Александр Черенов - Мне отмщение, и Аз воздам

– Чего тебе жаль?

– Жаль, что «с нами – а не наш».

– Мне тоже жаль, – тоже вздохнул ЧиЗ. – Человек, который читал Горького – с теми, кто дальше букваря не пошёл.

И он выразительно покосился на своих «медбратьев»

– Чего это он? – честно не понял один из «оперов». – Причём, тут, горькая?

– Ну, вот: меня сразу поняли, – покривил щекой Чиз. – Что я и говорил.

– Вернёмся на стези!

По причине позднего времени – и лимита оного – Майор решил не углубляться ни в литературу, ни в историю.

– Кстати, в предварительном, так сказать, порядке, ты бы мог и поблагодарить нас.

– За что это?

– За то, что мы тебя, можно сказать, подобрали на улице и доставили прямо на дом. За сострадание и, я бы даже сказал, человеколюбие.

– Да вы – прямо не «мусора́» продажные, а добрые самаритяне…

ЧиЗ поскрёб по сусекам – и набрал на усмешку.

– Ну, про самаритян я уже слышал – и не далее, как вчера.

– Не от Хозяина ли?

Взгляды ЧиЗа и Майора встретились. Оба оказались достойными другу друга: никто не уступил дорогу.

– Я не имею в виду Полковника: этот «гуманитарий» вряд ли знаком с такими словами.

Вот теперь Майор счёл возможным прекратить игру «в гляделки». И не потому, что ЧиЗ «переглядел» его. Пора было «выходить на коду».

– Да-а-а… Какие мы могли бы делать дела, будь ты на правильной стороне…

– Я – на правильной стороне, – опять «неправильно сориентировался» ЧиЗ.

Майор укоризненно покачал головой.

– Ну, что ж. Так как идейные платформы сторон решительно не совпали, то, я думаю, не стоит нам ходить вокруг да около.

Он подошёл вплотную к журналисту. На расстояние удара – и не только словом.

– Где кассета? Только не говори, что не понимаешь вопроса.

Не разочаровывай меня.

– А ты очарован мной?

– Да. А если ты проявишь должное понимание, то я тебя возлюблю – и даже откланяюсь с извинениями.

– Нет у меня никакой кассеты.

– А где она? – почти ласково «поинтересовался» милиционер.

Но ЧиЗ оказался настолько невежлив, что игнорировал вопрос. «Позора мелочных обид» не выносят души не только поэтов – и Майор так же не вынес. Прямо кулаком в челюсть визави. Журналист не был былинным богатырём, который, по сюжету, не должен даже качнуться от такого удара – и поэтому упал. Не как подкошенный, но на ногах не устоял: работа по нему была выполнена квалифицированно и даже профессионально.

Ну, а потом души стали «не выносить» одна за другой. Это, естественно, не могло не сказаться на внешности – а также внутренностях – «обидчика». А поскольку руки уже не доставили – ЧиЗ «коварно» упал на пол – «товарищи из органов» вынуждены были подключить ноги. Не со зла, разумеется: в силу естественных причин. Даже производственная необходимость играла тут подчинённую роль. Да и то: какие же мы интеллигенты, если – со зла? Нет: за всё время работы с ЧиЗом ни один оперативник не скатился до оскорблений. Единственный текст, которым сопровождался процесс отработки внешних и внутренних органов ЧиЗа, был вопрос: «Где кассета?» Даже вполне допускаемые обстановкой характеристики «объекта работы» словами типа «сволочь», «сука», «тварь» и тому подобное – и те не были задействованы. Если, уж, это – не благородство, то что тогда благородство?!

Напрасно хитрый ЧиЗ хотел потерять сознание: не для того старались «товарищи». Дело своё они знали – и не позволили журналисту уйти от ответственности за содеянное. Не страданием душой – так страданием телом. Но и в этой ситуации ЧиЗ проявил крайний эгоизм. Он даже не посчитался с тем обстоятельством, что «товарищи» работают сверхурочно. Что дома их ждут жёны, дети и телевизор. Исключительно в силу эгоизма и неуважения к труду ответственных работников – а как ещё иначе расценить его поведение? – он не стал подавать звуковые сигналы и даже не попытался лезть на стену. То есть, по существу, наплевал на «товарищей» и их труд.

Это настолько расстроило оперативных работников, что они, «не употребляющие» на работе, впали в депрессию и поддались мимолётному чувству. И, хоть оно и мимолётное, то есть летящее мимо – но попало в товарищей. Прямо в души. Исключительно в силу этой причины одна из жертв чувства и была отряжена в магазин.

До прояснения ситуации – не в мозгах, так в другом месте – Майор решил не огорчать Застройщика отсутствием информации. Результат был – и даже положительный: в части положения его на пол. Но толку от этого было немного. Ну, разве, что в смысле пресечения антирыночной и даже противоправной деятельности зловредного журналиста.

Гонимый чувством, посыльный оперативник был оперативен. Опергруппа «приняла по сто» на брата – а ЧиЗу пожертвовала целых пол-литра. Из зловредности, он, конечно, не хотел «принимать» – и вот тут уже оперативниками пришлось творить добро насильно. То есть, проще говоря, влить в него эти «полкилограмма». Просто удивительно, как некоторые не ценят доброго к себе отношения!

Алкоголь сделал своё дело: прибавил настроения… оперативникам. И они ещё раз прониклись чувством долга – и ещё раз прошли по всем закоулкам дома. Не для очистки совести: совесть у стражей всегда чиста. «Как чистый лист бумаги, на котором можно написать самые прекрасные иероглифы» – как сказал один товарищ, некогда широко известный. Будто о наших милиционерах сказал. О тех самых, которые искали уже не кассету: хоть что-нибудь. Увы: результат имелся лишь в плане его отсутствия. Впечатлённый результатом, Майор устало бросил:

– Да, трудно искать чёрную кошку в тёмной комнате. Особенно, если её там нет.

Молодые его товарищи в очередной раз подивились умению начальства красочно «паковать» банальность. Обвинить его в заимствовании у Конфуция или хотя бы у одного из героев известного детектива они при всём желании не могли. Ну, вот не знакомы они были ни с тем, ни с другим!

На дорожку решили испить чайку. Вместе с «подшефным». По русско-советской традиции выложили на стол из холодильника традиционную «закусь» к чаю: сыр, колбасу, солёные огурцы. Нарезали ломтями хлеб. Поставили на плиту чайник с водой, включили газ… И тут, то ли собаки загавкали на улице, то ли, что – но обедня была испорчена безнадёжно. Ещё толком и не начавшись.

Только по этой причине милиционеры забыли чиркнуть спичкой. Правда, и ЧиЗа в кухне они тоже забыли. Хорошо ещё, что не головой в духовке: прислонили к ней – а он туда и упал. Сам, конечно. Своей волей.

Спасибо Майору: распорядился поместить его в центре композиции. У стола. Из человеколюбия, естественно: невменяемый ЧиЗ «съехал» бы со стула и нанёс себе телесные повреждения. В очередной раз Майор не сдержал в себе гуманиста.

В спешке отхода кто-то из милиционеров ещё и чайник зацепил локтем, пролив воду на конфорку, незажжённую, но включённую.