Александрина - Слеза Будды

– Думаю, он открыл дверь отмычкой, поскольку она не была взломана, а ключи были только у меня и у Люсеньки, которая в это время находилась с малышом у своей мамы в деревне. Это следователь установил.

– Но она могла передать ключ, к примеру, своему мужу или ещё кому-нибудь, – возразила я.

– Её муж в то время вообще находился в другом городе – он у неё дальнобойщик. Одно то, что преступник явно не ожидал увидеть меня в столь поздний час в магазине, а Люсенька хорошо знала об этой моей привычке оставаться здесь ночевать, снимает с неё малейшие подозрения.

– Неужели вы хотя бы в общих чертах не запомнили напавшего на вас негодяя? – спросила я. – Ведь он нанёс удар спереди.

– В том-то и дело, что нет. Преступник притаился у этой самой витрины с ножами, когда я вышел из кабинета, услышав странный шорох. В зале было темно. Внезапно он ослепил меня светом от фонаря. В этот момент я услышал звон разбитого стекла и почувствовал сильный удар в грудь.

– А что сказал следователь по поводу отпечатков пальцев на ноже, который мы ему передали?

– Эксперт обнаружил множество отпечатков на рукоятке, что неудивительно – ведь многие люди держали в руках этот нож. Весьма возможно, что среди них были и отпечатки пальцев преступника, если только он не был в перчатках, но ни один из найденных не совпал с образцами, имеющимися в милицейской картотеке. Даже следы его крови, оставленные на разбитом стекле витрины, следствию не помогли.

– Странно всё-таки, что грабитель на вас напал. Он ведь мог просто убежать, прихватив с собой что-нибудь ценное. У меня есть один знакомый, бывший вор в законе. Так вот, он говорил, что воровской кодекс чести не позволяет ворам убивать людей.

– Ну у вас и знакомые, Танечка, – укоризненно покачав головой, произнёс Борис Львович. – Таки он и шёл на дело безоружным. А украсть ничего просто не успел. Видно, испугался при моём внезапном появлении. Да к тому же я успел нажать на сигнальную кнопку.

– Таки удар у вашего обычного грабителя слишком профессиональный – прямо в сердце, – в тон ему произнесла я. – И потом, вам не кажется странным, Борис Львович, что, услышав вой сирены, вместо того, чтобы бежать без оглядки, воришка попытался сначала вас убить? Мне кажется, в этом не было никакой необходимости, тем более что при этом он оставил следы на месте преступления.

– Ну не думаете же вы, в самом деле, что у него был резон покушаться на жизнь старого больного человека, никому не причинившего зла в этой жизни?

– Как знать? – ответила я, разводя руками.

Зиночка, видимо, заскучав от нашей беседы, превратившейся в диалог, вышла на улицу покурить. А я, воспользовавшись ситуацией, дала понять Борису Львовичу, что хочу с ним поговорить наедине.

– Ну, мне пора! – будто прочитав мои мысли, произнесла Зиночка, вернувшись. – Рада была с вами познакомиться, – произнесла она, обращаясь ко мне.

– Взаимно. Я ещё задержусь ненадолго.

Как только Зина покинула магазин, я достала из сумочки семейную реликвию и положила её на столик перед антикваром со словами:

– Вот, Борис Львович, полюбуйтесь. Эта та самая серёжка с чёрным бриллиантом, которую моя прабабушка когда-то заложила в ломбард, чтобы спасти своего гусара, а на вырученные деньги заказать у вашего отца дуплет.

– Не может быть! Откуда она у вас? – воскликнул он. – Кстати, про чёрный бриллиант вы мне ничего не говорили.

– Разве? – И я рассказала во всех подробностях и про чёрный бриллиант, и про то, каким чудесным образом серёжка попала в мои руки.

Вставив бинокулярную лупу в глаз, антиквар стал внимательно её рассматривать.

– Изумруды настоящие, сапфиры тоже. Прозрачные бриллианты подлинные, – приговаривал он, вертя виноградную гроздь со змейкой и рассматривая каждый камешек. – Танечка, боюсь, что я вас огорчу, но я не обнаружил в вашей серёжке чёрного бриллианта, – сказал он, наконец.

– А что же это тогда за камень? – изумлённо спросила я, показывая на маленький кристаллик у самой головы змейки, который, как мне казалось, блестел ярче остальных.

– Мне кажется, это вообще не драгоценный камень, – произнёс он, продолжая всматриваться в указанный мною камешек. – Вообще-то, Танечка, настоящие чёрные бриллианты не блестят. Это сейчас их научились искусственно облагораживать, а в то время, когда были изготовлены эти изумительные серьги, чёрные алмазы практически не использовали в ювелирном деле из-за обилия примесей и отсутствия блеска. Правда, были исключения. Насколько мне известно, в 19-м веке знаменитый чёрный алмаз изумительной красоты под названием «Чёрный Орлов» был разделён на три части и огранён. Но за ним тянется такой шлейф мистических и трагических историй, что вам и не снилось. Кстати, сейчас он находится где-то за пределами Союза.

– Как рассказывала мне бабушка, этот бриллиант обладал магической силой. Скорее всего, именно с этой целью он и был вставлен в одну из серёг… Но если его нет в этой серёжке, возможно, он был в другой, которую прабабушка принесла вашему отцу, чтобы сделать дуплет. Прошло столько лет. Могла же бабушка Аня что-то напутать, – продолжала я рассуждать.

– Вы хотите сказать, что мой отец мог подменить камень? – возмутился он. – Мой отец был очень порядочным человеком, дорожащим своей репутацией и к тому же очень суеверным.

– Я этого не говорила, Борис Львович. Это просто мысли вслух. Или вы думаете, что это просто семейная легенда?

– Может быть, и легенда. Кстати, не исключено, что камешек был в той серёжке, которую ваша прабабушка продала в голодные годы, —ответил он, в очередной раз приближая змейку к своей лупе. – А вы знаете, Танечка, – через минуту произнёс антиквар, – судя по микротрещинам вокруг ячейки и по микровключениям, таки здесь был другой камень.

– Значит, кто-то подменил его, – констатировала я.

– Таки да. А теперь хорошенько подумайте, в чьих руках могла побывать ваша семейная реликвия.

– Ума не приложу.

– А давайте я покажу её завтра же своему приятелю-ювелиру, у которого ваш будущий супруг заказывал для вас кулон. Знаете ли, одна голова хорошо, а две – таки лучше.

– Хорошо. Буду премного вам благодарна.

– Непременно вам завтра позвоню, доложу о результате.

Кукушка выскочила из своего гнезда, прокуковав 9-ть раз. Пора было уходить.

На улице было уже темно. Холодный северный ветер дул мне прямо в лицо. Начал моросить дождь. Домой решила идти пешком в надежде по дороге привести в порядок свои чувства и мысли, хоть путь был неблизким. На ходу как-то легче думалось.

Дождь начал усиливаться. Встречные машины, как будто специально въезжавшие в огромные лужи, скопившиеся на обочине, обрызгивали меня грязной водой с головы до ног. Но мне было всё равно. Всю дорогу я думала о том, в скольких руках могла побывать эта злосчастная серёжка и кому нужно было подменить чёрный бриллиант, а также о том, что же мне теперь делать, когда накануне свадьбы этот камень преткновения опять ускользнул из моих рук.