Елена Медведева - Одиночество не приговор

Меня удивляет, как много стихотворений он помнит наизусть. Всегда вставит к месту какое-нибудь замечательное четверостишье или афоризм. Странный, одинокий человек. Мне его даже жаль. «Кто жил, кто мыслил, тот не может в душе не презирать людей». Это он так говорит. Уверяет, что он хочет познать смысл жизни, и много интересных философских мыслей он заимствует у бомжей. Чтобы общаться с ними, он и подстраивается внешне под них.

– Ну, а чем он может помочь в данном случае?

– У майора есть связи в правоохранительных органах. Он легко установит, кому принадлежит машина, место его жительства и посоветует, куда именно следует обратиться с заявлением.

Оксана набрала номер Любы.

– Алло, бабушка, нам надо посоветоваться с майором Васильевым. Ты можешь связаться с ним?

– Он только что пошёл домой. Взял у меня объявления об услугах репетитора и обещал расклеить в подъездах. Адрес я знаю, но телефона у него нет – такая вот странность. А о чём ты хочешь спросить?

– О том, как остановить педофила. Пока стояли в пробке, он раздел до гола девочку и снимал её. Сейчас пробка рассосалась, так что будем в Химках минут через десять – пятнадцать. Ты сможешь нас встретить, чтобы не терять времени?

– Хорошо. Я оденусь и буду ждать вас у подъезда. На чём вы приедете?

– На новой машине. Цвет серебристый.

– Поздравляю.

Люба знала, почему её внучка так болезненно относится к педофилам. С детства её мать Кристина внушала девочке, что надо опасаться мужчин, ни в коем случае не садиться в лифт с незнакомцем, не принимать в подарок шоколадки и тем более, не соглашаться ни на какие предложения. А когда Оксана подросла, Кристина рассказала ей, что за маской порядочного чела может скрываться маняьк, педофил, наркоман. И как однажды она чуть было не стала жертвой извращенца.

Кристине было девять лет, когда она с родителями – Любой и Антоном переехала в старинный дом под номером 10 в Большом Гнездниковском переулке в самом Центре столицы в двухстах метрах от Площади Пушкина. Десятиэтажное здание было построено в 1913-ом году архитектором Нирнзее, и в то время было самым высоким жилым домом в Москве. Квартиры располагались по сторонам длинных и широких коридоров. Над последним жилым этажом находилось помещение для общей столовой. На крыше планировалось создать зону отдыха со сквером и смотровой площадкой, а зимой заливать там каток. В подвале дома были размещены помещения для культурного отдыха жильцов.

В 1915-ом Нирнзее продал дом банкиру Д. Рубинштейну, а тот, по слухам подарил его Григорию Распутину, и похотливый старец устраивал в нём свои оргии.

В 1918 ом дом был национализирован и передан в ведение Моссовету. В нём поселились государственные и партийные работники и среди них прокурор СССР А.Я. Вышинский, организатор массовых репрессий. Так, за один день 29 декабря 1937 года вместе с наркомом внутренних дел Н. И. Ежовым он рассмотрел список из 1000 «контрреволюционеров» латышской национальности, из которого 992 человека были приговорены к расстрелу.

В то же время дом Нирнзее имеет богатую театральную историю. С 1915 – го по 1922-ой в подвале работал театр-кабаре «Летучая мышь». В период с 24-го по 28-ой – театр Сатиры; до 1930 – го студия Малого театра. В 1930 – ом помещение было передано цыганскому театру «Ромен», а с 58-го года там ставил спектакли Учебный театр Российской Академии Театральных искусств.

Там же в подвале работала кухня, где для жильцов дома готовились дешёвые и вкусные домашние обеды. А по вечерам можно было за небольшую плату насладиться искусством молодых актёров. В общем все удовольствия в одном флаконе. И соседи необычные – народная артистка, старая дама, обладательница замечательной коллекции живописи и антиквариата, родственники исторических личностей и т. д.

Правда, в доме были и минусы. При высоте потолка около пяти метров и возможности превратить квартиру в двухуровневую даже без перепланировки – на антресолях вполне можно было сделать спальню для гостей – в квартирах не предусматривалась кухня. Газовые плиты установили в совмещённых санузлах. Большинство жильцов перенесли их в жилое помещение, но в Любиной квартире плита таки и осталась напротив унитаза. Знакомые шутили, мол, не стоит её переставлять – ведь так удобно – сиди на толчке и одновременно кашу помешивай.

Вообще жизнь во многом определяется окружением. Особенно, если живёшь в пешей доступности от Кремля. К примеру, при выносе мусора Люба часто сталкивалась у баков со звездой экрана, и, в конце концов, получила приглашение отобедать в знаменитой артистической семье. Гуляя с собачкой на небольшом газоне у здания МХАТа, она не редко общалась с пёсиком мужчины, который, как выяснилось, был родственником жены Сталина. А, возвращаясь домой по Малому Гнездниковскому переулку, как-то разговорилась с пожилой женщиной с очень знакомым лицом. Та пригласила её в свою просторную богато обставленную квартиру выпить чашечку кофе. Оказалось, что эта дама также известная киноактриса, но последнее время снималась редко и страдала от одиночества.

Одновременно выяснилось, что у Любы очень много родственников, с которыми она до сих пор не общалась. Из Грузии приехала погостить троюродная сестра, которую она увидела первый раз в жизни. В самой Москве у неё была двоюродная тётя, которая будучи ответственным советским работником, в тайне очень гордилась тем, что её отец по происхождению был польский шляхтич. В её дом приглашались исключительно потомки дворянских родов. Люба ещё как-то подходила под эту категорию, и в детстве даже жила у тёти на даче в Лианозово. Тот самый польский шляхтич дядя Ганя был добрейшей души человек. Когда Люба заболела, он купил на рынке живого петушка (в магазинах тогда куры не продавались), сам его разделал, ощипал и сварил для больного ребёнка крепкий куриный бульон. Но когда тётя узнала, что муж Любы Антон наполовину еврей, в мягкой форме от дома им было отказано. Однако стоило Любе и Антону поселиться вблизи Кремля, родственные отношения возобновились.

На втором этаже дома жила также примечательная личность – черноглазый мужчина с густой вьющейся растительностью и на голове и на подбородке, внешне очень похожий на индуса. Кристина часто видела в расположенном над подъездом окне его бледное лицо. Ей казалось, что он просверливает её насквозь своим колючим взглядом, и девочке становилось не по себе.

С Любой «индус» также завёл знакомство – в то время она была молодая привлекательная блондинка, и ничего удивительного в интересе к ней со стороны мужчины не было. Его звали Готам. Он казался Любе загадочной личностью, и когда однажды Готам пригласил её посмотреть его уникальную коллекцию, она рискнула чисто из любопытства. Но ей и в голову не могло прийти, в чём состоит уникальность экспонатов. Иначе бы она не решилась даже заглянуть в апартаменты индуса.