Александр Черенов - Преступление из наказания

«… – Петрович?

«Петровичем» к своим тридцати трём я стал по результатам производственной деятельности и совместного распития спиртных напитков. Но в половине седьмого утра фамильярность, приемлемая в любое другое время, как-то не радовала. Ведь спать ещё можно было целый час. А с учётом того, что я пришёл домой лишь в третьем часу ночи: очередная, хоть и заурядная «мокруха» – этот час шёл за три, как на фронте.

– Это – я, Михалыч!

Представление было излишним: разумеется, я узнал голос пожилого майора милиции, «определённого на дожитие» в дежурку областного УВД. Когда-то он был неплохим опером, и я даже успел с ним поработать на закате его профессиональной деятельности. Его голос за ещё не истекшие сутки мне довелось «узнавать» в седьмой или восьмой раз: я уже сбился со счёта. А всё потому, что областное начальство ввело идиотскую практику контроля за «товарищами на местах». По сути, дублирования. Это называлось «группа по расследованию умышленных убийств, совершённых в условиях неочевидности».

Под дежурство в областном УВД нам даже отвели «комнату отдыха», которую мы делили вместе с операми, судебно-медицинским экспертом и водителем милицейского «УАЗика», закреплённого за группой. Прямо, как в романе или в кино. И всё это затевалось под благовидными и благозвучными предлогами – даже в благих целях: «координация, рационализация, специализация». Мы должны были оказывать «товарищам на местах» руководящую – она же методическая – помощь, заодно присматривая громкие, но несложные дела для отъёма в своё производство: «галочки» ещё никто не отменял.

На деле же всё свелось к тому, что я, старший следователь областной прокуратуры, должен был выезжать в «город» и в районы на заурядную бытовую «мокруху», с которой справился бы – и справлялся! – любой районный «следак»! И, что самое неприятное: это могло случиться – и случалось регулярно! – в любое время, независимо от графика дежурств. То есть, формально график существовал, но только не для начальства. Да и не для нас тоже: для стены и проверяющих. Хорошо ещё, что со временем «комнату отдыха» у нас «изъяли под производственную необходимость» – и народ «рассредоточился». Я, например, «рассредоточился» в направлении своей квартиры. Это, как раз, по пути от УВД до бюро судебно-медицинской экспертизы: «не промахнутся»…

– Михалыч, побойся Бога: мы с тобой расстались пару часов назад! Я ещё не успел соскучиться! И это, как ты знаешь, не моя неделя!..

– Петрович, я при чём? – искренним недоумением отозвалась трубка. – Ты же знаешь: моё дело петушиное. Да, это не твоя неделя, и следователь уже на месте. Но мне велели поднять и тебя.

– Кто велел?

– Твой прямой и непосредственный: прокурор области!

– Тьфу ты!..

Тактичный Михалыч не препятствовал моему желанию «выговориться по-русски». И только когда я обречённо вздохнул, он «включил звук»:

– Так ты выходи, Петрович: машина уже во дворе… Минут пять, как дожидается тебя.

– Ну, ты и змей, Михалыч!

– И я рад тебя слышать, Петрович! – рассмеялась трубка в ответ.

Я покосился на валяющиеся в кресле джинсы, и ещё раз протяжно вздохнул. Подумал о холодном чайнике, махнул рукой – и принялся натягивать штаны.

Чтобы заметить машину, не требовалось зоркости «Соколиного Глаза». Спасибо ещё водителю, что не потревожил гудком ни меня, ни соседей: терпеть не могу такой формы вызова. За рулём сегодня был мой старый знакомый, пожилой старшина, с которым мы… нет, пуд соли не съели, но этот «УАЗик» не раз таскали на горбу, когда заканчивался бензин. А бензин, по нашему скудному времени, заканчивался досрочно через раз. Время и в самом деле было скудное и даже паскудное: тысяча девятьсот девяносто первый год от Рождества Христова и шестой год от пришествия «Антихриста» по фамилии Горбачёв.

– Здорово, Петрович!

По причине «неоднократного взаимодействия горбов» я не обижался на «несоблюдение устава» с его киношным «Здравия желаю, товарищ старший следователь прокуратуры!».

– Давно не виделись! – буркнул я, плюхаясь на сиденье. И то: «целых» два часа, как он доставил меня домой с очередной «мокрухи»! – Ехать-то далеко?

– А Михалыч не сказал тебе? – почти удивился водитель.

– Да я от злости и не спросил!

– В гости к начальнику управления юстиции.

Я слегка «проснулся».

– За каким хреном?

– Оформить «хрена» на вынос! – хмыкнул водитель, поворачивая ключ зажигания. – Ногами вперёд.

Тут я «проснулся» окончательно.

– Иди ты?!

– Что я сдох!.. Но только не так, как этот хрен. И не так скоро.

– Фью!

По причине экстравагантности известия я не смог ограничиться одним лишь художественным свистом, и заходил головой из стороны в сторону.

– Дела-а… И где наш герой преставился? По месту жительства или по месту работы?

– Не угадал.

Водитель повернул ко мне смеющееся лицо: работа такая, да и время не располагало к сантиментам.

– Культурный центр «Шехерезада» знаешь?

Ещё бы я не знал! «Культурный центр»! Ещё совсем недавно это был заштатный, хотя и неплохой по меркам провинции кинотеатр. Но грянула перестройка – и очаги культуры оказались не нужны. Точнее: оказались не нужны именно такие очаги культуры: театры, кинотеатры, библиотеки, клубы, спортзалы. «Не отвечающие требованиям времени и запросам населения», если совсем точно. Запросы населения в лице «отдельных граждан» росли пропорционально доходам. Возникла «острая нужда» в очагах культуры «нетрадиционной ориентации». Народ имущий жаждал приобщения к «новой культуре». Её «лицом» и стали кооперативные рестораны, ночные клубы, дансинги, видеобары, сауны, массажные салоны с набором дополнительных услуг не массажного характера, которые очень быстро вышли в основные и единственные.

Тихо умирающий кинотеатр «возродил к жизни» один из «пионеров» кооперативного движения области «авторитет» по кличке «Ахмед». В этом «культурном центре» подавалось всё: от «амаретто» до порнографии в записи и в натуре. По этой причине сей «очаг культуры» приобрёл не только всеобластную популярность, но и всеобластное же значение. За короткое время в области не осталось ни одного, мало-мальски заметного руководителя, который не освятил бы своим присутствием сей «храм новой культуры».

Начальник областного управления юстиции – крупнейшая сволочь области и «по совместительству», и «по главному месту работы» – кооператором не был, но это не мешало даже состоятельным бизнесменам зеленеть от зависти при одном упоминании его имени. В девяносто первом году понятие «нетрудовые доходы» вначале «расплылось», а затем и вовсе «вышло из обращения». Поэтому никто и ничто не мешало шефу областной юстиции систематически «повышать культурный уровень» в «очагах новой культуры»…