Игорь Сотников - Дровосек, или Человек, сумевший наломать дров. Книга вторая

Но сейчас нам комфортнее думать, плоскостными категориями, а по-другому мы не можем, и единственно принимаемым в расчёт и верным доказательством всему служит утверждение – это ведь так очевидно». – Здесь настаёт пропитанная трагизмом пауза и вслед за ней свой взрыв. – Но мне это совершенно не очевидно! – Тут разгорячившийся Секунд не сдержался и, грозно закричав, пристукнул по столу так, что часть кофе созрела и выплеснулась из чашки. После чего наступает своя тревожная пауза, где всё внимание окружающих приковано к Секунду, чьё не сдержанное поведение в глазах посетителей сделало из него опасного типа, типа психа.

А такая зрительная новость для простых обывателей, которые пришли сюда не за острыми ощущениями, а наоборот, чтобы отдохнуть от всего такого нервного, чего полно дома и на улицах, побуждает их заволноваться за себя и за свои чашки с кофе, для которых вполне реально существует опасность быть разлитыми, захоти тот нервный тип, со всего маха приударить кулаком по их столу.

И как всё-таки хорошо, что кроме посетителей в этом кафе наличествуют официанты, которые всегда готовы противостоять такому натиску эмоций недовольного посетителя, чья привередливость настолько не воздержанна, что он и не может вести себя как-то иначе.

– Плевков прихлебатель. – Зорко посмотрев в сторону этого смутьяна и нарушителя общественного спокойствия Секунда, выразив общее мнение официантского сообщества себе в фартук, прямиком к нему направилась слишком стройная для того чтобы быть только официанткой, а значит карьерный рост не за горами, официантка Мила.

И первое, что ожидаемо всеми присутствующими людьми в кафе, окинув сверху стол, скажет стройная официантка, так это: «Что к вашему неудовольствию, козлина, ещё нужно?».

– Мой кофе остыл и в результате этого сбежал на скатерть. – Смиренно ответил ей Секунд, чьё предположение о том, что стройная официантка Мила будет с ним напрямую честной, не сбылось, и она вместо это предложенного Секундом за основу, предложения с причислением его к роду рогатых, выказала себя большой профессионалкой и сокрушённым голосом вызвавшись все свои недочёты исправить, не стала таким образом чихвостить Секунда.

– А вы большой козёл. – Как только Мила упорхнула, чтобы больше не задерживать столь важного господина и принести ему горячий напиток, усмехнувшись сказал Алекс.

– На счёт большого, то я бы с этим поспорил. – В свою очередь усмехнулся в ответ Секунд.

– Впрочем, не важно. Когда важно одно, то, что она принесёт вместе с кофе. – Загадочно сказал Алекс.

– Своё настроение. – Смешливо попытался отгадать Секунд.

– Вы догадливы. – Как-то лукаво улыбнулся в ответ Алекс. – И было бы крайне для вас удачно, если бы её настроение не было со знаком минус.

– Ты это о чём? – в недоумении спросил его Секунд.

– А вы попробуйте вначале кофе и тогда узнаете. Или не узнаете? Или же узнав, не признаетесь в том, что узнали? – Алекс к удивлению Секунда начал вопросами заговариваться. Да так, что его и не остановить.

– В общем, мне почему-то кажется, что вы как большой любитель секретов и тайн, не станете пробовать его, оставив загадку его содержимого на совести Милы. А вот и кофе. –Так и не дав Секунду вставить ни слова, Алекс договорился до прихода Милы, которая поставив чашку кофе перед серьёзным Секундом, с милой улыбкой спросила его. – Кроме кофе ещё что-нибудь желаете?

Секунд же со своей стороны вначале внимательно смотрит на чашку с кофе, затем переводит свой взгляд на Милу, после чего с придирчивым вниманием смотрит на неё и, видимо не обнаружив на её лице ничего такого к чему можно было прицепиться, наисерьезнейшим тоном даёт ей ответ. – Спасибо. Всё что мне было нужно, вы принесли.

И только Секунд сказал эту, как оказывается, для некоторых слишком дальновидных людей двусмысленность, как вначале один из дальновидных людей, Алекс, не сдержавшись, прыскает со смеху, да и при том, прямо в стоящую перед Секундом чашку, после чего наступает очередь второго дальновидного человека, Милы, которая предупредительно подставила кулачки своих рук для своего прыскающего смеха и теперь туда смеётся, ну и в самой оконцовке, ко всем присоединяется третий дальновидный человек, Секунд, который как всегда видит дальше всех дальновидных людей вместе взятых, и находит для себя убедительнейшую причину для того чтобы не пить кофе.

– Ну и как я теперь буду пить кофе, после того как ты туда наплевал. – В искреннем простодушии разведя в стороны руки, ловко обосновывает свой отказ посмеивающийся Секунд. Правда здесь рядом с ними находится Мила, которая не может устоять перед тем, чтобы не предложить свои услуги этим, как оказывается, вполне сносным людям. Но бывший нервным и невыносимым человеком тип строгом костюме, чья страсть к горячему кофейному напитку сыграла с ним сегодня ни одну штуку, выказывает предположение, что, пожалуй, на сегодня хватит играть в эту рулетку с кофе и … – Если чуть позже. – Говорит Секунд, отпуская Милу.

Ну а как только Мила перестала отвлекать на себя внимание, Секунд вновь стал серьёзным и спросил Алекса.– Ну так что ты думаешь насчёт всего мною сказанного?

И хотя вопрос Секунда таил в себе возможность для его двусмысленного понимания, Алекс не стал понимать его не так как нужно, а с той же серьёзностью ответил на него. – Как-то всё это нереально звучит.

– Что тебе кажется нереальным? – начав заводиться, с нотками нетерпения спросил Секунд.

– Вы, я думаю, понимаете. Осуществимость.– Ответил Алекс.

– С этим мы постепенно разберёмся. – Повышая тон разговора, заговорил Секунд. – Да и в чём собственно проблема-то. Зная базовые принципы, на которых держится этот наш материальный мир, можно спокойно воссоздать параллельную ему вселенную – наш мыслимый мир.

– На чём стоит материальный мир? – риторически самого себя спросил Секунд. – Материализация в форме и образах замыслов и сохранение их в своей первозданности (эволюция пока мной не рассматривается). Ну а мыслимый мир, являясь тождественной образной обратностью материального мира, стоит на обратных принципах. Хотя скорей всего, мысленный мир первопричинен, а материальный уже есть следствие, его зеркальное отражение. Что, впрочем, не отменяет всего выше заявленного. – Секунд глубоко вздохнул и продолжил:

– И здесь главное, надо понимать, что между этими мирами нет чёткой прорисовывающейся границы, эти миры полностью тождественно-зеркальны и во всех своих основных смыслах, и в своём едином стремлении к новизне, являющейся движущей силой всех миров, бесконечно переплетены. Ну а сам мысленном мир, в свою очередь зиждется на своих двух базовых принципах: возникшие образы осмысливаются в свою реальность, а затем застывшая в образе мысль сохраняется от своего разрушения временем, с его желанием всё переосмыслить. На практике это выглядит примерно так. Так образ той прекрасной леди породил в тебе любовного характера мысль, и теперь эта мысль должна поддерживаться тобой характерными для этой мысли поступками, без бытовых отклонений, самооглядки на себя недостойного, в общем, ты должен идеализироваться. Но всё это так только в теории.– Сделал совершенно ненужную оговорку Секунд, а Алекс уже было ему поверил.