Александр Черенов - Мёртвые не кусают?! Долг платежом кровью красен

– Так ведь – «новая метла», Пётр Николаевич…

Прокурор закусил губу: отчасти его следователь был прав. Совсем недавно кресло Генерального секретаря ЦК занял Михаил Сергеевич Горбачёв, товарищ относительно молодой, и по всему, деятельный. Отсюда был понятен расчёт Иванова на то, что это, действительно незначительное, дело вскоре потонет в массе куда более серьёзных дел нового Генсека и его команды. Хотя, наученный жизнью… в номенклатуре, Пётр Николаевич не исключал и другой расклад: делу, напротив, не дадут заглохнуть. Потому что – «вожжа под хвост»», потому что «шлея под мантию», потому что «кампанейщина», которая по традиции обязана заканчиваться жертвоприношением, пусть даже и ритуальным.

– Новая-то она новая, Александр Сергеевич…

Прокурор с сомнением покачал головой.

– … Только я не стал бы чересчур полагаться на фактор «новизны». Да и традиции у номенклатуры – хрен разберёшь: с одного – как с гуся вода, а другому – на полную катушку… И на скоротечность кампании я тоже не стал бы полагаться… Кто знает, как далеко они решили зайти. Может, это и не капания вовсе, а первая ласточка…

Иванов поморщился, и в очередной раз отмахнулся.

– Не накручивайте, Пётр Николаевич! Вы награждаете этих людей отсутствующими достоинствами: мозгами, планами, коварными умышлениями. А у них этого не было, нет и не будет. Новый Генсек будет делать лишь то, что нужно для удержания власти. Так делали все до него, так будут делать и после. Всё остальное – гарнир к основному блюду: умные разговоры, мелкие подачки народу, «громадьё планов»… на бумаге – и никаких дел!

– Ну, не знаю, не знаю…

Пётр Николаевич, вконец расстроенный, нервно забегал пальцами по столешнице. Лицо его посерело от невесёлых дум, а грудь медленно и тяжело колыхалась в такт им.

– … Может, ты прав, может – нет… Но нам с тобой нужно не на звёзды заглядываться, а смотреть под ноги.

– Не понял? – приподнял бровь Иванов.

– Нечего нам гадать «на политической гуще». Мы с тобой – люди маленькие… А спрос с нас – очень большой. Поэтому мы не можем допустить ошибки в этом деле…

Прокурор в очередной раз испустил тяжкий вздох, и медленно проехался рукой по «заросшему от волнения» подбородку.

– Кстати, мне звонил Городецкий…

– Кстати, я знаю.

– И что он сказал? – «дополнительно умер» прокурор, наплевав на сценарий, предписывавший частичное оживление.

– Сказал, что попросил Вас не перегружать меня делами.

– А ещё?

– Ещё, – усмехнулся Иванов, – сказал, что попросил Вас… упросить меня сконцентрироваться исключительно на этом деле.

– Вот!

Указательный палец прокурора несколько секунд дрожал у самого лица Иванова.

– Вот, Александр Сергеевич – а ты мне говоришь!

– А что я говорю?!

– Всё внимание – этому делу, Александр Сергеевич!

Прокурор от волнения взял такую высокую ноту, что «дал петуха».

«Дача» продолжилась и в следующем предложении.

– Всё внимание!

– А остальные, что: «по боку»?

– Да… то есть…

Пётр Николаевич, пусть и неуклюже, но всё же вывернулся из-под насмешливого взгляда Иванова.

– Что, там, у тебя за дела? Сколько всего?

– Двадцать. С этим – двадцать одно. Четырнадцать – «живых». Все – с судебной перспективой. Все – «подрасстрельные». Плюс ещё хренова уйма «отказных». И материалов, за которые ещё и не брался – штук десять. Ну, тех – из нового прихода, которые Вы мне отписали за последние две недели.

– «Четырнадцать с судебной перспективой»…

Прокурор ушёл глазами «в параллельное измерение», и зашелестел губами: явно калькулировал. Спустя полминуты он «вернулся», и в заметно улучшившемся настроении.

– Четырнадцать дел в суд, да ещё в областной – это хорошо, Александр Сергеевич! Это очень хорошо! Когда думаешь заканчивать?

Лицо Иванова скривилось, как от зубной боли: как и любого следователя, малейшее упоминание о сроках «убивало» его «на месте».

– В этом месяце дам шесть «на выход». Остальные восемь – в следующем.

– На продление выходить не будешь?

– Не планирую.

– Молодец!

Под вздох облегчения и улыбку на лице прокурор откинулся на спинку кресла.

– Значит, план двух месяцев мы выполняем досрочно!

Пётр Николаевич не шутил: и у следователей прокуратуры тоже имелся свой план. Конечно, негласный, но от этого не менее требуемый исполнением. Планы «спускались сверху» в зависимости от категории района. Старогородской район считался самым бандитским в городе, а, значит, самым «плодоносящим». Отсюда, с каждого следователя прокуратуры этого района «область» требовала ежемесячно «выдавать на гора́» – в суд, то есть – не меньше трёх дел областной подсудности, и не меньше трёх дел – районной. Любое прекращённое дело, даже по реабилитирующим основаниям, даже под условием защиты чьей-то жизни и чести, считалось браком в работе и непроизводительным расходом служебного времени.

Обычно «район» – следствие прокуратуры, значит – «давал стране угля». Иной раз и с заметным перевыполнением плана. И тогда «район» хвалили в «области», особенно, если основу плана составляли дела областной подсудности. Ведь сторону обвинения по таким делам представляли «областники». Но бывали и «засушливые» месяцы, когда преступники, «как на грех», не проявляли должной активности, словно не осознавая высоких задач, стоящих перед родной прокуратурой. И тогда план не натягивался и не вытягивался, даже за уши. Следователям приходилось идти на всякие хитрости, чтобы только «закрыть цифры». В суд шла любая мелочевка, от уклонистов от военных сборов до оказания сопротивления работникам милиции, благо, что и с военкоматом, и с РОВД установились подлинно творческие отношения формата: «ты – мне, я – тебе».

Именно поэтому и не шутил сейчас прокурор: четырнадцатью делами областной подсудности Иванов закрывал личный пятимесячный план «по расстрелу». За это «область» могла с лёгкостью «отпустить» и недостачу дел «районного звена».

– А что с остальными?

Иванов презрительно скривил губы.

– А-а, мелочевка для района…

– Всё – в суд?! – просиял глазами прокурор.

– За исключением двадцать первого.

Теперь уже лицо Петра Николаевича сморщилось, как от зубной боли.

– Александр Сергеевич, ты не торопись…

– Торопись, не торопись, – махнул рукой Иванов, – а из ничего не сделаешь что-то. Ну, вот, не вижу я в этом деле никаких перспективных блёсток!

– Чего не видишь?

– Ну, криминала в действиях замдиректора.

– А, может, вместе увидим?

Голос прокурора дрогнул настолько искренно, что Иванов даже отказался от текста, ограничившись иронически-укоряющим взглядом.

– А, может, в бездействии увидишь?

Вопрос, казалось бы, шутейного звучания, был исполнен прокурором совсем не шутейно, и «на высоком идейно-художественном уровне». Пётр Николаевич по традиции хватался за соломинку. По этой причине Иванов окончательно решил пощадить самолюбие шефа, и дал ответ на полном серьёзе.