Роман Зимьянин - Абсолютный дрейф

По камбузу прокатился гул возмущения. В адрес Агатина полетели оскорбления и обвинения, мягко говоря, в некомпетентности. Кто-то из дальнего угла даже бросил под ноги Генриху пустую кружку. И неизвестно, что бы еще произошло дальше, если бы в этот напряженный момент в столовую не вернулся Федорчук. Он с хрустом прикрыл за собой промерзшую насквозь дверь, строго обвел взглядом бастовавших подчиненных и подал Агатину знак рукой, в которой держал сложенный вдвое лист бумаги.

Гарри, к которому мановением руки Федорчука вернулась роль трибуна, продолжил:

–Та вот, значит… Как я уже сказал, помимо гибели нашего коллеги мы имеем дело еще и с мародерством. У меня есть все основания полагать, что с руки погибшего Петерсона кто-то из членов экспедиции снял перстень с «зеленой нетленницей». Более того, я не исключаю, что кольцо могло стать причиной … умышленного убийства Пэра Петерсона…

– Да вы что, ребята?! Это же всю нашу команду под корень… Дело всей нашей жизни…, – все последствия озвученных обвинений первым осознал Николай Филиппов. – Кузьмич!? Что он несет? Хоть ты уйми этого «Пинкертона» … – ученый крепко прижал ладонь к левой грудине и медленно откинулся на спинку стула.

– Галина, дай Николаю Ивановичу таблетку нитроглицерина. Сейчас нам всем еще веселей станет, – на центр камбуза прошел Федорчук. – Дала? Ну, так слушайте, что мне сейчас Москва радировала: «в срочном порядке…» так, не это… Ага: «… провести осмотр личных вещей Пера Петерсона. В походной сумке должны находиться инкрустированный драгоценными камнями кинжал, представляющий историческую ценность. На шейной цепочке – ключ от спецконтейнера. Раритетное оружие и ключ изъять. Хранить в сейфе до прибытия датского консула и следователя. Контейнер взять под охрану, организовав рядом с ним постоянный пост охраны».

– Что вы хотите этим сказать, Александр Кузьмич? – растерянно поинтересовался Филиппов.

– Я хочу напомнить, что у трактора Петерсон лежал, как вы все помните, без своего рюкзака. В палатке ранца тоже никто не находил. Правда, Галина Васильевна?

– Да… никаких сумок и рюкзаков я в его «хатке» не видела… – растеряно побожилась повариха, прибиравшая палатку датчанина к ожидающемуся прилету столичных следователей.

– На теле ключа тоже не было. Я правильно говорю, Деев?

– Совершенно верно: ни кольца, ни ключа, – подтвердил врач.

– Ну, вот, товарищи… Я вас еще раз категорически поздравляю с новым, так сказать, «счастьем»: кроме гибели иностранного гражданина, и кражи его личных вещей, мы имеем вдобавок похищение ценного исторического артефакта и ключа от загадочного спецкойненера. Что в нем, я лично не знаю. Но храниться, судя по тону телеграммы, в нем что-то очень ценное, – огорошил всех Федорчук.

– Все. Это – конец… – Филиппов обреченно опустил голову на стол и с силой обхватил ее крепкими руками.

– И еще чуть-чуть красок в палитру нашей арктической трагедии. Как оказалось, наш Пэр Петерсон рыцарь какого-то древнего ордена и чуть ли не родственник самой датской королевы. Понимаете, какой оборот получает наш «несчастный случай»? Улавливаете градус настроения? – вопросительно подытожил свой спич Федорчук.

– Катастрофа… – Филиппов, бледный как парафиновая свеча, медленно выпрямился и отрешенно обвел взглядом полярников. – Хана всему…

– Стоп! Стоп! – взял вновь слово Агатин. – Без паники! Еще не все потеряно…

На сыщика посмотрели, как на полоумного.

– Я призываю виновника или виновников этих краж сдать все незаконно присвоенные вещи и спасти честь экспедиции. Даю слово, это «происшествие» останется между нами. Никаких объяснительных, протоколов и тому подобного…

– Клянусь, просто спишу на «берег» и все, – обнадеженно обратился к собравшимся Николай Филиппов.

– Обещаю: я тоже никаких репрессивных действий предпринимать не буду, – дал свои гарантии Федорчук.

Ответом на призывы к совести стала очередная безмолвная пауза.

А потом встал Герман Канев и сказал:

– Кольцо и ножик у меня …

– Ах, ты сука! – выругался радист…

– …Не сдержался я, братцы, простите… Деду хотел памятник справить…, – тракторист умоляюще обвел взглядом столовую и разрыдался.

После признания Германа в столовой едва не случилась драка. Радист бросился к трактористу, чтобы набить морду. Женская половина, ведомая поварихой Галиной, туту же вступились за мародера-неудачника и пыталась оправдать его «минутную» слабость бедным сиротливым детством, прошедшим под опекой единственного пожилого родственника.

Агатин, Филиппов и Федорчук вмешиваться не стали. Они отошли к дверям камбуза, обменялись короткими фразами, и пришли к выводу, что еще какое-то время жители Ледовой базы должны оставаться в столовой, а их «боевая тройка» отправится на осмотр палаток и поиск похищенных вещей.

Генрих предложил взять с собой еще и Канева. Во-первых, логично начинать обыск с палатки трактористов. И уж лучше сразу получить от горе-воришки кольцо и кинжал, чем самим рыться в его пожитках. А во-вторых, бульдозериста в любом случае надо изолировать от разгоряченной толпы.

Старшей на камбузе оставили завпищеблоком Галину Семутенко, а для пущей гарантии еще и закрыли двери с внешней стороны на штатный навесной замок.

… В палатке трактористов царил беспорядок. Авральные подъемы по непогоде, ежедневное обслуживание дизельной техникой, да и сами привычки редко живших нормальным бытом мужчин, обусловили полный кавардак в их жилище.

Украденные перстень и кинжал Герман хранил в старом ящике ЗИПа. Обернутые в промасленную ветошь, они лежали под тяжелыми ключами, отвертками, гайками и болтами.

– Гера, – обратился к трактористу Федорчук. – Ты сделал первый шаг к тому, чтобы спасти свою задницу от тюряги и честь нашей команды от вечного позора. Но для полного счастья нам не хватает еще и ключа от контейнера. Где он?

– Клянусь, Александр Кузьмич, это – все, что я взял… Алекс побежал вас звать на помощь, а я смотрю, поблескивает что-то из рюкзака. Открыл – там кинжал этот треклятый. Ну, я и не сдержался… А потом еще и кольцо это. Глянул на него – блестит, переливается и манит, манит…

– Где ранец Петерсона? – поинтересовался Агатин.

– Я его в кабине бульдозера под сидением спрятал.

– Зачем?

– Ну, чтобы, в случае чего, все подумали, что он свои манатки по дороге потерял…

– Ага, и вдобавок сам снял с руки любимое кольцо и вышвырнул в сугроб… Дурак, ты Гера, – снисходительно обругал своего подчиненного Федорчук. – Истинный Бог – дурак…

– Ладно уж, пошли к трактору – покажешь где все лежит, – поторопил всех приободрившийся Агатин.