Виталий Тарханов - Тайна тихой реки

В очередной раз молодой прокурор поймал себя на мысли, что время в провинции остановилось много лет назад, и закрыл за собой дверь.

Напротив входа за старым письменным столом сидела женщина преклонных годов, казашка, с короткими темными волосами и весьма серьезным взглядом.

Она медленно сняла очки, протерла глаза и задвинула подставку с клавиатурой компьютера – пожалуй, единственного здесь предмета, возвращавшего к осознанию настоящего времени.

– Да, проходите, пожалуйста, присаживайтесь. Я вас давно жду, – гостеприимно поприветствовала она, а затем посмотрела в записи раскрытого ежедневника под рукой. – Максим Андреевич, верно?

– Да, Раиса Рахадимовна, очень приятно. Вот поручение на поддержание обвинения.

– Ага, хорошо, – она взяла протянутый ей лист бумаги с печатью, смерила его взглядом и отложила в сторону. – Я сегодня разговаривала с вашей начальницей, и она сказала, что прокуратура всерьез обеспокоена судьбой дела. Очень хорошо, что вы осознаете серьезность ситуации.

Судья встала со стула, немного хромая на одну ногу, подошла к сейфу и извлекла оттуда стопку томов уголовного дела, которые положила на стол рядом с Максимом.

– Сейчас будете смотреть материалы, поймете, о чем я говорю. Доказательства очень слабенькие, надо сказать. На месте прокурора я бы такое дело назад завернула. Не буду вам все перечислять, просто посмотрите сами и скажите мне ваше мнение. Уж сколько лет я работаю, такого на моей памяти еще не было. Сколько вам надо времени? – спросила она у молодого человека.

Посмотрев на документы, он встал, взял их обеими руками и сказал:

– Мне не дали возможности особо увлекаться чтением, поэтому, думаю, мы сможем обсудить к концу дня. Я здесь почитаю материалы и зайду к вам ближе к вечеру.

С этими словами он вышел из кабинета судьи, а она, проводив его взглядом, откинулась на спинку кресла, тяжело вздохнула и подумала, что после этого дела уж точно отправится на пенсию.

Раиса Рахадимовна уже на протяжении сорока лет отправляла правосудие в этом районе и на своем веку повидала бесчисленную массу разношерстных негодяев и потерпевших их злодеяния местных жителей. Ей приходилось отсылать за решетку как спившихся воришек уток, так и хладнокровных душегубов.

Вопреки колким шуткам общественности о гуманности советского суда, она всегда принимала решения по совести. Видя слабый уровень профессиональной подготовки представителей правоохранительной системы, с которыми приходилось работать, она регулярно приглашала их к себе в кабинет и жестко отчитывала за допущенные нарушения, но всегда делала это строго наедине и исключительно в образовательных целях, подробно разъясняя, как следовало поступить и что предпринять, дабы это исправить.

Тщательно разбираясь в каждом материале, отписываемом ей председателем суда, Раиса Рахадимовна объективно подходила к любой ситуации, принимала исчерпывающий комплекс необходимых мер для законных и обоснованных решений, которые лишь в исключительных случаях изменялись вышестоящей инстанцией. В то же время были случаи, когда областной суд выказывал недовольство результатами ее деятельности, поскольку, будучи человеком старой закалки, она имела особое мнение, зачастую разнящееся с позицией руководства, и не брезговала оправдательными приговорами. С досадой наблюдая, что они постепенно вымирают как вид, судья часто испытывала глубокое сокрушительное чувство к молодым судьям, которые всячески старались избегать таких решений даже там, где это жизненно необходимо.

В судебных заседаниях ее знали строгим вершителем судеб, который, помимо требований о беспрекословном исполнении регламента, мог открыто отпускать нравоучения в адрес скамьи подсудимых, отличившихся в безнравственном поведении. Они безмолвно стояли, виновато опустив головы, и стыдились показать залитые краской лица. Судья говорила простым языком очень сложные и правильные вещи.

За стенами суда, в отсутствие черной мантии, внешне она едва ли отличалась от обитателей поселка: ходила в халате с авоськой в продуктовый магазин, подолгу болтала с соседками на скамейке у дома, любила копаться в огороде, пить сладкий чай с молоком и нянчиться с внуками.

Каждый прохожий здесь знал Раису Рахадимовну и безмерно ее уважал. Сельчане время от времени наведывались к ней с неразрешимыми личными проблемами и возникающими междоусобицами – она была своего рода Царем Соломоном местного значения. Благодаря огромному опыту, незаурядному интеллекту, тонкому чувству справедливости и душевной доброте вокруг этой деревенской женщины не оставалось неразрешенных конфликтов.

Несмотря на то что неделю назад судья отпраздновала свое семидесятилетие, она до сих пор пребывала в трезвом уме и твердой памяти. Кроме больной ноги ее здоровье было вполне исправным. Однако она болела за каждое свое дело всем сердцем, отчего оно бушевало изрядно и в последнее время все чаще подсказывало ей решение уйти в разряд полноценных пенсионеров.

В суде, помимо Раисы Рахадимовны, трудились еще четыре служителя Богини правосудия, но уголовное дело председателю показалось чрезмерно сложным, поэтому решено отписать рассмотрение именно ей как самому опытному судье.

И вот самый опытный судья, невзирая на все свои морально-волевые качества, теперь сидит и думает, что впервые оказалась в столь затруднительной ситуации. Ведь события произошли в селе Марфино, вокруг которого всегда пугающе клубилась мистика, а подсудимая была чуть ли не главным мистификатором всей округи.

Флюра Ашимовна проводила прокурора в зал для ознакомления с делом. Он начал листать его с легким раздражением, выражая судьбе претензию за ссылку в путешествие по сомнительным красотам региона, населенным не самыми интересными ему людьми.

Получив в столице престижное академическое образование, Максим никак не рассчитывал на переезд в глухую Астраханскую провинцию и работу с ее борющимися за выживание обитателями. Но сложилось так, как сложилось, и вот уже на протяжении нескольких лет он поддерживает государственное обвинение в жарких стенах судов каспийского юга.

Достаточно молодой возраст и пристрастие к кутежу не помешали ему, однако, зарекомендовать себя на службе грамотным специалистом и в скором времени получить повышение до областного звена. Как в поздние годы школы, так и в студенческие времена Архангельский существенную часть быта посвящал дорогим гулянкам с друзьями, алкоголю и прелестным юным леди. Студенты полагали, что их сокурсник заключил сделку с дьяволом и может свободно существовать без еды и сна, подпитывая свою прекрасную успеваемость одним лишь алкоголем (но, надо признать, хорошим). Учеба ему на самом деле давалась легко: стоило лишь раз пробежать взглядом по материалу, как он прочно укладывался в крепкий фундамент памяти и мгновенно активизировался оттуда в случае необходимости.