Герберт Грёз - Туманная тишь

– Ром, конечно, теперь с меня, но я требую объяснений, – наконец заявила Мила.

– Были бы они, – странно вздохнув, ответил Лунный. – Вы наблюдали чистой воды импровизацию. Просто я подсмотрел ее ленты и профили в соцсетях, и сделал вид, что в теме. А там были и намеки на шары, и круг общения. Оно, конечно, сработало. Но черт меня возьми, если я хоть что-то понял.

– Что ты там ей передавал такое шуршащее?

– Не имеет значения. Это я обещал ее матери, там нет никакого отношения ни к мистике, ни к метафизике, и вообще.

– Ну, так что? Где устроим вечеринку по случаю твоей победы в этом споре?

– Здесь, между нами. Я не выиграл, но и не проиграл. Давайте-ка закажем сейчас пару пицц и хорошенько подумаем, что все это могло бы значить.

Но мне не хотелось хорошенько думать. Мой мозг, словно перегретый процессор, выключился и замер. Все, что я мог делать – это смотреть вдоль реки за горизонт, куда неспешно плыли пушистые облака.

Странно представить, еще неделю назад я был совершенно обычным и спокойным гражданином, не помышлявшим ни о синих шарах, ни о мокрых пацанах, и вообще не имевшим никакого намерения расследовать столь запутанные и темные дела. А теперь? Черная фотография; восемь птиц, смотрящих на юг; синий, красный и зеленые шары; мертвый парень, утонувший в городском парке, что там еще…

– Нам не обойтись без памплонки, – подал голос Лунный.

– Зачем это вдруг тебе понадобилась испанка, да еще не столичная? – ответила Мила.

– Ты о чем? – недоуменно сказал Лунный, вскинув бровь.

– Ну, о жительнице испанского города Памплона. Тебе же ведь она нужна?

– Тьфу ты, черт. Я даже не знал, что такой город есть. Нет, никакого отношения к Испании памплонка не имеет. Честно говоря, я и сам плохо представляю, что именно она может, но чувствую, что без нее мы здесь не пройдем.

В этот момент я словно провалился в какую-то туманную бездну, и разум мой перешел в режим «принять все, как есть». Не задавать вопросов. Наблюдать. Читать. Я достал телефон и набрал в гугле «памплонка». Фиаско. Испания, Памплона, коррида.

Июньский вечер плыл легким ветерком с запахом каких-то цветов. Где-то звенела музыка. И на мгновение мне показалось, что Лунный и Мила – часть какой-то невероятной мистификации и декорации к постановке театра абсурда.

Но потом вспомнил, что пропажа Николая – это факт. Что черная фотография в трубе – тоже факт. И труп Мамедова в парке – опять же факт. И если все это – театр, то придется побыть актером, а не зрителем.

Несколько минут прошли в напряженном и тяжелом молчании. Только все те же тихие волны били в борт яхты, да изредка птицы вскрикивали что-то свое. Никто не мог вымолвить ни слова, пока, наконец, Лунный не произнес:

– Да. Сложно все. И ни черта не понятно. Мне кажется, что для того, чтобы мы смогли во всем этом деле разобраться, нам следует разделить сферы влияния. То есть, поделить общую задачу на отдельные аспекты, каждый из которых был бы в чьей-то компетенции.

– Я могу и должна взять на себя криминалистику, – сказала Мила. – Мне вся эта ваша метафизика страшна и не совсем понятна. А полиция должна заниматься полицейскими проблемами: когда убили, зачем убили, кто бы это мог сделать и так далее. Не уверена, что у нас с ребятами получится, но это наши прямые обязанности.

– Займусь, пожалуй, шарами, – сказал я, поднимая зачем-то руку. – На большее я просто не способен. Это тоже, конечно, загадка, но хотя бы без убийств.

– Кто знает… Впрочем, хорошо, – кивнул Лунный. – Мне остается весь пласт не разобранных нестыковок и несвязанных улик. Прекрасно! Будем работать.

– Жду вас завтра в половине двенадцатого в своем кабинете, – сказал Мила. – Будем приводить матчасть в систему. У меня уже есть в голове некоторая концепция, которую я лучше объясню с помощью инфографики.

– Великолепно, – улыбнулся Лунный. – Тебе бы какой-нибудь отдел маркетинга возглавлять.

– Обязательно приду, – отозвался я. – Но до завтра еще полно времени.

Примерно через полчаса приехал курьер с пиццами. Слава Богу, на некоторое время нам удалось отключиться от этих взрывающих мозги проблем. Было удивительно приятно ужинать на яхте под мерное поскрипывание дерева и нежный шелест волн. Я заметил, какими глазами Лунный смотрит на Милу, и немного удивился, почему между ними нет того огня страсти, который при таком взгляде обязательно должен быть. Она-то на него вообще практически не смотрит. Что же такого, интересно знать, приключилось между ними?

Впрочем, какая мне разница? Интересуется чужой личной жизнью лишь тот, у кого нет своей. Такой вот тип, как я, например. Эх, гори оно огнем! Будем заедать стресс, как обычно. Я взял телефон и заказал еще пиццы и немного пива. Просто для того, чтобы залить тоску в душе.

Возвращаясь домой, я неожиданно услышал, как волшебно поют птицы в тишине ночи. И остановился, чтобы вдохнуть теплый воздух, в котором перемешались десятки ароматов. Странное ощущение чего-то необыкновенно нового пронзило меня, и удивительный восторг заставил сердце биться чаще. Что-то было там впереди, что-то жуткое и таинственное, загадочное и неизведанное, и от осознания этого перехватывало дыхание.

Этой ночью я так и не смог заснуть, несмотря на насыщенный вечер. Сидя на балконе, встретил рассвет, окутанный синими кольцами ядовитого дыма. Мимо проезжали одинокие машины, тащились какие-то люди, и внезапно мне стало странно от ощущения того, что вот я такой простой торчу здесь на старом пластиковом стуле и курю, и при всем этом знаю нечто такое, что им всем никогда и ни за что не узнать.

С этим же чувством я ехал в полицию. А тут еще и Мила со странной улыбкой – ни дать, ни взять, секретный агент – встретила меня на пороге отделения.

– Лунный уже здесь, – сказала она. – Он непередаваемо красив в своей гавайской рубахе. Над ним уже весь отдел успел поржать.

– Когда мы с ним однажды решили сходить в суши-бар, он вырядился лордом Дартом Молом, – я пожал плечами.– Так что это еще ничего.

– Пошли. У меня уже все готово.

Посреди кабинета стоял деревянный мольберт, к которому Мила как-то умудрилась прикрепить большую магнитную доску. На ней в довольно хаотичном порядке разместились какие-то бумажки, распечатки, фотографии и розовые листочки с короткими надписями.

– Присаживайся. Так. А теперь давайте приведем все в систему. В настоящий момент мы знаем следующих фигурантов дела: Али Мамедов, Иван Ларский и Николай Береснев – это потерпевшие. Вот они на схеме, все трое рядом. Аня Верлблум – возможная свидетельница, некая Даша – знакомая Ани и у нее зеленый шар, и еще есть тут некий Мокрый Пацан, личность которого установить пока мы не можем. Поэтому на его месте вместо фото у меня прикреплен вот этот рисунок. Да, не смейтесь, художник я хреновый, но зато искренний.