Натали Сойер - Призрак из прошлого (Моя темная половина). Часть 4. Конец истории

Джейсон же, в свою очередь, не сомневался, что найдет одну из сбежавших ведьм. Происшествие на площади несколько дней назад выбило его из колеи, но не лишило цели.

Аманда уже знала о том, что Этель не сожгли, и в последний момент судья отменил исполнение приговора. Об этом ей поведала Эмма – Робин привез еврейку в ее трактир. Все произошедшее не прошло бесследно для несчастной Этель – ее волосы, как и волосы Аманды, «украсила» седая прядь, и она до сих пор не могла говорить. Эмма оставила Этель у себя, и теперь заботилась о ней. Она уже узнала о том, что Аманда передала Энрике просьбу евреев и долго благодарила Господа за то, что Энрике не успел выполнить ее.

Джейсон рассказал Аманде, что Сэнди Каллахан призналась в том, что оклеветала еврейку. Он успел допросить старуху в тюрьме, куда увезли Сэнди, и та поведала ему, что сама поила дочь травами, вызывающими выкидыш. Муж Грейси умер, а лишний рот для Сэнди был помехой, и она решила, что ребенок не должен появиться на свет. Когда старуха узнала, что новая приятельница дочери повитуха, то решила, что это знак судьбы. Коварная старуха успела дать дочери настой два раза, но потом передумала избавляться от внука. К сожалению, это не помогло – травы уже успели подействовать, и Грейси едва не потеряла ребенка. Испугавшись, старуха позвала повитуху, ею оказалась уже известная нам Гвендолин Бакстер. Опытная повитуха сразу поняла причину недомогания, но ей удалось спасти ребенка и остановить кровотечение. Сэнди поняла, что ее могут обвинить в попытке убийства ребенка и испугалась. Она тут же поведала повитухе о еврейке, которую обвинила в колдовстве и, пылая праведным гневом, отправилась к Френсису Маккензи. Коварной старухе оставалось только пригласить в гости Этель, и все получилось, как нельзя лучше.

Но перед лицом смерти Сэнди Каллахан оказалась бессильна. Смерть Грейси и ее нерожденного ребенка подкосили женщину, и она приняла это за кару небес. Поэтому, она и пошла утром на площадь, зная, что сегодня состоиться казнь. О том, что ее накажут, что за клевету отрезают язык, она не вспоминала, она думала лишь о том, как спасти душу своей дочери.

В разговоре с ней Джейсон вспомнил слова Аманды, и осторожно расспросил старуху, что могли означать слова Грейси о каком-то Джо, но Сэнди больше ничего ему не рассказала, она словно лишилась речи. Как ни пытался Джейсон все выяснить, у него ничего не вышло. А к ночи обрушилась новая напасть – умерла и сама Сэнди, ее сердце не вынесло удара, полученного от гибели дочери.

Все произошедшее не изменило планов Джейсона и Аманды. И сейчас девушка заботливо укладывала в полотняную седельную сумку кое-что из содержимого сундучка, она решила взять его с собой, вспомнив слова Джаффара. С ней была и Дженн – девушка пришла к Аманде, чтобы помочь ей.

– А вы скоро приедете? – спросила она, и Аманда пожала плечами.

Отодвинув сундучок, девушка села рядом с подружкой, теребя в руках вышитый шелковый мешочек, последний подарок Джаффара.

– Я не знаю, – пожала она плечами, – если мы сразу найдем эту Жасмин, то вернемся быстро. Мы даже придумали, как это скорее сделать, чтобы не вызвать у Жасмин никаких подозрений.

– И как же? – полюбопытствовала Дженн.

– Как думаешь, я и милорд Джейсон похожи на встревоженного папочку и его беременную дочь? – хитро спросила Аманда, и Дженн рассмеялась.

– Очень похожи! – сказала она, и подвинула Аманде ее полотняную сумку, – а ты собираешься все свои мешочки и кувшинчики взять с собой?

– Что? – Аманда посмотрела на сундучок, – нет, конечно, возьму только то, что может пригодиться…, – с этими словами она подбросила в руке шелковый мешочек, который мяла пальцами.

– А это пригодиться? – Дженн кивнула на мешочек, и подставила ей сумку, – если да, бросай в сумку, а то протрешь в нем дырку!

– Слава Богу, нет…, – Аманда потянула шнурок из золотистых нитей, высыпала немного порошка на ладонь и с любопытством принялась разглядывать его.

Порошок имел серо-белый цвет, и напоминал муку тонкого помола. Аманда взяла щепотку между пальцами и растерла, заметив, что порошок слипается в комочки.

– А это что? – Дженн потрогала порошок пальцем, – мука, что ли?

– Нет, – Аманда поднесла ладонь к носу, но порошок не имел никакого запаха, – это не мука… Мне его дал господин Джаффар, когда мы уезжали из замка, помнишь?

– Конечно, помню…, – Дженн поморщилась, – а он для чего?

– Господин Джаффар сказал, что этим снадобьем он лечил больных чумой еще в Персии…, – понизив голос до шепота проговорила Аманда, и Дженн вздрогнула.

– Ничего себе…, – пробормотала она, – это трава?

– Я не пойму, что это, – Аманда положила мешочек и потрогала порошок на ладони пальцем, – ясно, что не мука, но и на траву тоже не похоже, слишком тонкий помол… Его надо с водой размешивать. Сейчас попробую…

– Погоди! – Дженн схватила Аманду за руку, – ты… ты уверена?

– Раз его пили, значит, он не ядовитый, – Аманда пожала плечами, – я капельку, только узнать, горький он, или нет…

Сказав это, Аманда осторожно прикоснулась кончиком языка к порошку. Вкус его тут же взорвался во рту смесью вони самой гнилой сточной ямы, плесени, и мяса, которое неделю пролежало на солнцепеке. Из глаз Аманды градом хлынули слезы, и она выплюнула мерзопакостный порошок прямо на пол, вытирая язык обеими руками. Но порошок прилипал к языку как смола, поэтому Аманду едва не стошнило, пока она пыталась отплеваться. Дженн протянула ей кувшинчик с водой, и Аманда сделала большой глоток, но тут же снова ее едва не вырвало.

– Невкусно…? – сочувственно спросила Дженн, и Аманда ошалевшим взглядом посмотрела на нее, по ее щекам текли слезы, а по подбородку серо-зеленая каша.

– О, Боже…, – едва переводя дыхание, прошептала она, вытерев рот платком, – я точно могу сказать, что это лекарство я бы выпила только на грани смерти… Что это за дрянь?

– Я не знаю… – Дженн пожала плечами.

За окном послышался стук лошадиных копыт, и скоро в дом вошел Энрике, откинув на спину капюшон. Увидев Дженн, он улыбнулся ей, и обнял подбежавшую к нему Аманду.

– Как вы тут? – спросил он, и девушка постаралась улыбнуться.

– Все хорошо, – ответила она, – я собираю все, что может пригодиться.

– Господин Энрике, раз уж вы вернулись, я пойду домой, – Дженн подошла к Аманде и обняла ее.

– Хорошо, я тебя провожу, – ответила Аманда, – проводите нас завтра? Мы уедем утром.

– Мы придем, – пообещала Дженн и помахала Энрике.

Тот тоже махнул ей, и девушки вышли из дома. Энрике подошел к столу, аккуратно закрыл сундучок, а потом поднял валявшийся мешочек из шелка, повертел его в руке, и сунул в седельную сумку Аманды…

…Селена с хмурым видом возилась во дворе – она вынесла из дома горшочки с камелиями, и теперь пересаживала самые большие кустики из маленьких горшков в горшочки побольше. Она не собиралась заботиться о растениях, просто ей нечем было себя занять, к тому же камелии всегда нравились ей.