Даниэль Клугер - Смерть в Кесарии

— Вы что, левый? — подозрительно осведомился Нахшон Михаэли.

Это развеселило Натаниэля.

— Вам настолько важна политическая ориентация детектива? — поинтересовался он. — Скажите, какая вас устроит больше, я подумаю.

— Больше меня устроит, если вы перестанете изощряться в остроумии. Я прекрасно понимаю, что ваши нервы истрепало ожидание в машине. И вовсе не хотел вас обидеть, — вице-президент «Байт ле-Ам» немного занервничал. — Я имел в виду, что не следует заранее афишировать нашу причастность к расследованию.

— По-моему, я сейчас не веду никакого расследования, касающегося вашей компании, — официальным тоном сообщил Розовски и с сожалением заглянул в пустую чашку.

— Но, возможно, будете вести, — сказал Михаэли. — Я говорю о расследовании обстоятельств гибели банкира Розенфельда.

— Это я уже понял. Я только по голосу кажусь тугодумом, — сказал Розовски. — А вообще у меня «ай-кью» нормальный. Среднестатистический. Не уверен, что буду заниматься расследованием этого самоубийства. У меня сейчас хватает дел.

— Речь может идти о весьма приличном гонораре, — многозначительность тона вице-президента «Байт ле-Ам» заставила Натаниэля задуматься. Пожалуй, впервые речь пошла о вещах, действительно его интересующих. И, если уж откровенно, клиент такого уровня попадается нечасто. Почему, интересно, самые выгодные клиенты, как правило, самые неприятные? Хотя нет, не всегда. К примеру, вчерашний сумасшедший клиент был не только неприятным, но и бедным, почти нищим.

Розовски вздохнул. Подошло время первой утренней сигареты. И, опять-таки, Розовски особенно ценил первую затяжку, неторопливую и глубокую. Какой только гадости не приходилось ему курить в течение дня! Но для первой затяжки он всегда приберегал английские «Соверен». Он распечатал красную пачку с золотистым кружком.

— Вы меня слушаете? — спросил Нахшон Михаэли.

— Слушаю. Вы что-то сказали о гонораре?

— Да-да, — нетерпеливо повторил вице-президент страховой компании. — Именно о гонораре. Весьма приличном.

— Каком именно?

— Пятьдесят тысяч шекелей.

Натаниэль поперхнулся дымом. Ему показалось, что он ослышался. Но переспрашивать не следовало. Оставалось надеяться, что слух его, все-таки, не обманул. За таким гонораром, конечно, стоило бы и поехать, но…

— Вы уверены, что вам нужен именно я? — спросил он осторожно. — Насколько я понимаю, делом Розенфельда уже занимается полиция. А круг моих клиентов и дел — новые репатрианты из России.

— Я все это знаю, — сказал вице-президент компании. — Потому и обратился в ваше агентство. Вы приедете, или нам искать кого-то другого? — видимо, ему порядком надоел нагловатый, как казалось, детектив, и Розовски понял, что может переиграть и потерять совершенно фантастического клиента. Это не слежка за пожилой супругой свихнувшегося пенсионера.

— Приеду, — сказал он.

— Через полчаса, — теперь уже диктовал условия Нахшон Михаэли, и Натаниэлю даже послышались нотки злорадства в его голосе. Но он сдержался — так же, как за несколько минут до того приходилось сдерживаться его собеседнику — и покорно сказал:

— Хорошо, через полчаса.

Выйдя из кабинета, Натаниэль наорал на Офру за то, что она, «вместо того, чтобы заниматься делом, устроила из приемной какое-то кафе-экспресс и поит кофе, купленным за личные деньги шефа, всяких бездельников». Последнее относилось к одному из помощников Розовски, Алексу Маркину, в недавнем прошлом — репатрианту из России. Кстати, именно его машина, одолженная Натаниэлем, вызвала сегодня раздражение последнего. На свою голову, Маркин получил у Офры чашку кофе в тот момент, когда в приемной появился шеф. По поводу отсутствия стажера, Габи Гольдберга, Розовски отпустил фразу на грани допустимого в приличном обществе. После робкого замечания Офры о том, что Натаниэль сам отправил Габи в Кирьят-Малахи за какой-то информацией, Розовски так свирепо глянул на секретаря, что у той раз и навсегда пропала охота заступаться за кого бы-то ни было. Словом, сценку «свирепый хозяин» он разыграл как по нотам. Слегка испорченное настроение было восстановлено. Он перевел дух, улыбнулся и сообщил:

— Ребята, я отправляюсь в компанию «Байт ле-Ам».

— Машиной? — полюбопытствовал Алекс.

— Нет, хватит с меня. Автобусом. А вы, пока что, сделайте для меня кое-что. Кстати, Офра, — вспомнил Розовски, — ты купила газеты?

Офра молча протянула ему пачку. Она все еще переживала грубую выходку своего начальника. Натаниэль быстро пролистал первые, с досадой отбросил их:

— Так я и думал. Ничего вразумительного. То же, что и по радио…

— О чем ты?

— Неважно… Алекс, собери, пожалуйста, информацию о компании «Интер». Чем занимается, кто в руководстве. Финансовое положение. Связи. Все, что успеешь до вечера. Вечером приедешь ко мне домой и доложишь.

Маркин пожал плечами.

— Собрать информацию за полдня? Боюсь, что ничего серьезного не успею.

— Я же говорю — что успеешь. Что не успеешь — соберешь завтра. Тем более, машина опять в твоем распоряжении… А ты, девочка, проверь-ка, не проходил ли, хоть как-то, по нашим делам некто Ари Розенфельд. Все, дети мои, я вас покидаю. Пожелайте мне успехов.

— Тебе звонил профессор Давид Гофман, — крикнула вдогонку Офра.

— Давид? — Натаниэль на мгновение остановился. — Вот, кстати, нужно будет у него спросить о работе для Габи. Вы знаете, что Габи от нас уходит?

— Знаем, — ответил Маркин. — Может, и правильно.

— Может, может… Офра, если Давид еще раз позвонит, скажи, что он мне нужен, и что я сам позвоню ему вечером, из дома.

— Может быть, перекусишь? — заботливо спросила Офра. — Сам же сказал, что еще не завтракал.

Розовски решительно помотал головой.

— Уже не успею, — ответил он. — Не страшно. Надеюсь, там меня ждет царское угощение. Так не забудь: Ари Розенфельд.

Надежды не оправдались. В кабинете вице-президента «Байт ле-Ам» ему сначала пришлось довольно долго сидеть в полном одиночестве, рассматривая стандартно выполненные рекламные плакаты компании и пытаясь на глаз определить стоимость массивной мебели и темных стенных панелей, делавших просторный кабинет достаточно уютным. Кофе ему так и не предложили. Через двадцать пять минут одиночества в кабинете появилось сразу трое совершенно непохожих друг на друга людей. Вице-президент Нахшон Михаэли оказался человеком маленького росточка, худощавым, с коротко подстриженными седыми волосами и в очках, закрывавших пол-лица. Несмотря на летнюю жару, он был одет в строгий темно-серый костюм. Правда, не хватало галстука, и ворот белой сорочки был распахнут. Но это, судя по всему, оказалось единственной вольностью, которую вице-президент себе позволил. Если степень строгости одежды определяла ступень, на которой собравшиеся находились в компании, то остальные двое явно не входили в ее руководство. Яркая красавица неопределенного возраста носила платье из чрезвычайно малого количества ткани, что же до последнего члена троицы — громилы лет тридцати — то его джинсам и легкомысленной футболке не помешала бы приличная стирка. Красавица оказалась референтом вице-президента, а громила — главой внутренней детективной службы. Вице-президент достаточно долго и с нескрываемым подозрением разглядывал детектива. Розовски постарался улыбнуться как можно ослепительнее. Но про себя вынужден был признать, что недоверчивость потенциальных и перспективных клиентов имела под собой основания. Натаниэль Розовски внешне не очень походил на полицейского, каковым он был еще несколько лет назад, или на частного детектива, каковым он являлся сейчас. Так, во всяком случае, полагали его друзья и бывшие сослуживцы. Это-то еще не самое страшное. К сожалению, он очень и очень напоминал актера, исполнявшего роль детектива в телесериале, к тому же, не очень хорошего актера, пытающегося подражать звездам.