Александр Грич - Кто убьет президента?..

– Со всем уважением, сэр, – О’Рэйли встал с места и смотрел Доуни в лицо. – Повторяю, то что сказал и бояться мне действительно нечего. Приток иммигрантов по статистике всех крупных городов США, где они живут, не увеличивает уровень преступности. По некоторым данным – даже снижает, сэр.

– Ваша статистка – это наука для тех, кто деньги платит. Как любая другая наука, О’Рэйли. А я знаю, сколько вреда приносят моей стране эти отбросы, которые сюда завозят. И никто меня не убедит в обратном.

– Волос, который эксперты нашли, принадлежит Полячеку, – сказал Потемкин, будто не слышал предыдущего разговора. – Где находился этот волос? На оружии?

Доуни внимательно поглядел на Потемкина. Ничто не изменилось в его чертах, только цвет кожи вроде бы стал еще краснее.

– Вас, По́темкин, ознакомят с подробными данными экспертизы, – сказал Доуни почти любезно. – А пока – я вас не задерживаю.

В театре «Дионис» имел место нервный предпремьерный период. «Сумасшедший дом имени Фреда Аткинса» – называл такие времена неугомонный Стив Бреслин.

Актеры, поначалу воспринимавшие очередную гениальную идею Аткинса скептически, вдруг увидели, что действие расцветает новыми красками. На сегодняшнюю репетицию каждый актер по требованию Аткинса должен был привести одного «зрителя» специально для совершенствования работы с залом. Ну, конечно, приятеля или приятельницу с собой привел не каждый, но человек десять-двенадцать набралось. Они разместились вокруг импровизированной травяной сцены вперемежку с актерами.

– Порядок работы сегодня такой, – Аткинс стоял на площадке, потирая руки, что было признаком хорошего рабочего возбуждения. Обычно следом за этим труппа узнавала какую-то новую придумку режиссера, или неожиданное упражнение, или новый этюд… Но сейчас всё, кажется, обошлось – по крайней мере, пока. – Порядок: проходим сцену могильщиков с начала до конца. Участники! Играйте на максимуме, я вас не останавливаю. Все внимательнейшим образом смотрят на сцену, потому что сразу после ее окончания в дело вступают актеры, которые ведут работу со зрителями. Пока идет сцена, каждый из них наметит себе собеседника и мы все вместе посмотрим, что у них получится. В предыдущие разы все было вроде бы неплохо, но там вы всё-таки работали со своими. А сейчас действуем в условиях, максимально близких к действительности.

Всё понятно? Все готовы? Участники, займите места! Еще раз повторяю – работайте, как на спектакле. Останавливать не буду.

Аткинс ушел в сторону и удобно устроился на раскладном кресле с его именем. Он оставил это кресло себе после съемок одного из фильмов, которые он режиссировал в Голливуде. Да, он снял в Голливуде три фильма. Они не завоевали наград, но это были крепкие профессиональные работы, которыми Аткинс гордился.

– Готовы? Начали!

Вышли на середину двое студентов-юристов из UCLA – Пол и Крис – двое могильщиков с заступами на плечах. И прозвучали первые слова.

Диалог шел легко и убедительно, студенты сегодня были в ударе.

Лаборатория доктора Рейни располагалась на Голливудских холмах.

Сотрудников здесь было немного – Рейни решительно не хотел придавать своему предприятию статус крупного научно-исследовательского институтуа или корпорации.

Обстановка в лаборатории была почти домашней. Конечно, не главные офисы «Гугла», куда приходят с детьми и собаками, где рядом с рабочими местами – гамаки, в которых можно отдохнуть, а по территории сотрудники ездят на бесплатных цветных велосипедах… Но «Гугл» – гигантская организация, у нее другие цели, задачи и размах. А здесь в «производственных» помещениях лаборатории просто не было ощущения, что ты находишься вне дома.

Достаточно сказать, что в центре первого этажа располагалась…кухня. Да, оборудовенная по последнему слову техники, сверкающая нержавеющей сталью холодильников и теплым мрамором прилавков, оснащенная по последнему слову кулинарной техники кухня. На ней хозяйничала повариха Сонни, которая каждый вечер получала заказы сотрудников на их завтрашнее меню – завтрак, обед и ужин.

К кухне примыкала уютная столовая, всего семь столиков. Круглых – так захотел Рейни. Вообще во всех деталях внутреннего дизайна лаборатории наблюдалось отсутствие острых углов – опять-таки, вкус руководителя. Очевидно, совсем не случайный. Кроме столиков по периметру располагались угловые диваны. Там и тут были разбросаны уютные глубокие кресла с широкими подлокотниками – то есть были созданы уголки, где можно было уютно сидеть и беседовать – вдвоем, втроем… Или решать свои задачи в одиночестве – прерывать работу у занимающихся делом в помещении так называемой столовой по неписанным правилам Лаборатории было не принято.

Ну, и для полноты картины следует сказать, что каждый, кто в лаборатории работал, имел полную возможность готовить себе сам – огромный холодильник за счет фирмы регулярно пополнялся свежими продуктами, к плите, миксерам, блендерам, шейкерам и ко всем прочим приборам и мудренным устройствам, которыми так богата современная кулинария доступ был свободен. «Готовь для себя сам!» Что хочешь и сколько хочешь. Это было удобно и сотрудники этим правилом пользовались, потому что рабочий день в лаборатории был практически ненормированным. Многие приходили на работу и в десять, и в одиннадцать. Но и домой уходили соответственно – поздно, так что индивидуальный график питания им подходил больше, чем кулинарные изыски Сонни.

А задерживаться приходилось довольно часто, точнее – почти всегда. Поскольку за внешней вольготностью режима стояли жесткие цифры и сроки планов – и не только глобальных, но и разбитых на промежуточные этапы. Так что в конце каждой недели было отчетливо видно, укладываешься ты в график – или нет. А весь фокус в том, что «нет» при таком распорядке работы, могло случиться раз или два, а потом… Сама обстановка предполагала, что тот, кто не справляется с жесткими сроками, здесь работать не будет.

Ознакомительную экскурсию по лаборатории для Лайона О’Рэйли привел сам Рейни. Когда ему позвонили из Группы, чтобы назначить встречу, доктор не скрывал своего удивления.

– Да, я действительно знал покойного Майкла Веллингтона. Кстати сказать, считаю его человеком незаурядных способностей. Шекспироведение в его лице потеряло выдающегося исследователя… Но причем тут моя лаборатория?

Однако Лайон мягко, но настойчиво попросил разрешения приехать.

И вот они шли с доктором по светлым коридорам. Отношения их, поначалу отмеченные некоторой напряженностью, довольно скоро стали почти дружественными. Ибо доктор Рейни никак не мог ожидать, что его собеседник обнаружит знакомство с эпигенетической концепцией развития личности Эрика Эриксона, логотерапией Виктора Эмиля Франкла или тестами Рудольфа Амтхауэра.