Эдди Спэрроу - Постановка длиною в жизнь

– Как это – умер?

– Чёрт, так! – выкрикнул Бармен, размахивая окровавленными руками. – Был и нет! Кажется, мёртв.

– В смысле – кажется? – спросил Принц. – То есть это не точно?

– Я же не врач. Но выглядит он мёртвым.

Все уставились на тело Дворянина, лежащее без всякого движения.

– Пульса нет, – подтвердил Солдат. – Он мёртв.

Воцарилось молчание. На сцену выбежал уборщик со склянкой спирта в руке и ватой, но остановился. Остановились и все остальные. Остановилась кровь в теле Дворянина. Было поздно что-либо делать.

Первым пришёл в себя Солдат:

– Отменяй «скорую», – он посмотрел на Леди.

– Что значит – отменяй «скорую»?

– Позвони и скажи, что вызов был ложный. Что это была ошибка, пьяная шутка… Что угодно.

– Зачем?

– Я сказал – отменяй!

Адвокат подошёл к сцене, желая возмутиться:

– Не отменяй! – сказал он Леди. – С чего ей отменять?

Вдруг Солдат вскинул руку с револьвером и направил на Адвоката, а затем посмотрел на Леди и повторил леденящим тоном, исключающим любые апелляции:

– Отменяй.

Дрожащими рукам Леди набрала короткое число и позвонила, пытаясь что-то сказать. Адвокат поднял одну бровь, усмехнулся, но не возражал. Он знал, что и когда сказать, а когда молчать. Сейчас выгоднее было второе: дать Солдату делать своё дело, командовать, угрожать – не важно, ведь он лишь загоняет себя в яму, которую Адвокат будет закапывать.

Леди опустила телефон и сообщила:

– Всё.

Солдат отвёл револьвер и Адвокат задышал ровнее. Ещё какое-то время все приходили в себя, когда вдруг Леди заявила:

– Вы убили его.

Солдат поднял голову, посмотрев на неё, затем на труп, а после осмотрел револьвер, проверив барабан с патронами.

– Нет. Оружие было не настоящим. И патронов тем более не было. Кто-то подменил его.

– Но убил его ты! – Адвокат ткнул на Солдата, стоя у подножия сцены.

Тот посмотрел сверху вниз, но ничего не ответил. Да, убил он, и этого не мог отрицать даже он сам. Он помнит, как вскинул револьвер, по привычке прицелился, будто в самом деле желая убить, и как нажал на курок. Но также он помнит, что на репетиции уже жал на курок, а револьвер был легче, что сразу показалось ему странным и непривычным. В том, другом револьвере был порох, создающий эффект выстрела, пускающий дым из дула, но в нём не было патронов, что он точно помнит. И если так, то либо он опростоволосился и не заметил, что репетирует с настоящим револьвером, либо вышла подмена оружия. Но вопрос был в другом: он ли вставил патрон?

– Вы, – он обратился к Постановщице, – Вы же помните, что я жал на курок ранее. Вы знаете, что револьвер не настоящий, так?

– Ну, – она замялась, – да, он не настоящий. Но если его подменили…

– Он сам и подменил! – воскликнул адвокат с самодовольным видом. – Не очевидно ли?

– Заткнись, я этого не делал!

Адвокат вскинул руками и усмехнулся:

– Хорошо, допустим, не подменял, будь по-твоему. Но выстрел сделал ты, – он ткнул снова. – И убил его именно ты, – повторно указал на него.

– Ещё раз направишь свой палец в мою сторону – я его отстрелю! – рыкнул Солдат.

Адвокат снова развёл руками, будто показывая своё согласие, но ничего не ответил. Солдат понимал, что сейчас все и вся против него, и если бы приехала «скорая», а затем полиция, то, разумеется, был бы виноват именно он. А если бы всплыла его настоящая личность… Электрического стула не избежать.

– Согласен, – вдруг заговорил Бармен. – Согласен с тем, что револьвер подменили. Если бы он хотел его убить, то не стал бы так усердно пытаться спасти.

– Откуда ты знаешь, что он не сказал, что пульса нет, только чтобы бросить попытки спасти его? – снова заговорил адвокат. – Или откуда ты знаешь, что это не притворство? Не будьте детьми, мыслите трезво!

Солдату снова захотелось направить оружие на него и сделать ещё всего один выстрел. В револьвере было только два патрона. Если уж приедет полиция или его объявят в розыск, то чтоб было не зря.

– Господа, это дело для полиции, – заявил человек в шляпе, почесывая бороду.– Затем он, как и адвокат, подошёл к сцене, протянул руку и сказал Постановщице: – Ключи от двери.

Про него забыли почти все, включая Солдата. Чего думать о «если», когда полиция уже здесь, являлась свидетелем сего происшествия. Один человек выстрелил в другого на глазах свидетелей, всё предрешено.

Постановщица подала связку ключей, но лишь после спросила:

– Зачем? – Посмотрела на реакцию Солдата, ведь оружие было у него, а значит, его решение весомее остальных – на несколько грамм свинца.

– Сейчас я закрою дверь, чтобы никто не разбежался, а затем дождусь полиции снаружи, чтобы разобраться в данной ситуации, – говорил он, идя к выходу.

В его спину, со сцены, направился револьвер.

– Стой, – негромко буркнул Солдат, но его слова не возымели действия.

Все уставились на человека в шляпе, обладавшего немалым запасом храбрости, но в тоже время негодуя, что он хочет запереть их с убийцей. Вытянутый ствол смотрел прямо в спину, на старое потёртое пальто цвета вечернего моря. Он шёл уверенно, не хватало только насвистывать песню.

– Я говорю – стой, или я выстрелю!

– Нет, не выстрелишь. Тебе и мне известно, что ты не убийца, – человек хмыкнул и продолжил идти, звеня ключами. – Ты не убьешь меня.

Когда до двери осталось четыре шага, Солдат вдруг громко и отточенно заговорил:

– Массовое самоубийство в Кентукки. Уэйверли Хиллс. Луисвилл. Седьмой из списка – Фил Реймонд.

Человек замер, будто врезавшись в стену. На лице растянулась невидимая никому улыбка, и он усмехнулся.

– Левша из Кентукки, – иронично произнёс он. – Я ведь знал, что это было не самоубийство.

При слове «левша» все обратили внимание, что Солдат держит револьвер именно в левой руке. И как это раньше не заметили? Но пока ещё никто ничего не понял, кроме улыбающегося полицейского и самого Солдата.

– Я сразу понял, что это не могло быть самоубийством, – полицейский развернулся, звеня ключами и улыбаясь, словно сделал для себя важное открытие. – Три одинаковых самоубийства и только одна улика – седьмой из списка. Неужели это ты?

– О чём речь вообще? – спросил Бармен, вопрошающе глядя на Солдата, а затем на человека в шляпе: – Коп, может, объяснишь?

Человек в шляпе вскинул руку с ключами, словно к нему пришла идея.

– Год назад мы расследовали самоубийство, – начал он, по шагу возвращаясь к сцене. – Да, вообще я детектив больше, чем коп, так что… Называйте лучше «Детектив»… И вот, мы расследовали массовое самоубийство. Сначала это было не массово, только потом мы связали серию одних одиночных самоубийств с другими, но для меня началось всё в санатории Уэйверли Хиллс. Там часто поговаривали о призраках, когда вдруг нашли четыре трупа, застрелившихся в левый висок, – он постучал себя по виску, посмотрел на каждого, выждав паузу. – Трупы находились в разных комнатах, и всё указывало на то, что один застреливался, другой брал оружие и уходил в соседнюю комнату. И так, пока все четверо не умерли. Решили, что это обычные фанатики-сектанты или что-то похожее. Кроме того, что все застрелились в левый висок, ничего странным не казалось. Но потом подобное убийство произошло в Луисвилле: было небольшое собрание либералов, планировавших какую-то акцию ко Дню независимости. Присутствовали семь человек. И угадайте что? – Все смотрели на него, с любопытством слушая историю. – Полиция нашла шесть человек, застрелившихся в левый висок. Теперь подозрительным было то, что не нашли седьмого из списка, по имени Фил Реймонд. Тогда-то и появилась теория, что седьмой – это убийца, и что он – левша, технично убивающий своих жертв, хватая их сзади, вот так, и стреляя в висок. Разумеется, в левый. Потом было ещё одно массовое самоубийство, однако без всяких улик, а ещё позже мы связали серию убийств, в том числе одного висельника, с этими событиями, но через какое-то время в полиции засомневались, что имеет место именно убийство и что «Левша» вообще существует. Но я верил в это. И что? – Он обеими руками указал на сцену: – Посмотрите на разгадку, она перед вами.