Герберт Грёз - Туманная тишь

– Цветообразование другое… Аддитивная модель?

– Ага. Оно самое. Занятно очень. Необычно. Я ни разу за всю свою жизнь таких принтеров не видел, и, кстати говоря, сомневаюсь в том, что они вообще существуют. Всегда по бумаге субстрактивная. А тут мониторная модель, так еще и краски флуоресцентные. Но это все фигня, честно говоря. Я сегодня утром столкнулся с не менее странным явлением. Вот, посмотри.

Лунный покопался в стопке бумаг, лежащей у него на столе, и вытянул из нее конверт, который протянул мне.

На первый взгляд ничего необычного. Ну, разве что только отправитель – Самарский почтамт, без имени и фамилии. А так – письмо вроде бы как письмо. Внутри конверта лежал небольшой отрез бумаги, на котором красивым почерком была написана одна-единственная фраза.

«Восемь птиц, смотрящих на юг, откроют тайну зеленой воды».

Синие буквы, ровненькие и кругленькие, словно колобки. Я в замешательстве уставился на Лунного.

– Вот и я так же, – кивнул он. – Понимаешь, дружище Кыц, мне не интересна тайна не то, что зеленой, но даже и любой другой воды. Для меня, честно-то говоря, вода вообще не является тайной. Так что, какая бы ни была, она мне не актуальна. Но в мире нет случайностей, и для чего-то нам с тобой сегодня попались эти нелепости. Давай сгрызем по зернышку и подумаем.

– Э… Лунный, а можно я просто заварю кофе?

– Валяй. Но только себе. Я погрызу.

– Ради Бога, – согласился я, отсыпая зерна в кофемолку.

Пока кофе варился, я рассказал Лунному и о ветре в трубе.

– Ну, на «пути Ловеласа» еще не такие вещи случаются, – спокойно сказал Лунный.

– Чего? – опешил я. – Какого еще ловеласа?

– А, так ты не знаешь? О, дружище, сейчас расскажу. Эта дорога от университетской площади до кинотеатра «Современник» – идея старая и в целом рациональная. Когда-то там люди ходили постоянно. Но где-то в конце семидесятых случилось там нечто совершенно непонятное и трагичное. Идущий ранним утром на работу вахтер гаражного кооператива с ужасом обнаружил лежащих вдоль спуска тела восьмерых женщин, одну за одной. Все восемь были в ночных одеждах и без обуви. Замыкал этот кошмарный ряд труп молодого человека в черном костюме, лакированных ботинках и шляпе. Ну, ясное дело, началось расследование. Личности убитых дам установили, а вот юноша пожелал остаться неизвестным. Было в нем вообще что-то странное: одет по моде начала века, с завитыми усами, без документов. Причина смерти всех девятерых тоже не прибавила оптимизма следователям. Они задохнулись, но при этом никаких следов на телах не было: ни веревок, ни рук, да вообще ничего. Тьфу, вру: у всех в легких вода нашлась. То есть, они вроде как захлебнулись посреди сухого прохладного места. А, да, вот еще что. Все восемь женщин были одинокими, но готовящимися к скорым свадьбам. И еще совпадением, которое отрабатывало следствие, было то, что они все работали на каком-то одном предприятии. Короче говоря, эта история настолько не понравилась доблестной милиции, что дело закрыли. Погибшего юношу прозвали «Ловеласом», а эту дорогу – путем Ловеласа. Спустя несколько лет в холмике сделали ту самую дыру с трубой, но целесообразность этого поступка вызывает серьезные сомнения, потому как на тот момент тропу совсем забросили, и лишь редкий смельчак брал на себя риск спуститься к «Современнику» по этому пути. Там и по сию пору паранормальщины хватает с большим избытком. Вот.

– Так себе история, – пробормотал я. – Сдается мне, это городская байка.

– Да может, оно и так, – кивнул Лунный. – В любом случае, дело давно забытое и не нашего ума. Давай-ка лучше про наши странности подумаем. Про моих восьмерых птиц и про твою фотку с молодой женой.

– Восемь птиц – восемь женщин. Не ходи по этому пути, если свадьба у тебя впереди.

– Поэт! – завистливо хмыкунл Лунный. – Интересное сопоставление. Давай еще что-нибудь измыслим.

Мы пытались. Честно. Старались подогнать какие-то городские события к нашим, анализировали, сопоставляли.

Но все дальнейшие думы ни к чему не привели ввиду отсутствия актуальной информации. Поэтому мы просто констатировали факт, что пока не в состоянии сообразить ничего путного, и разошлись, договорившись встретиться завтра у причала.

Утром, заваривая себе кофе, я понял, что, во-первых, жить одному очень круто, а во-вторых, та вчерашняя находка не заслуживает столько внимания. В конце концов, ну что от того, что нашлась какая-то там фотография? Пусть даже якобы со мной? Это, кстати, еще доказать надо. У Лунного глаз острый, конечно, но он все же не компьютер. Да и потом, почему я обязательно должен решать какие-то загадки и искать ответы на вопросы, которые меня мало волнуют?

Однако прошло с полчаса, и настроение почему-то резко поменялось. Я собрался и вышел из дома, направившись к причалу. Не дойдя до спуска к реке какую-то сотню метров, чуть не присел от неожиданности: за моей спиной раздался голос.

– Летом человек встает рано, – сообщил голос.

– Фу, Лунный, ну тебя к черту, – усмехнулся я. – Здорово. Что надумал за ночь?

– Если пшикать в комаров лаком для волос, то в комнате очень скоро начинает сильно вонять.

– Грандиозно. А если по делу?

– А по делу у меня здесь яхта.

Да, забыл сказать, почему именно причал был выбран местом для нашей деловой встречи. Пару лет назад мой друг приобрел у какого-то неустановленного гражданина кучу лома, когда-то бывшего парусно-моторной яхтой. Надо отдать должное целеустремленности, методичности и мастерству Лунного, поскольку довольно скоро эта жалкая посудина превратилась во вполне себе плавсредство. А еще через некоторое время так и вовсе стала предметом зависти. Мой эксцентричный приятель дал своему судну название «Таинственное исчезновение», чем смутил даже бывалых яхтсменов. В начале мая он умудрился сходить на ней до Каспийского моря, пройдя две реки, и вернуться обратно живым и относительно невредимым.

Вот около этой яхты мы и остановились. Оказывается, Лунному нужно было что-то в ней еще не то усовершенствовать, не то отремонтировать, короче говоря, он то и дело куда-то нырял, не особо поддерживая беседу. Мне не оставалось ничего другого, как курить и созерцать нелепое название, выведенное удивительно красивыми буквами на ослепительно белом борту кораблика. В конце концов, я рассердился и решил уйти, но тут Лунный вынырнул совсем и попросил остаться.

– Так вот, – начал он. – Я же говорил, что случайностей не бывает. И мы должны наблюдать. Мир сам подскажет нам, к чему вся эта история, и какую роль мы играем в ней.

– Тебе приснилось, что ли, что-то?

– Ну, как обычно. Гигантский муравей на детской площадке, молоковоз на катке, исполняющий номер фигурного катания, а, да, и еще груша с глазами.