Лариса Королева - В ожидании полнолуния. Женский роман с мужскими комментариями

Я была озадачена. Вадим работает у нас уже два года, и мы впервые поговорили с ним о чём-то, не имеющем отношения к работе. Не думала, что это может оказаться так интересно. По крайней мере, мне не пришло бы в голову объяснить причину неисполнения моих желаний именно таким образом. Может, они там правы, на Западе, со своими психоаналитиками?

Конечно, где ей заметить какого-то там Вадима и разве можно представить, что у другого человека могут быть необычные увлечения и богатый внутренний мир? Она лучше знала героев своих материалов, нежели коллег, с которыми сталкивалась ежедневно на работе. Дарью всегда считали заносчивой, хотя бы потому, что она со многими не здоровалась. А она просто не замечала никого вокруг, кроме нескольких близких людей, с которыми общалась. Может, это была психологическая защита от внешнего мира, которого она боялась, или нежелание никого подпускать к себе близко? А, может, львиная натура не позволяла, на правах царя зверей, обращать внимание на тех, кто там снуёт под ногами.

Будь Дарья повнимательнее к окружающим, она узнала бы, как много мужчин к ней неравнодушны. Но тогда она заметила бы и то, что многие женщины её ненавидят, и не потому, что она хоть однажды сделала им плохо, а уже за сам факт её существования. И за любовь, которую вызывала у мужчин.

Ни на какое море я в те выходные не выбралась. А когда пришла в понедельник на работу (почему-то на этот раз самая первая), у закрытой двери стояли двое мужчин, которые показались мне сначала ментами. Один из них протянул удостоверение Алексея Горелова и спросил, наш ли он сотрудник.

– Наш. А что такого натворил?

– Дело в том, что Лёша погиб. Мы – его сослуживцы по основному месту работы, и хотели попросить вас увеличить Лешину фотографию на сканере. Завтра похороны.

– Как – погиб? – я была просто не в состоянии так вот сходу воспринять эту трагическую весть. – Что случилось?

– В пятницу вечером поехал с друзьями на рыбалку, а в субботу утром пошёл умываться и пропал. Вчера только нашли тело за семь километров вниз по течению… Избитый весь: то ли течением несло и оббило о коряги, то ли… Тёмное такое дело.

– Да-да, конечно, давайте фотографию. Ребята всё сделают…

Это была и страшная весть и странная. Она не вязалась с логикой вещей. Лёша был моим ровесником, и нелепость этой смерти не укладывалась в голове… Его простоватое лицо смотрело на меня с фотоснимка так спокойно и умиротворённо… Да ещё эта последняя наша беседа! Бесовщина какая-то! Словно нечистый подслушал наш разговор и сыграл злую шутку с одним из его участников.

На моём столе лежал субботний выпуск «Судного дня» с последним Лёшиным рисунком, с этой чертовой «мёртвой петлёй». Я не могла оторвать от неё взгляда… Но теперь-то я уж точно знаю: если и можно каким-то образом предугадать продолжительность жизни человека, то только не по линиям на руках.

На похороны не пошла. Никогда не хожу. Только однажды в жизни хоронила близкого человека – свою маму – и больше не хочу, пусть это расценивается как угодно. Только к тем двенадцати свечам за упокой, что обычно ставлю в церкви, прибавится ещё одна. И с каждым годом умершие мои знакомые и близкие становятся всё моложе. Со смертью не поспоришь.

Но разве не расстаёмся мы с близкими и родными нам людьми и по вполне земным, обыденным причинам?

Едва я вошла в свой кабинет, как затрезвонил телефон. Звонила Лиза Асланова.

– Алло! Алло! Седьмой этаж? Как делишки, как детишки?

– Муж работает, ребёнок учится, начальник понимает, любовник навещает, – скороговоркой отрапортовала я, соображая, чего ей надо с утра пораньше. Просто так ведь не позвонит.

На этот раз подруга попросила поделиться информацией по резонансному убийству, произошедшему на днях в Тихорецке. Дело действительно было громким. В собственном доме была расстреляна целая семья, четверо взрослых погибли, уцелел лишь грудной ребёнок. У меня данные были, и я охотно надиктовала Лизе по телефону основные моменты и некоторые подробности, добытые по личным связям. Во-первых, её ежедневная «Молодёжка» моему криминальному еженедельнику не конкурент, а во-вторых, чего не сделаешь для любимой подруги, тем более что и она частенько подкидывает мне что-нибудь интересненькое.

А если пресс-служба ГУВД, кроме официальных сводок, ни одному сотруднику этой газеты не даёт никаких сведений, так с пресс-службой дружить надо, а не обижать её начальников, тем более таких злопамятных, как Виктор Строев. Это была очень занятная история. Два года назад Строев принёс в редакцию «Молодёжки» статью.

Не всё ж ментам над сводками корпеть, и у них душа иногда творчества жаждет!

И была та статья на удивление плаксивой. Строев до того, как возглавил пресс-службу, работал на зоне. Вот и написал об одном из своих подопечных. Дескать, мотает мужик уже четвёртый срок, но при этом в самодеятельности участвует. Вор-то он вор, а душа у него такая светлая! Играет человек на аккордеоне – заслушаешься. Далее шла трогательная история голодного детства этого самого рецидивиста, а завершалась статья лобовой моралью: в каждом человеке есть что-то хорошее. Вот разглядели в воре талант музыканта, теперь, глядишь, будет жить в ладах с законом. Рассказ назывался «Аккордеон».

Ясно, что эту душещипательную историю, написанную кондовым языком, печатать никто не собирался, но Строев всё звонил и звонил, осведомлялся, когда же выйдет материал. В конце концов, редактору это надоело, и он откопал в старых газетных подшивках другую слёзную статью. В застойные годы в одной из центральных газет был опубликован рассказ «Валенки». Там речь шла о папе-алкоголике, который повёз в роддом жену, а та всё просила купить старшему сынишке валенки. Папа же деньги пропил, и пока вёз сына на саночках от райцентра до родной деревни, упал спьяну в снег и заснул. А ребёнок отморозил ноги. И вот приходит протрезвевший папа к сыну в больницу: «Я тебе, сынок, купил валенки». А несчастный ребёнок отвечает: «Зачем мне теперь валенки, если у меня уже ножек нету?»

Редактор берёт эти «Валенки» и «Аккордеон» и ставит оба рассказа рядом на полосе под общей рубрикой «Уплакаться можно». Строев чёрный юмор редакции оценил, и с тех пор журналисты этого издания вечно «уплакиваются» из-за информационного вакуума по криминальным вопросам. Так что думать надо, над кем шутить.

А сколько раз Дарья сама задевала в своих публикациях и кого можно, и кого нельзя! На неё обижались как частные и должностные лица, так и целые организации. Львы право казнить и миловать признают как нечто само собой разумеющееся. Но только за собой.

После обеда позвонила Алеся, моя двоюродная сестра. Предложила съездить вечером к её матери.