Эрнетта Беткер - Гений без лица

Теодор с малых лет приноровился к своей необычной жизни. В ней было много хорошего и того, что он не любил. Первостепенное, что юноше нравилось в своем неестественном существовании, – это возможность в два раза больше времени уделять урокам фортепиано.

Но именно в этом и заключалась обратная сторона медали: время для него всегда шло слишком медленно. Каждый день, каждая дата проходила через него два раза. Сначала в более современном мире, а потом в мире младше на шестьдесят два года.

В детстве он пытался рассказать о своей проблеме взрослым. Попытки объяснить свое мироощущение оказались безуспешными. Становясь старше, Тео понял: стоит сохранить свою двойную жизнь в тайне и смириться с происходящим. Он пытался извлечь выгоду из ситуации, в которой находился, и постоянно подшучивал над собой о том, что если он испортит одну свою жизнь, у него всегда в кармане лежит запасная.

Юноша умело пользовался технологиями 2106-го года и разработками 2044-го. Он никогда не путал события и людей, поскольку в обоих мирах ему встречались совершенно разные личности. Тео старался быть счастливым и там, и здесь, не отвергая попыток понять свою природу.

Самый частый эксперимент, который пытался провести Теодор – это не спать ночью, чтобы прожить два дня подряд в одном и том же мире. Но все было тщетно: как только пробивало два часа ночи в одной вселенной, Тео слышал будильник в другой и просыпался. «Нельзя попасть в шестое ноября 2044-го года, не прожив сначала шестое ноября в 2106-ом» – твердил он сам себе по окончанию очередного эксперимента.

Самым сложным в его жизни было не проболтаться о событиях, которые еще не произошли. В 2044-ом году никто и не помышлял о путешествиях во времени, но юноша знал, что буквально через пять лет великий ученый Марк Беркъерс начнет работу над машиной, которая повернет историю человечества в новое русло.

Тео привык, что в ранней версии своей жизни ему приходится общаться с людьми, которые для 2106-го года уже давно мертвы. В консерватории он как-то выступал с докладом о великом композиторе двадцать первого столетия – Леоне Лотаре. И это выступление далось ему весьма успешно. Преподаватели хвалили юношу за глубокие познания повседневности великого музыканта. Тео в ответ только улыбался, не рассказывать же, что в альтернативной жизни в 2044-ом году Леон Лотар до сих пор является его одноклассником.

Новый год для юноши всегда наступал два раза. Сначала он праздновал Рождество в семейном кругу в начале двадцать второго столетия, а затем возвращался ровно на шестьдесят два года назад и отмечал праздник со своими друзьями в середине двадцать первого века.

Тео любил двойные праздники. Он томительно дожидался Пасхи, Ханухи, и особенно усердно ждал Хэллоуин. Его пугал и отталкивал только один единственный праздник. Потому что день рождения всегда заставлял задавать себе один и тот же вопрос.

– Сегодня, Одо, – он отвернулся от зеркала и поспешил на кухню, – я отмечаю свой шестнадцатый день рождения. Но ведь шестнадцать мне исполнилось не только здесь, но и там.

Юный мистер Остерман застегнул пуговицы на белоснежной наглаженной рубашке и завязал коричневый шерстяной галстук:

– Значит, чисто теоретически, мне вовсе не шестнадцать. А уже тридцать два. – Он сел за стол. – Омлет и салат из капусты.

– Время приготовления завтрака составит четыре минуты. – Наконец-то отозвался Одо. – Ожидайте.

Вдоль кухонной столешницы заездили две металлические руки, разбивая куриные яйца и нарезая овощи. Рельсы на потолке поскрипывали, трансформируя и переставляя пути.

Юноша наблюдал за перемещением роботов и с интересом рассматривал черный окрашенный пигментами металл.

– Завтрак подан. – Объявила система. – Приятного аппетита.

Юный мистер Остерман подвинул тарелку ближе. Он приподнял руки ладонями вверх и подождал, пока Одо прыснет на них дозу дезинфицирующего средства. Тео энергично растер субстанцию между ладонями.

– Я хочу наконец-то понять, что со мной происходит. – Он откусил первый кусочек. – Может, стоит еще раз попробовать не спать ночью? Или же, наоборот, постараться уснуть днём? Хотя, какой в этом смысл? Раньше никогда не получалось.

– Разговаривать во время приема пищи не рекомендуется. – Предупредил Одо.

– Спасибо тебе, друг, – посмеялся юноша, – ты всегда умел меня поддержать.

Теодор накинул куртку и вышел из дома. Сегодня в консерватории его ожидал важный экзамен. Но юноша совершенно не волновался: ведь вчера (а точнее ровно шестьдесят два года назад) он потратил одиннадцать часов на отработку мелодии.

Снег слепил глаза, а встречный ветер стаскивал всегда расстегнутую куртку. В такую погоду невозможно перемещаться пешком. Тео нажал кнопку лифта, который поднял его вверх над землей на третью сотню метров: это была платформа воздушного метро. К началу двадцать второго века все транспортные перемещения организовали где-то наверху, оставив землю для жилых домов и пешеходов. Теперь, чтобы куда-то добраться, необходимо было сначала подняться на платформу, зависшую в воздухе металлическим облаком. Тео был человеком музыки, а потому понимание чудес техники никак не укладывались в его «гуманитарной» голове. Он с восторгом наблюдал столицу из окон воздушных поездов и каждый раз, как в первый, удивлялся невидимой силе, что удерживает их в невесомости.

В 2044-ом году таких чудес еще не было. Тео смотрел в окно и вспоминал свою вторую жизнь: детский дом обещал устроить праздник в честь его дня рождения. «Некоторым и одну жизнь не суждено прожить полноценно. А у меня такая уникальная возможность справить день рождения два раза. Как же все-таки хорошо, когда есть с чем сравнивать».

С высоты воздушного метрополитена заснеженный город казался особенно белым: верхушки однотонных домов, покрытые еще более белым снегом, словно говорили о том, что столица едина в своей структуре не только с ее жителями, но даже с самой природой. Вдалеке наконец-то открылся мраморный дворец: это была консерватория, в которой Тео получал высшее музыкальное образование. И если в своей параллельной жизни таких успехов он сумеет достичь только через два года, то здесь он может наслаждаться подобной возможностью уже сейчас.

Теодор, хоть и был вундом и жил отдельно от родителей, нарочно отказался от получения досрочного совершеннолетия. Он понимал, что если почувствует себя взрослым здесь, уже не сможет оставаться ребенком в другом мире. Поэтому на вопросы матери об этой ситуации всегда отшучивался: «Я хочу оставаться твоим маленьким сыночком как можно дольше».

Консерватория открыла свои двери перед студентом и тут же преобразилась в его глазах: золотые колонны, расписные стены и классические красные полотна на окнах контрастировали с внешним обликом здания. Несмотря на указ о внешнем белоснежном убранстве построек, внутри помещения дизайнеры и архитекторы могли дать волю своим фантазиям. А поскольку консерваторию построили десять лет назад, как раз в тот год, когда разрешили внутреннюю цветовую гамму, создатели отыгрались на высшей школе сполна, за все предшествующие годы бесконечного белого цвета.