Лари Рубин - Лабиринт зла

– Ничего не понимаю. А как вам удалось поселиться в этой гостинице? Мадам Клеман не знает кто вы?

– Напротив, она прекрасно знает меня и любезно предложила остаться.

– Да? Послушайте, молодой человек, может быть, вы меня просто разыгрываете?

– Конечно, разыгрываю. В противном случае, меня уже давно поймали бы ваши дружки полицейские.

– И вам не совестно?

– За что именно?

– Вы разыграли меня.

Деко рассмеялся.

– Но, все-таки, почему вы на свободе?

– Всё очень просто. Найден истинный убийца и меня выпустили на свободу, дышать прекрасным осенним воздухом.

– Вас освободили? – удивленно просил комиссар. – А я не знал этого.

– Это потому, что о моём освобождении практически не было сообщений в газетах.

– Вы провели полгода в тюрьме, до этого пережили ужасный судебный процесс, безжалостные статьи во всех газетах, позор, наконец, как это всё могло с вами случиться? – потрясенно спросил Ришар.

– Сам не знаю. Просто я оказался в ненужном месте и в ненужный для себя час. Я слишком близко подошёл к этой истории, вот я в эту историю и попал.

– В любом случае, сейчас я испытываю гордость за своих коллег. Пусть через полгода, но вы оправданы, вы на свободе.

– Оправдан, – горько произнёс Деко и усмехнулся, – О том, что я злодей – газеты писали несколько месяцев. А о том, что я невиновен – газеты скромно умолчали, может быть и была какая-нибудь статейка, но я её не увидел. По-видимому, вашему правосудию было стыдно признать свою ошибку. Ещё бы! Кому какое дело до жизни человека, которого обвинили в преступлении несправедливо.

– Но, месье Деко…

– Меня не хотели селить ни в одной гостинице. Ни в одной! И им было совершенно всё равно, что я оправдан. И только мадам Клеман сжалилась надо мной. На прежнюю работу мне уже не вернуться. Семьи у меня нет. Дома своего тоже нет. Друзья разбежались в разные стороны сразу же, как только увидели меня на страницах газет. Я всё потерял. Вот так. Мой вам совет, не подходите близко к плохим историям – вы рискуете стать частью роковых событий.

– Да-да, всё это так и это очень несправедливо, но должен быть выход. Вы ещё очень молоды…

– И могу начать жизнь сначала, – продолжил за комиссара Деко.

– Может быть, я могу вам помочь? Вы можете остаться жить у меня, в моём доме, – предложил ему Ришар.

– А сами вы, что здесь делаете, если у вас есть свой дом?

– Да, дом у меня есть, но он пуст. Я одинок, но привык к общению, к людям, вот и решил пожить немного здесь, пообщаться с людьми. Но это ничего не значит. Я серьёзно предлагаю вам свою помощь.

– Спасибо, месье Ришар, может быть, я позже и воспользуюсь вашим предложением, но пока останусь здесь.

– Это очень хорошая гостиница. И я знаю теперешнюю хозяйку, мадам Клеман, это очень хорошая женщина.

– И гостиница хорошая и хозяйка хорошая… только меня не покидает чувство приближающейся трагедии. И всё это произойдет здесь, в этой хорошей гостинице, – задумчиво произнёс Деко.

– Э, мой дорогой, да у вас нервы совершенно расстроены. Вот что, – решительно заявил Ришар, – никаких мрачных мыслей. Давайте будем гулять, играть в карты. Вы играете в карты?

– Играю, но предпочитаю шахматы.

– Наверное, вы не любите людей?

– Да, в последнее время, я люблю их гораздо меньше, чем прежде. Я что-то устал слушать вопросы: «Кто вы, Деко? Убийца или жертва?»

– Ты знаешь, Пьер, чем дольше я здесь нахожусь, тем сильнее я сомневаюсь в том, что мы правильно поступили, – грустно произнесла Луиза Морель, глядя в окно своего номера в гостинице.

– О чём ты говоришь, дорогая?

– Об этой гостинице.

– Но ты ведь сама этого хотела. Вспомни, сколько раз ты мне говорила о том, что хочешь вернуться сюда.

– Ну, как ты не понимаешь, я хочу вернуться в нашу молодость, но это совершенно невозможно. Может быть, нам уехать отсюда?

– Конечно, если хочешь, мы тотчас же отсюда уедем. Но ты посмотри вокруг. Как здесь красиво, какой воздух… И эта гостиница, в которой мы пережили с тобой столько радостных и волнующих моментов.

– Ах, Пьер, тогда мы были молоды, влюблены… смеялись по любому поводу, и ничего вокруг, кроме друг друга, не замечали. А теперь мы уже взрослые люди, которые иначе смотрят на жизнь. Теперь я могу объективно воспринимать некоторые вещи и делать совершенно иные выводы.

– Ну, хорошо. Давай разберемся. Тебе не нравится наш номер?

– Нравится.

– Тебе не нравится кухня?

– Нормально.

– Тогда, может быть, тебе не нравится хозяйка этой гостиницы?

– Почему, она мила.

– Тогда что тебе не нравится? Может быть те люди, которые живут рядом с нами?

– Да какое мне дело до того, кто живёт рядом с нами. Хотя, конечно, этот Огюст Деко…

– Луиза, ты, ведь, умнейшая женщина. Всем уже известно о том, что этот человек был осужден несправедливо и его выпустили из тюрьмы. Неужели тебе не жаль его?

– Конечно, жаль. Бедняга, живет в гостинице. У него, что, нет своего дома?

– А может быть и нет дома. И работу он, наверняка, потерял.

– Не дай Бог попасть в такую ситуацию.

– Вот именно. Если ты надумаешь поиграть здесь в свой любимый бридж, пригласи Деко. Я думаю, что это ему будет очень приятно.

– Ты так думаешь?

– Конечно. Играть в обществе такой красивой и умной женщины, – муж поцеловал жене руку, – это счастье.

– А ты не будешь меня ревновать?

– К картам? Конечно, буду.

– И всё-таки, Пьер, мне как-то тревожно… Не могу объяснить, что меня волнует. А может быть это предчувствие?

– Не думаю. Тебе, просто, нужно отдохнуть и всё пройдет.

– Мари Симон! – воскликнул Жан Лакур, увидя в холле актрису.

– Хотите попросить у меня автограф? – равнодушно спросила Симон.

– Нет.

– Нет?

– Что такое автограф. Известный человек тысячами раздаёт свои автографы, не зная и не запоминая кому. Что такое автограф? Я хочу гораздо большего.

– Ого. И что же вам нужно?

– Мне нужно ваше разрешение говорить вам при встрече: «Здравствуйте, мадам Симон».

– И только? Вы скромный молодой человек.

– Я не так уж и молод. Вы позволите мне иногда беседовать с вами?

– Ну, хорошо, беседуйте.

– Благодарю вас. Я постараюсь не быть назойливым и не докучать вам.

– Красиво говорите, где учились?

– Красиво говорить – это часть моей работы. Я здесь по делам служебным. Я историк, изучаю роспись на стенах здешних замков.

– И что, для того чтобы изучать старую живопись нужно хорошо говорить? Это что-то новое. Кстати, как вас зовут?

– О, непростительная рассеянность. Я был настолько поражён, увидя вас, настолько смущён, что совсем забыл назвать вам свое скромное имя. Я – Жан Лакур.