Ива Ковальски - Тайна Устры. Из серии «Истории мистера Хопкинса»

В конце концов они решили созвать консилиум из Лондона, чтобы зафиксировать новую болезнь, доселе неизвестную врачебной науке.

Полковник Блэкмор зажёг сигару и выпустил дым в окно кареты. История увлекла Виктора Хопкинса, и он нетерпеливо зашевелился.

– Ну и что было дальше? Что решил консилиум?

– А ничего. Я не стал ожидать вердикта врачей и смотреть как мучается моя бедная жена.

– Что же вы сделали?

– Просто принёс в жертву Устре фамильную золотую брошь с бриллиантами.

В карете воцарилась пауза. Виктор Хопкинс первым нарушил тишину:

– То есть как? Как вы это сделали?

– Я просто с вечера положил брошь рядом с фигуркой Устры, и после полуночи она просто исчезла.

– Но вы даже не попытались посмотреть, что с ней будет?

– Мистер Хопкинс! Неужели вы думаете, что я верю в эти небылицы с жертвоприношением? Но моя супруга слёзно умоляла меня сделать это, так как у неё было предчувствие, что она поправится. Я думаю, что причитания этой выжившей из ума миссис Уилкс поспособствовали её настроению.

– А кто такая миссис Уилкс?

– Выжившая из ума старая нянька миссис Блэкмор. Ей девяносто лет, и она нянчила не только мою жену в детстве, но и её покойную маму. Да и наши дочери росли под её присмотром. Поэтому миссис Уилкс так дорога для миссис Блэкмор. Она ходит даже в жаркую летнюю погоду в тёплом пальто, старых шерстяных носках и постоянно угрожает Божьей карой, если мы не покаемся. Я терплю её только из-за сентиментальной слабости моей супруги. Едва фигурка Устры появилась в нашем доме, как миссис Уилкс поковыляла к викарию для святого причастия и пыталась окропить весь дом святой водой. А едва с моей женой приключился этот недуг, старуха то и дело твердила, что во всём виноват этот языческий идол.

Когда ни святая вода, ни молитвы, ни причастие не помогли, миссис Блэкмор стала уговаривать меня поступить согласно легенде и отдать Устре золотую вещь.

– Не могу поверить, что вы просто так ушли, оставив дорогую вещь безо всякого любопытства, что же с ней будет.

– Нет конечно. Я остался в гостиной возле камина и решил не сводить с фигурки глаз, чтобы доказать всю глупость данного мероприятия. На тот случай если вдруг меня сморит сон, я подвинул диван к камину таким образом, что через меня пришлось бы буквально перепрыгивать, чтобы приблизиться к Устре. Сон и в самом деле сморил меня где-то в три часа ночи. Но проспал я недолго – минут тридцать. Когда открыл глаза – броши уже не было.

– Ну и дела? А что же с болезнью?

– Представьте себе, утром драгоценная миссис Блэкмор встала абсолютно здоровой. Язвы исчезли, как будто их и не было.

– Прямо так сразу исчезли?

– Не в одну секунду конечно. Сначала они уменьшились, исчез красный цвет и через несколько часов от них не осталось и следа. Кожа была абсолютно чистой.

Виктор Хопкинс задумался на минутку и спросил:

– Ваше мнение об этой истории?

– Ещё раз повторюсь, что я не верю во все эти глупости с действием потусторонних сил. Должен сказать, что все золотые вещи, которые есть у моей жены, достались ей от бабушки. Это всё массивные дорогие украшения стоимостью не менее трёх тысяч фунтов каждая. Ещё раз повторюсь, что наши финансовые дела идут всё хуже и хуже и я уже решил, что в крайнем случае придётся продать фамильные драгоценности. Представьте себе, каково думать о том, что их нужно будет пожертвовать снова?

– Вот как? Богиня Устра вновь потребовала жертву?

– Представьте себе! Я занимался делами торговли в поместье Генри Кэнфорда, как вдруг из Хартбери пришло срочное письмо, в котором миссис Блэкмор просит меня немедленно приехать, так как у Эммы, нашей старшей дочери, началась та же самая болезнь, что и у неё. И она так же перед этим просыпалась, вся испачканная золотистой краской. К счастью, сэр Генри посоветовал мне обратиться к вам, и я не стал медлить.

Виктор Хопкинс едва удерживался, чтобы не потереть руки от предвкушения участия в расследовании столь таинственного дела.

– Мистер Блэкмор, сразу скажу, что я не верю в действия так называемых потусторонних сил. Я верю в здравый смысл и в данном деле вижу лишь потрясающую человеческую ловкость.

– Я тоже, хотя и не могу объяснить некоторые явления в этом деле. Даже если предположить, что исчезновение броши и появление краски на теле – всего лишь ловкость человеческих рук, то как вы объясните загадочную болезнь миссис Блэкмор, которую даже доктора не смогли вылечить и которая чудесным образом исчезла.

– Всё это нужно выяснять на месте и думаю, что, не мешкая. Ваш покорный слуга полностью готов вам помогать в этом необычном деле.

– Отлично, мистер Хопкинс. Тогда предлагаю вам вот что. Мы вернёмся с бала в поместье Кэнфорд. Вы вернётесь к себе, соберете вещи и примерно в восемь утра подъедете к развилке Мидллтон и Кэнфорд. Я буду ждать вас возле старой часовни. Пересядете в мой экипаж, и мы поедем в Хартбери. Думаю, мы прибудем точно к ужину.

– Согласен. И чтобы ни у кого не возникало никаких подозрений, я предстану перед вашими домочадцами, как друг, приехавший решить ряд деловых вопросов купли-продажи нового урожая ячменя и пшеницы. Это поможет нам сделать засаду в присутствии вашей богини мудрости и поймать ловкача на месте преступления. А по дороге вы мне расскажете о других обитателях вашего дома.

– Договорились.

Полковник Блэкмор отправился в поместье Кэнфорд, а Виктор Хопкинс к себе домой в Розбери. В доме все спали. Дверь открыл заспанный дворецкий Уильям в ночном колпаке и с зажжённой свечкой. Виктор попросил себе горячего глинтвейна с яблоком и поднялся наверх в свой кабинет.

Нужно было немного поспать перед дорогой, но Виктор очень любил перед каждым новым делом посидеть за своим любимым дубовым столом и подумать. Этот стол, перешедший ему по наследству от дядюшки словно успокаивал взбудораженные мысли и наводил в голове порядок и спокойствие. Своей добротной столешницей, потёртой в разных местах, массивными ногами и коваными ручками с потускневшей позолотой, стол был воплощением устойчивой размеренной жизни и консервативного мышления. Явно впитавший в себя энергетику нескольких поколений, этот стол был любимым предметом Виктора Хопкинса. За ним он писал свои рассказы, за ним выслушивал отчёты управляющего, за ним любил просто что-нибудь почитать, потягивая глинтвейн с яблоком. Сидя за столом, можно было смотреть в открытое окно, за которым открывался чудесный вид графства Эссекс.

Подступал рассвет. Виктору не спалось, и он смотрел как солнечные лучи постепенно заливали зелёные холмы, раскинувшиеся за оградой поместья Розбери. Новый день начинался очень мирно – пели ранние птицы, овцы выходили на пастбище, подгоняемые пастухами и вдали на дороге уже виднелась ежедневная повозка молочника из Мидллтона.