Ирина Бухарина - И сбудутся все желания… Женская проза

Замок на воротах дачи я увидела еще от поворота.

– А почему закрыто? – удивилась я. – Они же сказали – приезжай в среду.

Брат нервно хихикнул:

– А сегодня что?

– А что сегодня? – я недоуменно посмотрела на него.

– Сегодня вторник, балда. Все, выгружай свои мешки и оставляй тут, возле забора.

– Да ты что, их же сопрут, – возмутилась я. – Давай попробуем их через забор закинуть.

Брат посмотрел на меня, как удав на кролика:

– Ну давай, кидай, а я посмотрю, как у тебя получится – заборчик-то метра два, не меньше.

Я совсем расстроилась, оставлять журналы просто так было жалко.

– Лучше я потом отнесу их в библиотеку, – подумала я и, робко оглянувшись на брата, попросила:

– Ладно, Вадик, отвези меня, пожалуйста, обратно.

– Ну, ты даешь. Я же сказал, что мне на серьезную встречу успеть надо, хотел тебя по дороге высадить и сразу туда, а теперь я что, с этой макулатурой ездить буду!

Он уже стал вытряхивать журналы из чрева своей «Оки» и зацепился за какую-то железяку.

– Вадик, не рви мешок, это же наволочка. Почти новая.

Он замер, посмотрел на меня, наверное, так, как смотрят на внезапно сошедших с ума и спросил:

– А ты в простыню или в пододеяльник не могла завернуть?

– Нет, все остальное в стирке.

Он снова как-то грустно посмотрел на меня, впихнул макулатуру на место и мы поехали в город.

Возле дома он выложил мои мешки и пачки на крыльцо, снова посоветовал мне что-то насчет пододеяльника и умчался. Лифт, как всегда, заклинило. Медленно перетаскивая бумагу на седьмой этаж, я тихо радовалась, что сегодня будний день, и никто из соседей не видит, как я таскаюсь туда-сюда с какими-то мешками.

Почти треть дня проскочила. Но отдыхать некогда. Срочно ремонтировать очки. Это в столицах все просто, а у нас в городе очки ремонтируют только в одном месте – в муниципальном предприятии «Оптика». Конечно, можно купить новые очки, их теперь полно, но привыкать к новой оправе трудно, тем более что моя старая мне очень нравится. Пусть она довольно большая и не очень модная, но зато удобная. Только вот стекло выпадает.

Пока стояла в очередь к мастеру, слушала капризные причитания полной дамы в пышном парике, обращенные ни к кому и в то же время ко всем.

– Что это за оправы? Полный магазин оправ, а купить нечего. Все перемеряла и ничего не подходит. Вот раньше была у меня оправа, «Луиза» называлась. Она всем шла. Все в таких ходили.

Я подумала:

– Мне бы она, наверное, тоже подошла, если уж все ходили.

– И я просто так из интереса спросила:

– А что это за оправа такая, что всем подходит?

– Ну, это знаете, – обрадовалась дама, что с ней хоть кто-то заговорил, – такой интеллигентный позолоченный ободок и стеклышки. Все лицо открыто. Вот у вас, простите, – привязалась она ко мне, – где у вас лицо?

Я слегка растерялась и даже рукой схватилась за щеку.

– У вас нет лица! У вас одни очки! – торжествующим тоном провозгласила дама.

Я облегченно вздохнула, хорошо хоть очки есть. Какой-то парень вступился за меня, обращаясь к даме:

– Можно встречный вопрос?

– Пожалуйста, – с удовлетворением в голосе разрешила дама.

– А где ваша прическа?

Дама, так же, как я минуту назад, быстро схватилась за голову. Обнаружив свой парик на месте, она возмутилась:

– Что за шутки, молодой человек?

– Но у вас же не прическа, у вас один парик, – засмеялся парень.

Дама поджала губы и наконец-то замолчала.

Моя очередь подошла. Мастер повертел очки и заявил, что стекло, которое выпадает, сточилось, и вставить его прочно уже не удастся. Он все же подкрутил пару винтиков, взял с меня за мелкий ремонт и отправил подбирать линзы в отдел продаж. Я выстояла еще одну очередь, но подходящих линз не оказалось.

– Ну вот, – сказала я, – а еще говорят, что сейчас можно купить все, что угодно.

– Просто линзы такого большого диаметра сейчас не выпускают, потому что в моде маленькие очки, – парировала продавщица.

Когда выходила из магазина, неказистый мужичок у двери окликнул:

– Девушка, есть пластиковые линзы большого диаметра.

– А они качественные? – сразу спросила я, припоминая, что в последний раз купила с рук свои «хамелеоны», которые так ни разу и не поменяли цвет.

– Только что из Германии, друг привез, но мне не подходят, – прошептал дядька и вытащил из кармана стекла в прозрачном пакетике.

Линзы вроде бы и правда были большие и кажется, действительно, пластиковые. Я хотела рассмотреть их как следует, но увидела небольшую толпу народа возле магазина «Обувь» под яркой надписью «Распродажа». Быстренько отвалив мужику довольно приличную сумму, я схватила линзы и бросилась через дорогу к магазину.

Дальше происходило все, как в анекдоте. Пробраться к прилавку и посмотреть, что там выложили, невозможно, а с краю никто не знает, что дают. Снова пришлось постоять. Когда прилавок оказался в поле зрения, увидела, что хватают необыкновенной яркости кроссовки. В очереди говорили, что кожа натуральная, а цена смешная. Пока я соображала, кому купить – себе или мужу, подходящие размеры кончились. На всякий случай взяла пару сорокового размера. Может, снохе подойдут. Где еще купит так дешево?

Вырвалась из толпы, отягощенная коробкой с кроссовками, распаренная, но в общем-то довольная. Подумала, что день все-таки везучий, и решила похвастаться покупками перед мамой, а заодно дохнуть озончика в сквере по дороге к родительскому дому, где можно хоть чуть-чуть прохладиться в тени деревьев. Но и здесь стояла духота, скамейки пустовали, даже вездесущие старушки попрятались от жары в прохладные подворотни.

Я брела одиноко, стараясь держаться тени, и вдруг увидела огонек, быстро бегущий по газону к деревянной беседке. Горел, похрустывая, тополиный пух, густо устилающий газоны. Я сперва опешила – опасно ли это? Но через мгновение сработало внушенное с детства: огонь! Туши! И я, не понимая еще, как буду это делать, побежала тушить. На ходу накинула на шею ремешок сумки, чтоб не мешала, и, подбежав, начала колотить по горящей земле белоснежным пластиковым пакетом с эмблемой Газпрома на фасаде и с кроссовками внутри. Подбежали какие-то ребятишки и стали помогать. Стекло из очков безжалостно выпало. Мутно глядя одним глазом, я сбивала огонь уже надорванным пакетом и слепо натыкалась на торчащие ветки. Потом заметила, как ярко сверкнули кроссовки, падая в обугленную траву, и накрыла уже останками пакета последние островки огня.

Ура! Мы победили в схватке со стихией. Я благодарно пожала руки сияющим пионерам и, подобрав слегка обгоревшие кроссовки, гордо направилась к маме.

Родительский двор, так же, как всегда, сколько себя помню, встречал меня десятками глаз. На скамеечках у подъездов днем и, наверное, даже ночью сидели бабульки, к ним присоединялись мамы с колясками, а там подходил кто-нибудь по дороге с работы или из магазина. Проходя сквозь строй родительских соседей, я раскланиваюсь во все стороны и удивляюсь, что в компании праздных вижу свою маму, которая раньше считала пустое сиденье у подъезда ниже своего достоинства.