я о чём говорил?!

Под недовольным взглядом Застройщика он тут же поправился:

– Установлен. Общее число – чуть больше дюжины. Точнее – пятнадцать человек. Самые «застрельщики». Двенадцать из них – пенсионеры. Трое – относительная «молодёжь». Из этих троих – один, уже известный нам Геолог, другой – спортсмен, и третий – молодая мамаша.

– А установлено, у кого какие проблемы?

– Так точно. Ну, у пенсионеров – какие проблемы? Одна: денег не хватает! На каждый подъезд – по два-три должника по платежам за коммунальные услуги.

– А среди «актива»? – мгновенно заинтересовался информацией Застройщик. – Среди «актива» есть должники?

Милиционер поводил глазами по рукописным строкам – и с сожалением развёл руками.

– Увы, нет. Платят, как говорится, «из последних сил». По принципу: «с голой жопой – но с чистой совестью!»

– Ты хочешь сказать, что эта публика задаст нам работы?

– Ну, задаст – не задаст, – деликатно откашлялся Полковник, – но работать придётся тоньше, чем обычно. Придётся нащупывать другие «болевые точки».

– Та-а-к…

Застройщик вернулся в кресло и забарабанил пальцами по столу, выстукивая какой-то бравурный марш. «Барабанную дробь» сопровождал лёгкий посвист. Почтительно застыв у стола, Полковник ожидал инструкций.

Он уже достаточно изучил Хозяина для того, чтобы не чувствовать момента инструктажа. И тот не замедлил воспоследовать.

– В общем, не мне тебя учить, как действовать, – легонько опалил его взглядом Застройщик, – но противник должен быть обезврежен. И в кратчайшие сроки! Как – решай сам. Тебе – и карты в руки. Заодно – и деньги.

Сосредоточенно засовывая блокнот – вместе с неожиданным авансом – в нагрудный карман кителя, Полковник молча кивнул головой.

– А мы приступаем к работе на объекте…

– Готов?

Застройщик прижал к уху мобильник: связь была отвратительной.

– Готов, – послышалось в трубке.

– Мы будем неподалёку, у въезда на объект. Верю в тебя и в удачу. До встречи.

Опустив мобильник в карман белоснежной сорочки, Застройщик обернулся к ЗЗ.

– Зодчий выезжает. Где «Старшой»?

– Уже на подходе.

– А Градоначальник?

– Его Представитель ждёт сигнала.

– Ну, значит, и нам пора в засаду.

Застройщик удовлетворённо откинулся на подголовник.

– С Богом!..

…Народ, как всегда, оказался «не готов». Тем более что сегодня кавалькада строителей прибыла в час «послеобеденной сиесты», когда во дворе никого не было. Быстренько и стараясь не шуметь, строители приступили к возведению забора. Работа спорилась: периметр и география двора были изучены досконально, и затверждены, как «Отче наш». Да и сам «штурм» был отрепетирован ещё на макетах – как штурм Измаила у Суворова. Поэтому, когда первая мамаша-«колясковод» показалась во дворе, объём уже «переваливал за экватор».

Дальше последовало то, что и должно было последовать: мамаша «подняла по тревоге» «личный состав». Вскоре двор был запружен людьми, своим гудением соответствуя классике. Потревоженному улью, то есть.

Тут же началось «выяснение отношений», сопровождаемоё выдёргиванием кольев, опор и крушением металлических щитов. До «обмена доводами по физиономиям» дело пока не доходило.

Удивительно, но строители не очень-то и возражали против актов «вандализма». Во всяком случае, никто из них в «непосредственный контакт» с жильцами не входил, и входить явно не собирался. Работяги лениво и вполне добродушно переругивались с разъярёнными гражданами, объясняя последним, что их, строителей – «дело петушиное: прокукарекал – а там, хоть не рассветай»!