Галина Вильченко - Бабушкина икона. Алька и её друзья

– Дарья Сергеевна, а давай я с ней побеседую?

– Ты не обижайся, Марфа, но она не воспринимает тебя серьёзно, я имею виду, как представителя власти. И использует только как источники информации, Иволгина она побаивается и если чувствует за собой вину, старается избегать.

– А вас?

– Со мной она вообще старается не общаться. Марфа, я ведь почему к тебе обратилась? Она к тебе относится как-то по-особенному, не боится при тебе заплакать, пошутить, пытается выведать у тебя сведения и мне кажется, она тебя приравнивает к своим подругам. Нет, это совсем не значит, что она расскажет тебе все свои тайны, она же знает, где ты работаешь. Ладно, Марфа, иди выясняй, что там с Юлей. А я пойду почитаю кое-что, отвыкла я следствие вести. Мне больше нравится с внуками возиться, вот закончу это дело и окончательно уйду на пенсию. Заберу детей из сада и буду со всеми сама сидеть: с Лидой, Анютой, Тимохой, с Алиными детками.

– С Алькиными детками Алёна Борисовна возится.

– Алёнка работает, она с ними в выходные будет сидеть, а в будни я. Иди работай, Марфа!

Дарья Сергеевна с улыбкой вышла из кабинета. Марфа немного постояла и тоже пошла по делам.

Сергей сидел на скамейке под кустом сирени и с нетерпением ждал Алю, а её всё не было, и он волновался. Охранять её приказал Гришаков, но причины этой охраны не объяснил. Только на планерке усмехнулся:

– Бабы сами выбрали тебя в охранники, вот и отрабатывай их доверие.

А Сергей был не против, ему нравилось находиться рядом с Алей. Наконец, у калитки остановилась незнакомая машина и из неё вышли Аля и незнакомый молодой человек. Сергей поднялся и пошёл им навстречу. Он сразу заметил расстроенное лицо Али и, не обращая на парня внимания, спросил её:

– Что случилось?

– Серёжа, у них фотография мёртвой Юльки! – бросилась к нему девушка, уткнулась в грудь и зарыдала.

– Успокойся, Аля! Разберёмся, перестань плакать, – уговаривал Ермаков и в упор уставился на парня. – С кем имею честь? – спросил он у Ильи.

Аля отстранилась от Сергея и ехидно представила парня:

– А это Илья Степанович Бархатов, он нашёл убийцу Павловых.

– Да? – удивился Сергей. – И кто это?

– Я, – Аля потупила свои очи и тяжело и обречённо вздохнула.

– Что? – ещё больше удивился Сергей и при этом его глаза увеличились в два раза.

– Да, он так и сказал…

– Да не говорил я ничего! – возмутился Илья. – Я только оговорился, что буду вести её дело, и больше она мне рта раскрыть не дала! Трещала, не умолкая ни на минуту, пока Вальцева не пришла.

Аля почувствовала, как Ермаков облегчённо вздохнул, и удовлетворенно усмехнулась. Потом подняла глаза и хитро посмотрела на мужчин.

– Юлька была моей подругой, хоть и была не честных правил, и мой долг узнать, что с ней случилось. Сразу хочу знать, вы мне помогать собираетесь, или мешать?

– Что?! – негодующе в один голос воскликнули парни и кровожадно уставились на девушку.

– Ты смотри, вы уже нашли общий язык, значит, подружитесь, – засмеялась Аля. – Не пугайтесь, я пошутила. Илья, вы свободны, идите и докладывайте своему начальству, что доставили меня домой живой и здоровой.

– Аль, ты иди, поставь чайник, – попросил Сергей.

– Ладно, секретничайте, я разогрею обед, – Алька ушла в дом.

Ермаков уставился на Бархатова.

– Что случилось с Шустовой? – спросил Сергей.

– Кто такая Шустова?

– Юлька.

– Дарья эту попугать хотела, вот и показала несколько фотографий убитых, на одной из них она и опознала эту самую Юлю. Кстати, погибшая девушка числится как Фаина Львовна Мещерякова.

– Ты хочешь сказать, что Марфа Юльку не узнала? Да быть такого не может!

– Я пока ничего не знаю, меня отправили барышню домой доставить. Слушай, а кто такая, эта Юля?

– Невестка убитых Павловых, жена их сына, – пояснил Сергей.

– Может, это и не она, на фото только ухо видно.

– Разберёмся! Ты обедать останешься? Алька иногда неплохо готовит, особенно когда ей надо подлизаться, и она чувствует за сбой какую-нибудь вину, сейчас как раз такой случай. Девицы что-то задумали, вот и кормят меня, а я пользуюсь случаем.

– Нет, спасибо. Мне надо ехать, у меня дел по горло, перекушу по дороге.

Парни пожали друг другу руки, и Илья уехал. Сергей закрыл за ним калитку, вошёл в дом и направился прямо на кухню. Алька уже накрыла на стол и ждала парня, сидя за столом и подперев рукой голову.

– О чём задумалась? – спросил он.

– Не нравится мне всё это, Серёжа. Слушай, а когда приедет Кирилл? Мне надо с ним поговорить.

– Не знаю, это ты у своего генерала спроси. Я думал, ты с ним не общаешься.

– Не общалась, но мне надо у него кое-что узнать. Сергей, что ты меня рассматриваешь? Ты ешь, остынет ведь!

– А ты?

– Я ем. Так, пока всё не съедим, не произнесём ни слова. Как там говориться: когда я ем, я глух и нем.

Минуты две было тихо, и они были заняты супом. Потом Аля улыбнулась:

– А ещё говорится: когда я кушаю, я говорю и слушаю. Мне не надо идти на работу, потому что я упала в обморок, и доктор дал мне больничный. Марфа позвонила в сад и сказала, что я заболела. Ты у меня долго пробудешь?

– Как тебе сказать? Пока майор не отзовёт.

– Не поняла?

– Мне приказано быть рядом с тобой и не выпускать тебя из виду.

– Что? Я так и знала, что ты будешь мне мешать! Скажи, вы что, уже искоренили всю преступность и вам больше нечем заняться, как развлекаться с девушками? – недовольно пробурчала Аля.

– Знаешь что, красавица, сидела бы ты тихонько и не создавала бы проблем ни себе, ни людям! – серьёзно, даже зло, сказал Сергей. – Ты поела?

– Да! – сердито ответила ему Аля и уставилась в окно.

– А я нет, сейчас доем и покажу тебе кое-что. Потерпи.

Алька встала из-за стола и принялась мыть посуду. Ермаков доел и подождал, пока она закончит.

– Всё, ты освободилась? – спросил он.

Аля утвердительно кивнула головой.

– Тогда пошли. Пока тебя не было, я осмотрел дом, у тебя очень хороший подвал, правда, там холодновато, но это даже хорошо. Остудишь свой пыл, если что.

Он завёл её в подвал, подвел к трубе и вытянул из кармана наручники.

– Знаешь, что это такое? – спросил он тихим голосом, тряся наручниками перед её носом. – Так вот, если ты вздумаешь водить меня за нос и попытаешься удрать, я этими браслетиками прикую тебя к трубе, и будешь сидеть в подвале, пока не поумнеешь! Понятно?

Алька молчала.

– Аля, тебе понятно? – ещё раз спросил Ермаков.

– Да понятно, понятно! Господи, Серёжа, ещё ты на мою голову! Я пока ничего не сделала, а вы уже готовы меня замуровать! – Алька отчетливо чувствовала, что как раз пришло время разжалобить жестокого старлея и пустить горькую слезу, но, как назло, слёзы не появлялись. – Слушай, но пока я ещё не сделала ничего преступного, за что ты собираешься лишить меня, положенной мне по основному закону, свободы, пойдем на солнце, а? И раз уж у нас теперь много свободного времени, давай займемся немецким языком. К сожалению, экзамены мне сдавать рано или поздно придётся.