Игорь Сотников - Дровосек, или Человек, сумевший наломать дров. Книга вторая

Человек без имени тем временем видимо вошёл во вкус и, взяв с хлебницы ещё один кусочек хлеба, приготовился проделать с ним те же действия, что и с первым куском хлеба. Правда сейчас человек без имени не так одинок за своим столом и он уже не так голоден, как был до первого бутерброда, а это всё вместе даёт свой повод для мысленной деятельности, которая придаёт особую остроту приготовляемым бутербродам.

Ну а так как человек без имени собирался строить, а не разрушать, то и течение его мыслей обратилось к самому первому строителю мира, творцу всего и вся.

– На самом деле, – сняв с лежащего в тарелочке куска масла тонкий слой масла, заговорил человек без имени, – творец не создал человека, как все ошибочно думают, в доказательстве своего утверждения ссылаясь на домысливания друг друга и авторитетные ветхозаветные издания. А творец всего лишь выделил его сущность из уже существующего бытия, единой частью которого он тоже был, и придал ему форму согласно своему подобию и видению. – Человек без имени положил нож с маслом на кусок хлеба и принялся намазывать масло. После же того как первый слой масла был уложен, он посмотрел на господина С и, заговорив, в такт своих слов начал водить из стороны в сторону нож.

– А форма это образ… – тут человек без имени специально сделал паузу, чтобы зафиксировать внимание на сказанном и на том, что будет дальше. И уже после этого продолжил, – тут творец специально умолчал, что мышления. О чём он уже ранее намекал, говоря, что создал человека по своему образу… (уже догадались) да, мышления. Где образ есть форма (вот оно как всё взаимосвязано – одно из другого вытекает и обратно втекает) самовыражения человеческой сущности. А вот что из себя представляет эта сущность, то на этот вопрос вот так просто не дашь ответа, а можно только строить косвенные догадки. Хотя подсказки для этого очевидны – та форма, в которой выведена в мир… – человек без имени сделал задумчивую паузу, во время которой он окинул взглядом господина С, и только после этого продолжил говорить, – скажем так, жизненная единица. Создатель или вездесущий, играет с нами, как дети в песочнице с её содержимым, строя из своих форм различные фигурки. Ну а крепость этих фигурок, слепленных кто на скорую руку, а кто самым тщательным образом, зависит не только он приложенного к ним усердия, но и от самого использованного для их создания материала – в песочнице ведь кроме песка и глины, может попасться и другой минеральный элемент. Не зря же говорят, что человек вылеплен из глины. – Человек без имени подытожил свой рассказа тем, что завершил строительство своего бутерброда, насыпав ложкой на хлеб икры. После чего он бросил испытывающий на крепость бутерброд взгляд и, не желая вдаваться в детали, то есть не интересуясь у господина С о количестве икринок, откусил его и принялся методично разжёвывать откусанный кусок.

И на этот раз человек без имени всё это проделывает не молча, а продолжая вести беседу с господином С, а точнее, свой монолог.

– И теперь каждая из созданных форм жизни борется за собственную форму существования. Так звери готовы загрызть любого во имя выживаемости своего вида, а люди изо всех сил стараются выжить, ради продолжения своего рода. А ведь между формой бытия в виде человека и зверя, есть одна знаковая общность – каждый из них пропускает момент своего становления человеком или же зверем, а затем так и живёт с этим непониманием практически до конца своей жизни. Если, конечно, в его жизни не случится что-нибудь такое из ряда вон выходящее и ему не укажут на его звериную сущность.– Здесь, на этом моменте, господин С напрягся от этих прозвучавших слов, а человек без имени застекленев в своём взгляде и, смотря сквозь господина С в неизведанную даль, вновь сделал паузу, чтобы остыть от внутреннего перегрева и запить возникшую сухость во рту минеральной водой из бокала.

Ну а как только человек без имени нормализовал внутреннее состояние и бокал был отставлен обратно, то он продолжает свои размышления вслух. – А ведь существование бытия в таком своём бесконечном разнообразии форм, косвенно указывает на свою вечность, где лишь только сами формы бытия имеют свою временность существования.

– Ну а то, что нам так бесконечно, – а как иначе, – хочется сохранить своё Я, эту свою временную форму своего бытия на данном временном отрезке бесконечности (целесообразность его существования я не буду сейчас рассматривать), то этому есть простое объяснение – в этом заложен основной принцип самосохранения человека, который таким образом выполняет функцию защиты этой формы своего бытия. Ведь перестань человек себя любить и ценить, то он вскоре погибнет, а так любовь к себе сохраняет и поддерживает в нём жизнь. И, наверное, то, что со временем человеческая оболочка саморазрушается, есть свой смысл – человек постепенно отходит от любви к себе и к дальнейшему самосохранению в этой своей форме для того чтобы более спокойно принять неизбежное, со своим переходом в иные формы бытия. – Человек без имени мельком бросил свой взгляд на внимающего ему господина С и, заглотив последнее, что осталось от бутерброда, начал его прожёвывать. После чего быстро справился с ним и, положив свои руки перед собой на стол, с некоторой резкостью в голосе сказал:

– А кто решит проявить самоуправство, предав большее значение форме своего выражения, чем своей сущности, то тот непременно поплатится за своё пренебрежение законами бытия и выживаемости (а некоторых так и распирает в форменное безобразие – оттого, наверное, так плачевно выглядят те формы личности, кто всё поставил на внешнюю изнанку; а так только и бывает). – А вот эта последняя часть монолога-размышления человека без имени, навела господина С на единственную, как ему кажется, верную мысль – человек без имени таким образом намекает, что нет смысла себя беречь, если эта его оболочка временна и дана человеку лишь как инструмент для решения поставленных перед ним задач.

Между тем человек без имени заметил некоторую возникшую в господине С отстранённость от внимания к нему, что было им воспринято по своему не однозначно и он поспешил развеять у господина С возникшие вопросы, которые мешали ему беспрекословно принять то, что он ему сейчас рассказал – но это только человек без имени так думал.

– Но если форма прекращает своё существование, то у кого-то может возникнуть вопрос, то как быть с осознанием человеком самим себя и куда девается его разум? – человек без имени пристально посмотрел на господина С, как бы спрашивая его – а не ты ли тот самый неблагоразумный человек, который суёт свой длинный нос куда не следует. Ну а господин С, конечно, не такой неблагоразумный человек, и даже если бы он им был, то никогда бы не признался в этом, и поэтому он не сдвигаемо молчит.