Александрина - Слеза Будды

Ранним утром я проснулась от шума заведённого мотора. Подбежав к окну и увидев, что шеф собирается уезжать, я начала бешено стучать по оконному стеклу, чтобы обратить на себя его внимание. «Если он сейчас уедет, это – конец. Я никогда не смогу убедить его, что ночью была дома», – пронеслось в голове. К счастью, он услышал звон дребезжащего стекла. Посмотрев на меня несколько секунд недоумевающим взглядом, Рихтер заглушил мотор и направился в мой подъезд.

– Вот приехал вас навестить с утра, Татьяна Павловна. Кое-что из продуктов привёз, – сказал он, ставя на стол пакет. – Я сегодня дежурю. Так что вечером заехать не смогу. Как ваше здоровье?

– Уже хорошо. Вчера нездоровилось. Наверное, от переживаний. Рано спать легла. Первую ночь спала как убитая, – соврала я. – Думаю через пару дней выйти на работу.

– Бедная моя девочка! – произнёс Рихтер, прижимая мою голову к своей груди. – Пока окончательно не выздоровеете, я запрещаю вам даже думать о работе. Ну, мне пора! Вечером позвоню. – И, одарив меня целомудренным поцелуем, он удалился.

Вздохнув с облегчением, как только за шефом закрылась дверь, я позвонила Виктору.

– Витенька, прости меня! Больше этого не повторится. Как ты вчера добрался домой?

– Без проблем. На попутке.

– Вить, у меня последняя просьба. Не мог бы ты прощупать этого Евгения Борисовича? Обещаю, я больше тебя не побеспокою.

– Танюша, я уже говорил тебе и ещё раз повторяю, ты можешь во всём положиться на меня. Только прошу тебя не делать ни одного шагу без моего ведома. Кстати, как там твой Ромео?

– Всю ночь проспал в машине, а утром соврал, что только что подъехал.

– Ладно, Тань, сегодня же постараюсь пробить информацию о твоём ювелире, а если удастся, то и пообщаться с ним.

Поблагодарив Виктора за помощь, я стала думать, что ещё могу сделать, чтобы вызволить Зину из западни и найти настоящего преступника. Подставлять Виктора больше не хотела, да и не имела морального права. Он и так столько сделал и делает для меня, а я ничего не могу дать ему взамен. Я чувствовала, что убийца должен был оставить хоть какие-то улики на месте преступления, и чем больше проходило времени с момента преступления, тем меньше становилась шансов их обнаружить, тем более после открытия магазина.

«Бедная Зина! Сидит сейчас за решёткой с настоящими преступницами, убитая горем. Может быть, даже думает, что это я её подставила, рассказав Никишкину о том, что она заходила в магазин. Точно. Скорее всего, так и есть. Какой кошмар! – думала я. – До предъявления обвинения осталось чуть более суток. Уже завтра, как сказал Виктор, её могут перевести в СИЗО». Мне стало совсем не по себе при этой мысли. Я представляла Зину в наручниках, сопровождаемую 2-мя охранниками в камеру, и лязг закрывающегося за ней затвора дверей.

Внезапно возникший перед глазами образ Пал Палыча вернул меня к действительности. «Может быть, он сможет помочь мне дельным советом, – подумала я, бросившись к записной книжке, где был записан его номер телефона. – Хорошо, что сегодня суббота. Он должен быть дома».

Трубку подняла его жена.

– Доброе утро, Катя! Извините, что звоню так рано в выходной день. Но мне срочно нужно поговорить с вашим супругом. Он дома?

– Павел! – крикнула она. – Это тебя. Татьяна. – И через минуту продолжила: – Сейчас подойдёт. А что случилось?

– Это не телефонный разговор. Катя, можно я к вам приеду?

– Конечно.

Через несколько минут к телефону подошёл сам Пал Палыч.

– Слушаю, Танюша.

– Мне срочно нужно поговорить с вами тет-а-тет.

– Нет проблем. Приезжай. Записывай адрес. Мы с Катюшей собрались на центральный рынок. Будем дома через пару часов.

– Через два часа буду у вас. Ещё раз извините за беспокойство.

– Ну, какое же это беспокойство? Мы всегда рады тебя видеть.

Пал Палыч с Катей проживали в элитном районе Риги – Межапарке, что в переводе означает «лесной парк», застроенном коттеджами и виллами ещё с дореволюционных времён. Когда-то его семье принадлежал двухэтажный коттедж с большим садом, но после его национализации советской властью, в собственности осталась только двухкомнатная квартира, правда, с большими комнатами, кухней и террасой, с двумя выходами, высокими потолками с лепниной и роскошной печкой, покрытой изразцами. Окна в гостиной полукружиями выдавались наружу. Дом находился на маленькой тупиковой улочке, так что я с трудом его нашла. В саду было много плодовых деревьев. Кое-где на оголившихся ветках висели ещё не собранные яблоки. Земля была устлана разноцветным ковром из опавших листьев. Недалеко от дома находилось то самое озеро, на которое в детстве мы всей большой и дружной роднёй ездили отдыхать.

Как только я подошла к калитке, изнутри дома раздался лай собак. Почти в это же время к воротам подъехал «Фольксваген гольф», на котором и приехали хозяева. Поздоровавшись, я помогла выгрузить им покупки из машины и донести до дома. В прихожей нас встретили две таксы. Одна была чёрного цвета, другая рыжая. Один из псов оказался отцом, а другой его сыном. Они были очень дружелюбными, но избалованными донельзя. Им разрешалось спать где вздумается, лежать на новом диване и даже есть сырое мясо, которое покупалось для них на центральном рынке, не сходя со своего места.

На звук открывающейся двери из кухни с мяуканьем выбежало несколько кошек разного окраса. Оказывается, Пал Палыч с Катей были большими любителями животных. У них в сарае каждый год появлялся новый приплод от приблудивших кошек, из которого некоторых они забирали домой, других подкармливали на месте, соорудив для них тёплое местечко для зимовки.

Катя направилась на кухню кормить кошек, а Том и Джером (так звали собак), получив чуть не по половине сырой курицы, нагло уселись на диване, уплетая лакомство.

Я обратила внимание на то, что в гостиной было много охотничьих трофеев, а на одной стене висела большая коллекция ружей.

– Вторая в Латвии по величине после Пуго, – сказал Пал Палыч, перехватив мой взгляд.

– Первого секретаря ЦК КП Латвии? – задала я уточняющий вопрос, ставя на стол бутылку водки.

– Его самого. Вон за то чешское ружьё, – он с гордостью показал на одно из ружей, – мне предлагали новые жигули, но я отказался. Присаживайся, Танюша, на кресло и выкладывай, что у тебя стряслось. Катюш! – крикнул он жене, усаживаясь во второе кресло. – Принеси нам что-нибудь закусить и две рюмки.

– Вы, наверное, знаете, в какую неприятную историю я вляпалась.

– Слышал от Сани. Как я понимаю, всё хорошо закончилось.

– Для меня – да. Но милиция задержала невиновного человека. Теперь ей грозит тюрьма. – И я начала рассказывать всё с самого начала.

Вошла Катя, неся поднос с закусками и две рюмки. Пал Палыч, деловито открыв бутылку, начал разливать водку.